подготавливали поражения тех частей и соединений, в которых они служили. Вальтер Шелленберг, по-видимому, предполагал нанести удар на главном направлении, а Таврин и Шилова были отвлекающими мишенями на направлении вспомогательном. По мнению Б.В. Соколова, именно в этом была цель «подставки» обоих. Исполнители и средства покушения на главном направлении были более серьезные, чем проворовавшийся до войны бухгалтер Таврин и его сожительница.
Настоящие террористы, пользуясь тем, что органы госбезопасности после ареста Таврина и Шиловой несколько расслабились, благополучно приземлились недалеко от Москвы и начали готовить покушение на пути следования машины Сталина. Милицейская форма и автомобиль позволяли им сойти за дорожный патруль. Начальник разведки СД писал в своих мемуарах: «Наши специалисты в конце концов разработали специальную аппаратуру, принцип действия которой был таков. Наш агент должен был прикрепить к одному из автомобилей Сталина небольшой комок клейкого вещества, внешне напоминающего пригоршню глины. Это была высокоэффективная взрывчатка, легко пристающая к любому предмету под нажатием руки. В нее было вмонтировано регулируемое по радио взрывное устройство. Входивший в состав оборудования передатчик распространял ультракороткие волны на расстояние до семи километров, которые автоматически включали взрыватель, в результате чего происходил взрыв. Это задание было поручено двум военнопленным офицерам Красной Армии, которые долгое время провели в заключении в Сибири и ненавидели Сталина…»
Шелленберг отмечал, что двое пленных офицеров добровольно предложили гитлеровцам свои услуги по осуществлению убийства Сталина. Один из них утверждал, что хорошо знаком с механиком кремлевского гаража, который мог помочь им в совершении теракта. Это обстоятельство было очень обнадеживающим. Однако вскоре после того, как агенты были заброшены в окрестности советской столицы, связь с ними прекратилась, хотя у обоих были коротковолновые передатчики. Этому Шелленберг дал следующее объяснение: «Скорее всего, они были схвачены на месте приземления или добровольно сдались». Но Шелленберг ошибался.
«Вероятно, по прибытии в Москву, если даже и удалось разыскать друга-механика, они убедились в том, что план с «глиной-взрывчаткой» неосуществим… Поэтому террористы вынуждены были пойти по более простому, но менее надежному пути. Они разведали систему охраны на Красной площади и… получив от механика сведения, когда примерно Сталин должен выехать из Кремля, решили устроить засаду», – пишет Б.В. Соколов в книге «Охота на Сталина. Охота на Гитлера».
О дальнейших событиях можно узнать из интервью «Комсомольской правде» (май 1994) М.С. Докучаева, бывшего заместителя начальника управления КГБ, ведавшего правительственной охраной:
«Террорист долго изучал систему охраны в районе улицы Куйбышева (ныне Ильинка) и нашел слабое место. В тот день он появился на Красной площади и представился охране как присланный на усиление в предпраздничный день.
Затем он пробрался на Лобное место, а когда автомобиль с Микояном показался из Спасских ворот, открыл огонь. Автомобиль был бронированным, и никто не пострадал. Водитель, быстро сориентировавшись, свернул на Васильевский спуск. А между террористом и охраной завязалась перестрелка. В результате взрыва гранаты он был смертельно ранен и ничего рассказать не успел».
Террорист погиб, и кто он – осталось неизвестным. Б.В. Соколов предположил: «Второй агент, естественно, не рискнул повторять такое покушение или, быть может, к тому времени был уже арестован».
Правда, нельзя не обратить внимание на странное совпадение этого события с покушением Савелия Дмитриева, о котором мы писали раньше. Причем сходство – даже в деталях, как видно из текста Н.А. Зеньковича: «Когда из Кремля вышла машина, в ней сидел Микоян, этот террорист вскочил внутрь Лобного места и открыл оттуда огонь по автомашине. Он стрелял метко и расчетливо, но его пули отскакивали от брони автомобиля. Водитель, почувствовав удары по стеклам, быстро свернул к Васильевскому спуску и ушел от обстрела… Капитан Цыба успел метнуть гранату вовнутрь Лобного места и тяжело ранил бандита… Цыба с подоспевшим Вагиным схватили его».
Так или иначе, попытки покушения на Сталина оказались неудачными. Да и вряд ли в 1944 году спасти гитлеровцев от разгрома могло бы устранение Сталина. К этому времени победа СССР уже была предопределена.
Цена победы
Принято считать, что главная вина Сталина и Генерального штаба в беспомощности при вероломном нападении гитлеровцев и огромных потерях наших войск во время Великой Отечественной войны.
О степени готовности Красной Армии к вторжению германских войск мы уже говорили. Добавим, что, даже догадываясь об этом вторжении, советское руководство мало что могло предпринять и только всячески оттягивало начало войны. Главное: враг на это время (и до конца 1942-го) был значительно сильней. Можно было подтянуть к границе больше наших войск. Но это грозило обернуться полным их разгромом в первый же месяц боевых действий (на что и рассчитывал Гитлер).
Был и более радикальный вариант: нанести упреждающий удар, используя эффект внезапности. Но для этого опять-таки требовалось создать на границе мощный атакующий «кулак», что уже само по себе было проблематичным. Возможно, Гитлер надеялся, что так и произойдет. Не исключено даже, что его разведка намеренно создавала «утечку информации» о подготовке германского наступления. Первым начав боевые действия (как это было, скажем, в Финскую кампанию), Сталин стал бы в глазах всего мира коварным агрессором. Армия Гитлера была в полной боевой готовности и смогла бы успешно отразить этот удар, перейти в контрнаступление и полностью разгромить Красную Армию.
Теперь – о потерях.
За последние 15 лет отечественные средства массовой пропаганды отвечают на эти вопросы примерно так. Цена победы: неимоверные потери Красной Армии. Выстоял СССР вопреки ущербности своего общественного строя; вопреки миллионам заключенных в тюрьмах и лагерях; вопреки государственному террору и уничтожению лучших сынов Отечества, включая самых талантливых военачальников, цвета офицерства и интеллигенции, вопреки бездарному руководству Сталина.
Обдумывая подобные «вопреки», приходишь в замешательство. Как можно, находясь в здравом уме, поверить, будто такая страна и такой народ могли бы выстоять против сильнейшего врага, против самой мощной военной машины Запада, фактически – против всей континентальной Западной Европы?
Тем не менее значительная часть нынешних российских интеллектуалов верит, что было именно так. 22 февраля 1999 года руководитель телеканала «России» М. Швыдкой сослался на анекдот о Сталине, который на вопрос о потерях Красной Армии якобы ответил: «А сколько было убито фашистов? Около семи миллионов? Вот и наших погибло примерно столько же». Михаил Ефимович уточнил, что в действительности советские потери были в три-четыре раза выше. Его собеседник журналист А. Симонов не усомнился в этом.
Или вот сведения, приведенные в изданной массовым тиражом «Большой энциклопедии» под редакцией Б. Харенберга («Хроника человечества», 1996): в советских тюрьмах и лагерях в 1939–1940 годах было заключено до 10 млн человек. Потери во Вторую мировую там указаны также (в
