— Прекрати. Я ведь просто поддержала его!
— Арсеньева, — он явно на взводе. — Поддерживай на расстоянии.
Поддерживай на расстоянии. Сам-то себя слышит?
— Что это? — склоняю голову влево и всматриваюсь в каждую черточку его красивого лица. — Ты ревнуешь, Абрамов? — смело задираю подбородок.
— Адски, — глядя мне в глаза, признается честно.
И эта неожиданная откровенность сбивает с толку.
— Куда ты отвез Диму? — спрашиваю тихо.
— Я бы с удовольствием отвез его в Новосибирск!
— Ян…
— Почему ты опять одна шарахаешься по ночи? — отчитывает строго. — Тебя жизнь ничему не учит? Память отшибло, м?
— Я…
— Разве ты не знаешь, чем это чревато?
— Случайно вышло…
— Случайно? Я охреневаю с твоей беспечности! Нельзя быть настолько беспросветно глупой! Ты дура или как? Почему не бережешь себя? — орет на меня он.
— Не кричи. Ты пугаешь его, — пряча выступившие слезы, опускаю глаза и прижимаю к себе Евгения.
— Дай, — вкладывает мне в руки куклу и отнимает Женьку. Какое-то время внимательно его разглядывает. Подносит ближе. — Сю-сю-сю.
Перемена его настроения прошибает до ступора. Я думала, что после картинки «Абрамов и дети» меня уже ничем не удивить. Ан-нет, ошибалась!
— Шкодный. Заберу себе, — информирует и кивает, будто с самим собой соглашаясь.
— Еще чего! Это питомец Германа! — отбираю улитку и спешу посадить ее в контейнер. — Кушай, Жень, — пододвигаю листья салата, однако животное не спешит интересоваться ужином. Надо думать. Сплошной стресс у бедняги.
Оставляю его в покое. Разворачиваюсь и обнаруживаю Яна, сидящего на полу у двери.
— Я с тобой сегодня останусь, — чиркает зажигалкой и смотрит на вспыхнувший красно-синий огонек. — Не против?
— Нет, — с ногами забираюсь на кровать и прислоняюсь спиной к стене.
— Дима этот, из Новосибирска, тебе нравится? — огорошивает внезапно, по-прежнему развлекаясь с зажигалкой.
Опять двадцать-пять. Ну сколько можно?
— Как есть говори.
С радостью солгала бы! Только смысл обманываться.
— Раньше нравился. Даже казалось, что влюблена, — пожимаю плечом.
— Почему казалось? — резко задувает пламя.
— Дурацкий вопрос.
— И все-таки…
— Потому что потом я встретила тебя, — детально изучаю куклу Алисы, которую держу в руках. Чувствую, что Ян на меня смотрит, но в ответ поднять взгляд не решаюсь.
— Ты правда тот день проклинаешь? — озвучивает фразу, брошенную мной в пылу отчаяния.
— Да нет конечно, — выдыхаю устало.
Это на самом деле так.
— И если отмотать время назад…
— Все равно подошла бы.
Вспоминается солнечное осеннее утро и загадочный художник, чей талант привлек мое внимание.
Небрежно расстегнутая белая рубашка. Блеснувшая сережка в ухе. Темные завитушки волос, до которых вдруг нестерпимо захотелось дотронуться.
Оценивающий, предостерегающе-недоброжелательный взгляд из-под полуопущенных ресниц.
Уверенное, волнующее прикосновение тонкой кисточки и его пальцев.
— Рома показывал мне эскизы, которые ты рисовал для «Беркутстроя».
— Рома… — перекатывает на языке его имя. — До хрена, как всегда, деятельный.
— Ты молодец. Особенно мне понравился проект жилого комплекса «Горизонт».
— Что просили, то и делал. Надо же было чем-то полезным на дурке заниматься.
Эмоций на лице в полутьме не разобрать.
— А вообще… тебе это интересно? — все же рискую проявить любопытство.
— Да.
— Так и думала.
— С чего бы? — откидывает голову назад, и наши взгляды пересекаются.
— Ты обладаешь всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать хорошим архитектором. У тебя развито пространственное мышление, чувство вкуса и стиля. Ты креативен, отлично знаешь математику.
— Захвалила.
— Это не лесть. Тебе надо поступить на факультет архитектуры.
— Тебе лишь бы вышвырнуть меня из академии.
— Вовсе нет. Я и сама подумываю о том, чтобы забрать документы.
— Спятила? — искренне удивляется.
— Мне тяжело, Ян.
— Не дури, Арсеньева. Нельзя торопиться с такими решениями. Ты столько лет потратила на то, чтобы поступить туда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И воплотить в реальность чужую мечту… — грустная улыбка замирает на моих губах.
— Тогда что насчет твоих?
— Пока я мечтаю о том же, о чем и ты.
Кивает.
Вижу, как дергается кадык, и как блестят в свете ночника его глаза.
Долго молчим.
Какие тут могут быть слова?
Их нет. Как и надежды…
— К морю просился, — первым нарушает звенящую тишину. — Я обещал, что поедем. Выходит, солгал…
Так больно его слушать! Так больно видеть, как сильно он переживает!
— Я очень благодарна тебе за то, что ты спас Лешу от тюрьмы, но Ян, как же мне жаль, что ты не смог провести этот год с Савелием! Если бы ты не взял вину на себя…
— Мы вроде как закрыли эту тему, — перебивает недовольно. — Смотри на ситуацию трезво. Присел бы твой Леша за поножовщину надолго. Мой отец не стал бы рвать задницу ради кого-то левого.
Умом я это, безусловно, понимаю, но поступок Яна до сих пор не укладывается в голове.
— Относись к этому проще, Арсеньева. Считай, что я вернул своего рода долг. У вас ведь в семье возникли из-за меня проблемы.
Нервно расправляю модный комбинезон, в который одет пупс. Как-то мы нечаянно подошли к тому, что ни разу не обсуждали. Не обсуждали и не стоит начинать. Я не хочу. Столько воды с тех пор утекло. Какой смысл?
— Встань с пола, не надо там сидеть.
— Мне нормально, — отзывается равнодушно.
— Может, чай или кофе? — предлагаю растерянно. — Ты голодный?
— Ложись спать, Дарин. И не бойся. Я просто посижу тут до утра. Мне… легче, когда я с тобой.
Глава 70. Все оттенки Яна Абрамова
Дарина
В комнате холодно и темно. За окном протяжно завывает ветер, отчего мелкая снежная крошка периодически постукивает по стеклу.
Вцепившись в подушку, тихо прислушиваюсь к каждому шороху. Уснуть не могу. Столько разных тревожных мыслей гудят в голове. И все, конечно, о Нем…
«Ты просила — я принес».
«Как ни крути, а ты все еще моя».
«Ревнуешь?»
«Адски».
«Мне легче. Когда я с тобой».
Каждое сказанное слово глубоко запало в душу. Отпечаталось раскаленным клеймом на кровоточащем сердце. А это его успокаивающее «сю-сю-сю», предназначенное перепуганной улитке?
Улыбаюсь.
— Ян… — зову тихо.
Однако ответа нет.
Он молчит, и я поднимаюсь с постели. Обуваю тапочки, беру в руки телефон, на вспыхнувшем экране которого мелькает время — два тридцать. Иду к двери.
— Эй… — присаживаюсь на корточки рядом с парнем и осторожно дотрагиваюсь до его плеча. — Ян…
— М? — поднимает голову. Щурится и рассеянно моргает. — Утром уйду. Обещаю.
Наверное решил, что я его выгоняю.
— Не надо сидеть на полу, ты итак болеешь. Идем, — настойчиво тяну его за руку, вынуждая встать с пола. Веду за собой.
Спотыкается о стул. Тот с грохотом валится в сторону.
— Дарин…
Пока он возвращает стул на место, молча забираюсь в кровать.
— Где ты?
— Я здесь, — дрожа, отзываюсь робко.
Взволнованно замираю, когда высокая фигура в сомнении застывает у постели.
— Ты замерзла? — тишину разбивает его обеспокоенный голос.
— Да, — отвечаю честно.
— Одеяло еще одно дать?
— Нет. Лучше… иди ко мне, — прошу, сгорая от стыда.
В полутьме наблюдаю за тем, как он стаскивает одной рукой свитер, а затем снимает и джинсы.
Краснея, отодвигаюсь к стене, и уже несколько секунд спустя, кровать, скрипнув пружинами, провисает под тяжестью его тела.
Ложится на спину. Смотрит в потолок. В рыцаря играет. Обещал ведь.
Не даю себе времени на подумать. Тянусь к нему. Обнимаю, оказываясь близко-близко и, уткнувшись носом в сильную шею, закрываю глаза.
