руку еще больше смешили Аню, но в конце концов он коснулся кончиков ее пальцев…
— Илья Андреич! — послышался тихий голос.
Шаров вздрогнул. Резко обернулся.
Из-за темного края кирпичной кладки показалась голова в нахлобученной шапке. Он сразу не разобрал кто это, сердце быстро стучало — то ли от быстрого бега, то ли от пережитого видения.
— Это мы, Илья Андреич, мы тут!
И когда он наконец махнул рукой — узнав в темноте и лица и голоса, они бросились к нему.
— С вами все нормально⁈ Мы слышали, там стреляли! — Петя посмотрел на пакет, который Шаров прижимал к себе, потом оглянулся на ржавую колею железной дороги, исчезавшую в темноте.
— Да… да, все хорошо. Нужно сматываться отсюда как можно скорее!
— Домой? — уточник Денис.
Шаров неопределенно пожал плечами.
Катя тоже посмотрела вдоль железной дороги:
— Мне кажется… нужно тикать побыстрее. Там… собаки…
Шаров быстро пересчитал ребят. Их было четверо: Давид, Катя, Петя и Денис. Дома ждали Витя и Лена. И… двоих еще нужно было найти. Точнее…
— За мной! — скомандовал он. — Бегать еще не разучились?
Он обогнул мрачную башню, оглянулся — ребята неотступно следовали за ним. Небольшую группу замыкала Катя. Он кивнул ей, одобрив такое решение. В темноте было трудно ориентироваться, но тропку, почти невидимую для глаз, ноги находили сами. На прямых участках они бежали, в зарослях кустов переходили на шаг. Приходилось быть осторожными, пролезая через чьи-то огороды, — можно было запросто нарваться на патрульных, которые прочесывали окрестности в поисках диверсантов.
Они пересекли Большую Черкизовскую — уже гораздо дальше от опасного здания милиции и на этот раз без приключения. Такие же оборванные и грязные, как и все вокруг, они чувствовали себя среди мрачных людей, шагавших на восток, в относительной безопасности и никто не обратил на них никакого внимания.
В конце концов, измотанные и уставшие, они оказались во дворе невзрачного трехэтажного дома с темными окнами, прошли вдоль его почерневшей стены и юркнули в подъезд. Шаров распахнул дверь, пропустил ребят вперед и, памятуя о скандальной старухе с первого этажа, аккуратно прикрыл ее за собой.
— Тихо! Не шумим, на втором этаже на ступеньке дыра, прижимайтесь к перилам и смотрите под ноги.
Они поднялись на второй этаж. Шаров сунул ключ в замочную скважину, повернул его и пропустил ребят в квартиру. Ему казалось, что по подъезду пробежал табун слонов, хотя ребята вели себя очень тихо. Как только они вошли — навстречу бросились Витя и Лена. Глаза их лихорадочно блестели, они смотрели на своих друзей и будто не верили, что снова вместе.
— Витька! — бросился обнимать друга Давид. — Я… мы думали…
— Вы все тут? — Витя пытался высвободиться, но на нем, не давая продохнуть, повисли Петя и Денис.
Лена и Катя тоже обнялись, словно старые подруги.
— У меня было чувство, что мы больше никогда не увидимся, — тихо сказала Катя.
— А я знала, что все будет хорошо, — ответила ей Лена.
Где-то вдали ухнул мощный взрыв. Они на миг притихли. И хотя вопрос этот висел в воздухе, никто не рискнул задать его первым — только когда они прошли на кухню и Лена занялась приготовлением нехитрого ужина, Давид, наконец, спросил:
— А Лизу вы не видели?
Витя вздохнул.
— Она ушла с Червяковым.
— Он ее заставил⁈ — гневно выдохнул Петя.
Лена качнула головой.
— Она… сама.
— Не может быть! Никогда не поверю, чтобы Лиза…
— Будто ты не слышал, что она говорила в том доме…
— Говорить можно что угодно, — не унимался Петя. — Может быть он ее… загипнотизировал!
— Угу… Тоже мне Игорь Кио… — вздохнул Давид.
— А что случилось с аппаратом, который мы выкрали у немцев? — спросила Катя.
— Он попал к милиционерам, — ответил Шаров.
— Значит, туда, куда нужно! Это хорошо.
Шаров покачал головой.
— Боюсь… ничего хорошего.
Он посмотрел на Лену и вспомнил просьбу Грома присмотреть за дочкой. Разве может он рассказать ей, что случилось в здании милиции? Никогда…
Лена стояла спиной, но он чувствовал, что все ее мысли были об отце.
— Сейчас перекусите, ешьте все, что найдете на кухне. Отдохните, сколько успеете, в комнате есть диван, одеяла и кресла. Скоро выходим. — Он посмотрел на стену, отделявшую их от соседа. Из квартиры напротив не доносилось ни звука.
Несмотря на то, что ребята явно устали, они собрались на диване и принялись обсуждать прошедший день, который по ощущениям растянулся чуть ли не на целый год. Шаров остался на кухне, он не хотел им мешать. Потягивая из большой белой кружки с золотистой каймой крепкий сладкий чай, он размышлял, стоил ли оповестить соседа, что он уже прибыл, и прибыл не один.
— Когда мы вернемся… туда, в наше время, — донесся до него тихий, но твердый голос Лены, — никто не должен знать, где мы были и что видели.
— Это почему же? — горячо возразил Петя. — Ведь мы… ведь если ученые поймут, как мы сюда попали, то…
— Этого нельзя делать, — прервал его Давид.
— Можно! Мы сможем выиграть войну уже в сорок первом! И мой дедушка не погибнет в Курской битве! — на глазах мальчика выступили слезы.
Воцарилась тишина. Шаров напряженно вслушивался. Ему тоже приходили в голову подобные мысли, но он как-то не задумывался, что можно напрямую вмешаться в ход истории и на самом деле предотвратить самую кровавую войну двадцатого века, сберечь миллионы жизней, города, деревни, поля, сады и леса, мосты и аэродромы, дороги, заводы… произведения искусства, достижения спорта, науки и техники…
Он вздохнул. Снова прислушался.
— Если ты захочешь что-то исправить, то эта черная гадина… которую раздавил Советский Союз, затаится, забьется под камень и будет ждать удобного момента. Может быть, когда мы пойдем в шестой класс, она выползет и тогда… все начнется по новой. Ты этого хочешь? — спросил тихо Давид.
Петя шумно выдохнул.
— Откуда ты знаешь, как будет? Разобьем их сейчас, и дело с концом. Если ученым удасться передать в Кремль хотя бы один ученик истории за шестой класс, даже не весь, а только одну главу. Это же немного!
— Никто не поверит, — твердо сказал Денис. — Ты болел, когда Зоя Александровна рассказывал нам на уроке, что все думали, будто война закончится
