Проповедник с тоской дождался, когда вновь наступит тишина, затем развернул свиток и объявил:
— Я должен зачесть вам послание от его Преосвященства архиепископа!
Катарина чуть было не вскочила со скамьи, но Туан взял ее за руку и удержал.
— Пусть говорит. Мы с тобой пока не деспоты. Будет лучше, если это услышат все.
Катарина, пылая гневом, послушалась мужа. Алан и Диармид в испуге смотрели на родителей.
— «Горячо возлюбленные чада мои, — начал читать проповедник, — с великой печалью я нарекаю Туана и Катарину, бывших короля и королеву этой страны, еретиками, противниками Слова Божия и Церкви Грамерая, и потому отлучаю их от всех богослужений и церковных таинств».
На этот раз ответом проповеднику был уже не ропот, а рев. Даже лакеи стали отсаживаться подальше от Туана и Катарины. Бледная как плат Катарина вскочила, сжала кулаки. Туан поднялся, встал рядом с женой.
— «Бывшие»! — мрачно выкрикнула королева. — Как он смеет называть нас «бывшими»!
Но проповедник замахал руками, прося тишины.
— …дослушайте же до конца, прошу вас! — крикнул он. — Далее его преосвященство пишет: «Призываю всех добрых и праведных людей, кто в душах своих верен Господу нашему, оставить этих мнимых правителей и прийти ко мне в Раддигор, в мою обитель, и объединиться в священном походе против этих еретиков, которые тиранят наш прекрасный остров Грамерай!»
Тут уж и Туан не выдержал и в ярости выкрикнул:
— Ты все прочел?
— «Ваш во Христе, — холодно и быстро прочел проповедник. — Джон Виддеком, милостью Божией архиепископ Грамерайский».
— Вернее было бы сказать «своей собственной милостью»! — прогремел Туан. — Если ты все сказал, то тебе, несомненно, следует покинуть этот собор и более не служить мессу!
— Конечно, я не останусь рядом с еретиками, — промямлил проповедник и скатал пергаментный свиток дрожащими руками. — Можешь заткнуть мне рот, если желаешь, Туан Логир, но тысячи монахов отрекутся от тебя по всей стране!
— А я знаю некоторых, кто так не поступит! — выкрикнул в ответ Туан, с трудом сдерживая злость. — Прищурившись, он обратился к сенешалю: — Сэр Марис! Скачите во весь опор к монашеской обители, что неподалеку от города, да разыщите отца Матфея Бокильву. Уговорите его отслужить мессу в Раннимеде! — Туан посмотрел на Катарину и сказал более мягко: — Вот теперь я без зазрения совести «использую» этих добрых людей.
Глаза Катарины вспыхнули благодарным огнем. Она крепко сжала руки мужа.
Заложники-аристократы вернулись в зал. Как ни странно, никто из них в этот день не был склонен к перепалкам и дракам. Молодые дворяне расселись вокруг стола с мрачными лицами и обменялись затравленными взглядами. Все молчали — может быть, потому, что Огюста за столом не было. Он утешал свою невесту.
Наконец тягостное молчание нарушил Мадджоре.
— Милорды, это война.
Гибелли сокрушенно кивнул:
— А как же иначе, если архиепископ отлучил короля от Церкви?
— Но яснее ясного, что Рим короля от Церкви не отлучил, — заметил Честер. — И что теперь у нас будет не один орден Святого Видикона, а два.
— Верно. Римский орден и Грамерайский. Проклятие! — Маршалл в отчаянии развел руками. — Но как же может быть два святых Видикона, если только один из них погиб как великомученик?!
— Духовенство раскололось, — проворчал Глазго. — Какие же мы идиоты, что раньше этого не заметили.
— Мой отец воевал на стороне архиепископа, — мрачно буркнул Маршалл. — Вообще-то я думал, глядя на отца, что архиепископ прав в своем желании перемен в стране и что их величества в упрямстве своем заблуждаются.
— Верно, — кивнул Грэз. — Но если священник, верный архиепископу, отказывается служить мессу в присутствии короля и королевы, то отец Бокильва с превеликой охотой и мессу отслужит, и даст им причастие…
— Вот-вот, — прошептал Гибелли. — Так кто же настоящий еретик, спрашивается? Король или архиепископ? — Он развернулся и наставил указательный палец на д’Огюста, который в это самое мгновение вошел в зал. — Ну, разгадай для меня эту загадку, а? Ты, считающий Себя всезнайкой, — скажи мне! Кто более верен Господу — его величество или его преосвященство?
Д’Огюст от неожиданности замер. Овладев собой, он подошел к столу и задумчиво сдвинул брови.
— Помнится, прежде этого человека именовали «его милость»… Нет, я бы не стал его так называть. Какая уж тут милость, когда он посеял такую сумятицу в стране! Но для нас, милорд, вопрос должен стоять иначе: на чьей стороне мы выступим в поход? Пойдем ли мы с королем или с…
— Или с нашими могильщиками, — негромко подсказал Грэз.
Все молчали и глядели друг на друга. Вдруг они, не сговариваясь, подумали о том, что смертны и что любой из них может погибнуть во цвете лет, на чьей бы стороне ни оказался.
— Кто принял сторону Церкви? — негромко спросил Глазго.
— Твой отец, герцог Стюарт, — ответил Гибелли. — И мой отец тоже. К ним присоединились граф Маршалл и граф Борджия.
Не сказать, чтобы это известие вызвало у кого-то из молодых людей облегчение, но некоторые из них согласно кивнули. Было ясно, что услышали они именно то, чего ожидали.
— Что до меня, — медленно проговорил Гибелли, — то если мой отец и господин мой дает мне свободу выбора, то мне все равно. — Он сглотнул подступивший к горлу ком. — По крайней мере я его ни в чем не виню. Справедливо и почетно защищать свои права на собственные владения. Не сомневаюсь: моя смерть нанесет ему жестокую рану в самое сердце и раздует пламя мести. Он будет вдвойне готов свергнуть этого выскочку Логира. И это будет благо как для семейства герцогов Савойских, так и для всего Грамерая.
В зале стало тихо.
А потом слово взял Гвельф:
— Ты прав. И я то же самое думаю о себе и моем отце… Но как быть с нашими душами? Что, если отец Бокильва прав, а архиепископ ошибается?
— Вот-вот, — мрачно подхватил Гибелли. — У меня нет ни малейшего желания терпеть вечные муки только из-за того, что мой отец примкнул к церковнику-еретику.
— И все же, — рассудительно проговорил Честер, — не исключено, что прав архиепископ. Что вы об этом скажете? Тогда нам, принявшим сторону Рима и короля, предстоит до скончания веков гореть в аду.
— Ой, кто бы переживал! — взорвался Гибелли. — Ты еще успеешь тридцать три раза во всем разобраться до Страшного Суда, можешь не сомневаться! Ты узнаешь, чем закончится эта ссора и какая из Церквей истинная. У тебя будет время покаяться и очиститься, если потребуется! Но мы, дети мятежных лордов, сразу отправимся за решетку, как только его величество оседлает коня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
