— Я бы с радостью так поступил, — отрезал Байтон, — если бы это гарантировало, что я не увижу всех тех ужасов, которые творят и будут творить твои чудовища на этой земле.
— Они не мои! — заверещал Маврикс. — Ты не только слеп, но и глух? Это не мои чудовища! Нет! Нет! Они ужасны, уродливы, отвратительны! От их деяний вытошнит каждого, у кого есть хоть какие-то чувства. Вот, полюбуйся.
То, что демонстративно изверг из себя Маврикс, било в нос гораздо сильнее, чем любое вино, которое Джерин когда-либо пробовал. Еще одно проявление божественной сути, как и лишнее доказательство, что боги во всем превосходят людей.
Еще недавно Мавриксу было совершенно все равно, что чудовища делают в северных землях и какой вред они причиняют. Джерин, однако, в том его не винил. Ведь не Маврикс же, в конце концов, пустил их по свету. Но теперь обвинение бросил Байтон, и бог вина был готов вывернуться наизнанку. И если Джерину удастся направить его гнев в нужное русло…
— Владыка Маврикс, если тебе так противны эти чудовища, ты можешь с легкостью доказать владыке Байтону, что они не имеют к тебе никакого отношения, изгнав их из северных земель, — сказал он.
— Молчи, человечишка, — произнес Маврикс рассеянно.
И Джерин действительно замолчал, как Райвин до него. Выхода уже не предвиделось. Он обменялся взглядом, полным отчаяния и тревоги, с Силэтр. Попытаться стоило, но не все попытки бывают удачными.
Байтон сказал:
— А, владыка ароматной блевотины, значит, ты признаешь этих тварей своими.
— Неправда! — заорал Маврикс, причем так, что Лисья крепость едва устояла. — Смотри, я тебе докажу.
Он театрально как можно глубже втянул в себя воздух, надул щеки и стал пунцовее, чем мог бы сделаться, напрягаясь, любой человек, вызвав в голове Джерина мысль о божественной лягушке с кожей цвета вина. После этого потрясающего усилия бог выдохнул так, что Джерина пошатнуло.
— Вот! Они исчезли. Осмотри северные земли, незрячий, и ты не найдешь ни одного отвратительного существа.
— Любое твое утверждение, пьяный болван, требует проверки, — прорычал Байтон.
Как и прежде, голова Прозорливца стала вращаться независимо от его тела, или, если взглянуть иначе, на его месте закрутился каменный столб. Неожиданно Байтон остановился и презрительно поглядел на Маврикса.
— Ты весьма нерадивый работник, как я и предполагал. Взгляни вон туда.
На мгновение в бездонных глазах Маврикса что-то блеснуло.
— Ну да, я пропустил парочку. И что тут такого? — Он махнул рукой. — Теперь их больше нет. Видишь? Они не мои!
Байтон продолжал высматривать. Его вращающаяся голова внезапно снова остановилась.
— Вот еще! Ты, наверное, и вправду бог пьянства, потому что делаешь все так же неряшливо, как пьяница. Посмотри теперь вон туда.
Джерин недоумевал, с помощью которого из чувств Байтон находит чудовищ, и как именно он показывает Мавриксу, куда нужно смотреть, и как тот его понимает. Его также весьма интересовало, каким образом Маврикс избавляется от чудовищ и куда они деваются. Если бы он был богом, то, наверное, знал бы. Но, будучи человеком, мог только недоумевать.
— Ладно, с этими тоже покончено. — Маврикс снова показал Прозорливцу свой лягушачий язык. — Ну а теперь что-нибудь осталось, ты, владыка с глазом на заднице?
Байтон покрутился и поискал. Через мгновение он победно заявил:
— Да, осталось, пьяный ты разгильдяй. Как насчет этих?
Видимо, Маврикс направил свою силу туда, куда указывал прозорливец, ибо тут же ответил:
— Они тоже сейчас исчезнут, как и я. Даже несмотря на несколько капель вина, которые скрасили мое пребывание здесь, северные земли — это совсем не то место, где мне хотелось бы оставаться. Я их покидаю.
Он остановил взгляд своих черных глаз на Джерине.
— Умный человечишка, ты был прав. Существуют вещи поуродливее тебя и тебе подобных. Кто бы мог подумать?
С этими словами он испарился.
Джерин снова обрел дар речи. И первым делом вежливо произнес:
— Благодарю тебя, владыка сладкого винограда, а также желаю тебе всех мыслимых благ.
Затем он обратился к Байтону.
— Прозорливец, могу я задать тебе вопрос? — Не услышав от бога «нет», он продолжил: — Маврикс и вправду очистил северные земли от тех тварей, что так долго обитали под твоим храмом?
Он нервно поежился. Вдруг Маврикс услышит эти слова и вернется в ярости оттого, что в его могуществе усомнились. Но владыка сладкого винограда, очевидно, был настолько рад покинуть северные края навсегда, что ничего не услышал.
Байтон мотнул было головой, но затем принялся за осмотр. А закончив, сказал раздраженно:
— Этот ситонийский божок, пропитанный вином, словно губка, слишком бестолков для того звания, которое носит.
Из его слов Джерин сделал вывод, что где-то в северных землях все еще осталась пара-тройка чудовищ. Он задумался, а не сохранил ли Маврикс жизнь тем детенышам, которых он не стал убивать, и удастся ли ему когда-нибудь это выяснить. Самым смиренным голосом он продолжил:
— Владыка Байтон, не будешь ли ты настолько великодушен, чтобы закончить то, что начал владыка сладкого винограда?
К его ужасу, Байтон помотал головой.
— Нет, я не вижу себя в этой роли. Это задача людей, если они захотят ею заняться. А моя обязанность вернуть Айкос в то состояние, в котором он пребывал, прежде чем землетрясение разрушило мое святилище. Все должно быть так, как было, абсолютно все. Храм восстановится без людского содействия, и Сивилла займет в нем свое законное место, чтобы служить моим орудием на земле.
И он нежно взглянул на Силэтр.
Она перевела взгляд с бога на Джерина и опять взглянула на бога. Потом дрожащим голосом произнесла:
— Но, владыка Байтон, я больше не подхожу для служения тебе в этом ранге. В своем последнем пророчестве ты сам предрек, что я буду осквернена. С тех пор я познала мужские объятия… — Она снова нервно взглянула на Джерина. — И у меня начались месячные. Я больше вам не подхожу.
— Все должно быть так, как было, все, — повторил Байтон. — Если я могу возродить мое святилище из груды камней, неужели ты думаешь, что я не в силах вернуть тебе непорочность? Чтобы ты вновь стала вместилищем моего голоса, а?
Силэтр опустила глаза.
— Я уверена, что тебе это по силам, — пробормотала она.
Джерин отчаянно пытался найти какой-нибудь способ осадить Байтона, но не мог ничего придумать. В отличие от Маврикса бог-прозорливец не казался податливым на провокации, способные вывести его из себя, во всяком случае со стороны человека. Он был гораздо менее чувствителен к земным тревогам, чем владыка сладкого винограда. Лис посмотрел на Силэтр. Конечно, она выберет прежний удел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
