— Никак, — ответил Джерин и ничего не добавил.
Больше всего его тогда тревожили желания самой Силэтр. С Байтоном она провела почти всю свою жизнь, а с ним — всего несколько дней, так что вероятность того, что она решит вернуться к тому, кого знала дольше, была чересчур велика. Но его не оставили. И, глядя теперь на нее, он чувствовал лишь одно — бесконечную благодарность.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты никогда не пожалела о своем решении, — сказал он очень серьезно.
— Не беспокойся об этом, — ответила Силэтр. — Сейчас уже Прозорливец наверняка тоже сделал новый выбор. Раз храм в Айкосе восстановлен, он не останется без Сивиллы. Я здесь потому, что так захотела, а вовсе не в поисках чего-то еще.
И вновь Джерин не стал раскрывать ей все свои мысли. Что-то еще имелось всегда. То, например, что избрала Элис. И его главной задачей в данное время, а вернее, на все времена, должна стать забота, чтобы Силэтр была так счастлива в Лисьей крепости, что ей никогда не захотелось бы покинуть ее.
Он снова обнял Силэтр, но уже передумал вести ее наверх, чтобы укрыться за запертой дверью. Строй чувств его сейчас был другим. Может, все-таки стоит чуточку приоткрыться?
— Знаешь, если очень стараться, то все обязательно сбудется.
— Ты что, занялся предсказаниями? — спросила Силэтр. — Возможно, мне следовало бы встревожиться, что Байтон заберет с собой в Айкос тебя и посадит на жемчужный трон.
— Спасибо, обойдусь, — сказал Джерин. — Я нахожусь там, где должен. Да, быть может, я делаю не то, чего мне хотелось бы, но это весьма нужные вещи. И я очень счастлив, что и ты считаешь, что твое место здесь.
— Считаю, — согласилась Силэтр. — А теперь, раз уж ты не собираешься затащить меня в постель, пойду-ка я в библиотеку и попытаюсь одолеть рукопись по предсказаниям кидзуватна. Я пытаюсь в ней разобраться, но пока не могу.
— Я тоже не могу в ней разобраться, — признался Джерин. — Либо тот ситониец, который ее написал, сам не очень понимал, о чем пишет, либо мало что понимал элабонец, который переводил ее на наш язык. Я несколько раз пытался предсказывать будущее с помощью печени коров или овец, которых мы забивали, но мои пророчества не имели ничего общего с тем, что происходило на деле. Похоже, что-то где-то упущено, а?
— Возможно, но я все же продолжу. Вдруг меня осенит, — сказала Силэтр и направилась к замку.
Джерин с улыбкой смотрел ей вслед. Пусть и выразившись иначе, она тоже верит, что без труда ничего не придет. Даже без книжки по предсказаниям ясно, что это хороший знак.
И ее поддразнивание насчет постели тоже неплохой знак. Для Элис все, что касалось спальни, было всегда очень серьезно. С Фанд же он никогда не знал, закончится их свидание объятиями или скандалом. Для него было в новинку иметь дело с женщиной, которая не относилась к этому ни слишком серьезно, ни, наоборот, необузданно, но ему это нравилось.
Неспешно последовав за Силэтр, он тоже вошел в главную залу. Там за одним из столов сидел Вэн. Перед ним лежал жареный цыпленок, от которого в основном остались уже одни кости, а рядом стоял кувшин эля. Он кивнул Лису и сказал:
— Возьми себе кружку, капитан, и помоги мне осушить этот сосуд.
— Почему бы и нет.
Джерин уселся напротив чужеземца, который налил ему полную кружку. Подняв свою, Вэн сказал:
— За принца Севера, который однажды, быть может, станет королем! — Он выпил все до дна и пристально взглянул на Джерина. — Советую тебе тоже выпить.
— Пожалуй, — сказал Джерин и повиновался.
Он облизал губы, частично пробуя на вкус эль, частично смакуя слова Вэна.
— Король Севера? Если мне повезет, то мой внук, возможно, будет носить этот титул.
Вэн погладил бороду.
— Не знаю, Лис. Здесь все очень неустойчиво, а ты еще молод. Если останешься в живых, то можешь и сам этого достичь.
Джерин неуютно заерзал на скамье, будто в зад ему впилась заноза.
— Не уверен, что захочу этого. Такой титул… Это будет открытым вызовом всем остальным лордам северных земель. Они наверняка решат объединиться и сбросить меня с трона.
— Не знаю, — повторил Вэн. — Я, например, не думаю, что Араджис хоть пальцем шевельнет против тебя из страха, что ты вызовешь богов и превратишь его в ломоть сыра или нечто похуже. То же самое с Адиатанусом. А без них кто способен серьезно тебе противостоять?
— Да, сейчас они меня опасаются, — признал Джерин, — но к тому времени, когда выпадет первый снег, это пройдет. А до этого я не успею сделаться королем — я слишком слаб. А присваивать такой титул, не имея возможности его отстоять… — Он покачал головой, — Араджис хочет быть королем. Думаю, он станет сражаться хотя бы из гордости, если я присвою корону.
— Пусть будет по-твоему, как это обычно и выходит, — сказал Вэн. — С того места, где я сижу, мне кажется, ты бы справился.
Великан вылил остатки эля себе в кружку, осушил ее, поднялся и направился к лестнице. Одно крылышко цыпленка, с которым он расправлялся, осталось нетронутым. Джерин отломил его от остатков тушки и принялся задумчиво грызть. Вскоре он снова покачал головой, еще раз убедившись в своей правоте. И все же бросил обиженный взгляд в сторону лестницы. Вэн подогревал его честолюбие, прекрасно отдавая себе отчет в том, что делает.
— Нет, не сейчас, — произнес Джерин вслух.
Его земли слишком пострадали. И от чудовищ, и от войны с Адиатанусом. Он хотел только одного: тихо-мирно жениться на Силэтр и насладиться спокойной жизнью. (Хотя расчетливая часть его сознания говорила, что женитьба на бывшей Сивилле из чудесным образом возрожденного Айкоса еще выше поднимет его престиж в глазах соседей.) Нет, не сейчас.
Но дальше… кто знает? Придет время, посмотрим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
