Джек вытащил головоломку-оригами, позволил пальцам самостоятельно ощупать края, заглянуть в морщинистую чашечку, вытащить язычок, который не замечал раньше.
Бродячий камень появился первым — давным-давно. Камень связал прошлое и будущее, вызвал своего пастыря, его абонентский номер — тот самый номер, о котором спрашивал Главк, — записанный, наверное, где-то с изнанки этой головоломки, которую он еще не научился открывать.
Джек был всего лишь книгой на библиотечной полке.
— Я с ним вместе — во снах. С Библиотекарем. У него мой номер по каталогу — все номера ко всем томам в библиотеке, которая протянулась в бесконечность. Это он начал, его рук дело… Он — автор моего бытия. Неудивительно…
Джек развернул оригами — аккуратно, не разорвав бумагу.
Лишь одна проблема.
Головоломка продолжала раскрываться, номер развернулся по полу, опоясал стены, окружая трескучими цифрами — длиннее самого времени.
Джек расхохотался.
— Я был на велосипеде, да? Вот оно — мое подлинное первое воспоминание — мое появление. Вот почему все с таким трудом нас запоминают — мы новые, а ты до сих пор пытаешься заполнить пустоты.
— Между теми, кто согласовывает, и теми, кто видит и выносит суждения, есть только любовь. Без вас исчезла бы необходимость в музах. А когда вы перестаете видеть, то остается радость материи. Увы, сейчас это уходит в небытие.
Джек вытер глаза, уставился на мокрые кончики пальцев. Он не знал, что означают эти слезы. Потеря большая, чем смерть… секундочку… радость чего!
Величайшая тайна из всех, и недалек тот час, когда он забудет, что когда-либо слышал о ней.
Даниэль сидел на стуле до тех пор, пока не показалось, что его проглотила тишина. И все равно он ничего не испытывал, ничего не слышал.
Тогда он встал и немного походил по комнате, потирая стынущие руки, и на секунду в нем проснулся Фред — цепочка мыслей о математике и физике: «Сумма всех возможных графов является наиболее эффективным, наиболее вероятным путем. Использовать целый космос для генерации всех возможных нитей в матрице пермутированных текстов. Вселенская библиотека поможет сгенерировать самый вероятный путь. Это очевидно».
Даниэль мрачно усмехнулся.
— Молодец. До сих пор пытаешься разобраться. Впрочем, для меня это сплошная чушь. Дальше некуда.
— Меня зовут Даниэль! — крикнул он в высокий потолок. — Я охранял эти камни с начала времен, по всем мирам! Ты должна меня знать!
Тишина.
— У меня была семья. Брат. Множество братьев. Я их помню — некоторых. Одного, кажется, звали Джон… или Шон. Я не просто выпрыгнул откуда-то из пустоты. Хочешь, расскажу тебе, что будет? Нынешнее еще цветочки — хочешь? Если, конечно, ты здесь… но ведь не существует тебя, я прав?
Снаружи, повсюду — падающая пыль.
Он обмяк на стуле. Остальные наверняка чего-нибудь сочинят, наврут, что с кем-то — с чем-то — имели приятную беседу… Притворщики. Бидвелл затеял это, чтобы завладеть камнями. Может, старик решил их запереть и уморить голодом.
Он проворчал в недвижный, холодный воздух:
— Я знаю, кто я такой, даже если ты не знаешь.
Впрочем, сейчас он не был в этом уверен.
Что-то поменялось в углах. Даниэль резко выпрямился и замер, вглядываясь сверкающими глазами в тени.
— Вспоминай. Из дальнего далека — дальше всех. С дальних окраин, спрятанный от всех искателей, пока тебя не перенесли на главную прядь. Вспоминай.
Веки задрожали, закрылись, и он стиснул зубы. Перед глазами возникло зрелище: исполинское сооружение из материала, напоминающего камень, сидит в кратере на необозримой равнине, сидит тихо, молча — миллионы лет, если бы время имело здесь какой-то смысл. Он увидел себя бродящим по комнатам, не совершая при этом ни единого движения — сначала ребенок, затем подросток, такой потерянный и опустошенный, — он рос не постепенно, а сначала исчезал в одном возрасте, потом появлялся в другом, более зрелый и цельный.
А за стенами, выстроившись вдоль далеких, изношенных холмов, высятся гиганты, безликие и неподвижные. Пленники, ждущие вызова.
Долина Мертвых Богов.
Даниэля заставляли вспомнить невозможное. Его создали заново, потом сунули так далеко от главной цепочки реальности, что самые первые воспоминания были агонией. Он прошел через столькие муки и разрушения, чтобы попасть сюда — однако самой сильной болью являлось его собственное происхождение.
Два камня. Почему?
Комната изменилась вновь, и та встреча, га конфронтация, которой он страшился — которую считал невозможной, — произошла и тут же исчезла, так быстро, что пришлось лезть в прошлое, собрав в кулак всю свою волю.
Даниэль замерзал. То, что он желал вспоминать — то, что затуманивало его волю, его намерения, — на миг вскинулось в памяти и продиктовало ответы.
— Ты знаешь меня.
— Да, — сказал он.
— Но не в том виде, как сейчас.
— Не в том.
— Я меняюсь.
— Да.
— Я пропадаю.
— Ты умираешь. Но мы встретимся вновь. Мы встретимся на берегу серебристого моря. Вот что я помню.
Холод проник в его кости.
Даниэль сидел на стуле, промерзший до того, что не мог дрожать.
Перед ним, на деревянном полу, лежал небольшой округлый кусок стекла — сначала зеленого, потом синего цвета. Мутный от древности, словно провалялся на берегу, омываемый, шлифуемый бесконечным наплывом песка и воды. Может, это вовсе не стекло. Он не знал, что это такое. Даниэль потянулся вниз, с минуту подержал кругляш в руке, поворачивая, ощупывая, затем сунул в карман рядом со шкатулками.
Осмотрелся кругом. Тихая, пустая комната.
— Прощай, — сказал он.
Бидвелл пересек узкий коридор и одну задругой открыл двери. Первой вышла Джинни — столь умиротворенной он ее никогда не видел. Затем появился Джек — задумчивый, но с новым огоньком в глазах.
Бидвелл помедлил, прежде чем открыть среднюю дверь, затем все же вошел, приблизился к стулу и потряс опущенное плечо сгорбленного человека. Даниэль помотал головой, поднял веки. Зрачки были остры как бритва — совсем неподходящие глаза для такого лица.
— Задремал, — признался он и потянулся.
— Через пару минут совещание, — сказал Бидвелл.
— А кстати. У меня вопрос… — начал было Даниэль, но старик вскинул руку.
— Не нужно. Это все личное.
Выходя за дверь, Бидвелл кивнул три раза, бросая взгляд в три случайные точки комнаты.
«Момент миновал», — подумал Бидвелл. Момент, к которому он готовился тысячу лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
