и баронесса увела ее.
Александр Шенье, злой как черт, выбежал на улицу с арфой в руках и остановился, не зная, куда идти. Под мышкой он сжимал неряшливо сложенные ноты и пачку писем, перевязанных трогательной розовой шелковой лентой.
И тут послышался приятный женский голос:
— Шевалье!
Александр оглянулся, не понимая, кто его зовет.
— Шевалье, да неужели вы не видите меня? И только сейчас он заметил карету, стоявшую на другой стороне улицы. На дверях красовался герб графов Аламбер. Из-за приоткрытой дверцы ему приветливо помахивала рукой мадемуазель Аламбер.
Шевалье ничего не понимал. Он считал, что Констанция должна быть на стороне баронессы, ведь она опекала Колетту, а лицо мадемуазель Аламбер говорило о ее расположении к шевалье, ее лукавая улыбка, прищуренные глаза.
— Да идите же сюда! Не бойтесь меня! Шевалье пережил за сегодняшний день столько потрясений, что уже ничему не удивляясь, сел в карету. Дверца тут же захлопнулась, лакей вскочил на запятки и экипаж загрохотал по мостовой, пугая прохожих.
— Чем обязан, мадемуазель? — наконец-то придя в себя, спросилАлександр.
Констанция улыбнулась обезоруживающе и приветливо так, чторассеяла последние сомнения молодого человека.
— У меня есть письмо для вас.
— От кого?
— Неужели вы не догадываетесь?
— Неужели от Колетты? Когда она успела написать его?
— Она написала его еще утром, — Констанция улыбнулась еще более приветливо.
Конечно же, она не собиралась говорить учителю музыки Александру Шенье о том, что письмо было написано под ее диктовку.
— Где оно? — воскликнул Александр.
— Вот, — Констанция помахала конвертом перед самым его лицоми разжала пальцы.
Тот спланировал ему на колени, и шевалье сразу же начал его читать. Его лицо просияло и из груди вырвался вздох облегчения.
— Куда мы едем? Констанция кивнула.
— Ко мне.
— Но я…
— Погодите, шевалье, вам нужно написать ответ.
— Вы так любезны, мадемуазель.
— Не стоит благодарности, я всего лишь пекусь о своей Колетте.
— Но я думал…
— Вы правильно думали, баронесса просила меня следить за ее дочерью, но сердце мне подсказывает, что ваши помыслы чисты, шевалье.
— Я напишу ей ответ! — воскликнул Александр Шенье.
— Конечно же, и сделаете это у меня дома.
— Но мне, право… неудобно, мадемуазель.
— Какая ерунда!
Учитель музыки на мгновение задумался и его лицо погрустнело. — Мадемуазель Аламбер, я даже не знаю, как благодарить вас, мысли мои сейчас находятся в расстройстве и я вряд ли напишу что-нибудь путное. Остановите, пожалуйста, карету, я должен походить, все обдумать.
— Вы так волнуетесь, шевалье?
— Конечно же, мадемуазель.
— Я помогу вам написать письмо, ведь вы, наверное, не оченьискушены в эпистолярном жанре.
Александр Шенье сидел за секретером в доме Констанции Аламбер и писал под ее диктовку. После обычных комплиментов и признаний в любви, Констанция решила добавить:
— Пишите, шевалье: «…Моя дорогая Колетта, принадлежать тебе-мое самое большое желание, и я счастлив, что мадемуазель Аламбер обещает устроить нам встречу».
Шевалье на мгновение замер с занесенным над строчкой пером. Онс удивлением смотрел на Констанцию. Та рассмеялась.
— Ну конечно же, я устрою вам встречу, мой долг — помогать влюбленным.
— Вы, мадемуазель, просто ангел! — воскликнул шевалье, не найдя лучшего сравнения.
— А теперь подпишите.
Взяв исписанный неровным почерком лист бумаги, Констанция просмотрела его.
— Ошибок немного, но даже если Колетта и обнаружит их, это лишь выдаст ваше волнение, шевалье.
Письмо было запечатано и исчезло в секретере мадемуазель Аламбер. Все детали предстоящей встречи были уточнены, назначено время — Констанция придумала хитрый план — и окрыленный надеждой Александр Шенье покинул ее дом.
А сама Констанция, дождавшись вечера, отправилась к баронессеДюамель, конечно же, прихватив письмо для Колетты. Немного поболтав с Франсуазой, она как бы невзначай спросила:
— А как себя чувствует Колетта?
— О, она очень расстроена. И немудрено, девочка так переживает! Я чувствую себя виноватой перед ней, — покаялась в содеянном баронесса Дюамель.
— Не стоит корить себя, дорогая, — воскликнула Констанция.
— Может, ты поговорила бы с ней?
— Ну конечно же.
— Тогда ступай, Колетта с нетерпением ждет тебя и будет рада твоему визиту.
Констанция, смеясь в душе над незадачливой баронессой, отправилась к ее дочери.
У Колетты от слез покраснели глаза, и она бросилась к Констанции.
Я так ждала тебя, так волновалась! Все погибло!
— Да нет, дорогая, — улыбнулась мадемуазель Аламбер, — всетолько начинается.
— Но как же, мать прогнала Александра, что же я буду теперь делать?
— Я помогу тебе.
— Ты?
— А кто же еще может тебе помочь? — Констанция достала письмо. — Вот.
— Что это?
— Его написал твой возлюбленный.
Девушка схватила конверт и прижала его к губам.
— Ты просто ангел!
Констанции сделалось смешно, и она сделала вид, что закашлялась.
Пробежав глазами по строчкам, Колетта засияла от счастья.
— Он любит меня!
— Ты в этом сомневалась?
— Нет, но все же…
— Ты ничему не удивилась?
— Так ты устроишь нам встречу, поможешь нам?
— Конечно, без всякого сомнения.
— Но мать, она же заподозрит.
— На этот счет не волнуйся, Колетта, мне она доверяет, и я устрою все наилучшим образом.
— Но ведь это обман.
— Нет, это всего лишь маленькая хитрость.
— Я так боюсь, видишь, Констанция, у меня даже дрожат руки.
— Ничего, со временем это пройдет. Ты привыкнешь.
— Когда? — только и спросила Колетта, ее глаза были полны нетерпением.
— Я не могу тебе сказать с точностью, дорогая, но все будет готово и остается только ждать.
— Ну когда же?
— Когда твоя мама отправится в оперу.
— Значит, это будет скоро, — задумчиво проговорила девушка, — она не пропускает ни одного спектакля.
— Значит, это будет завтра. Франсуаза сама сказала мне, что собирается отправиться в оперу, и я поеду вместе с ней.
— Но как же тогда ты поможешь мне? — испугалась Колетта.
— Я все придумала, и вам поможет Шарлотта, она расторопная девушка.
— Я так боюсь, — вновь произнесла Колетта.
— Ничего, дорогая, все будет хорошо. И вот долгожданный вечер настал. Мадемуазель Аламбер заехала за баронессой Дюамель, чтобы вместе с ней отправиться в оперу.Женщины уже спускались по широкой мраморной лестнице, экипаж Констанции ждал у крыльца, а Колетта, которой Констанция четверть часа втолковывала все подробности своего хитроумного плана, оставшись одна, испугалась предстоящей встречи. Боясь, что опоздает и мать уедет, Колетта со слезами на глазах бросилась вслед за баронессой:
— Мама, мама, возьми меня с собой! — кричала Колетта, растирая по лицу слезы.
Констанция досадливо поморщилась, а баронесса строго посмотрела на дочь.
— Ты наказана, Колетта, и еще целую неделю тебе будет запрещено появляться в обществе.
— Но, мама, я так хочу пойти с тобой в оперу… — Колетта с надеждой смотрела на Констанцию, словно бы говоря своим взглядом: ну пожалуйста, уговори мою мать взять меня в оперу, я
