— Считай как хочешь, мне посрать, что ты думаешь! — кричал Джонни. — Просто не впутывай ее в свои сучьи разборки.
Он меня защищал.
Не брат.
Не Клэр.
Не Лиззи.
Не учитель.
Нет, тот парень, который заставлял мое сердце с ровными промежутками вонзаться ножом в ребра, а здравый смысл — молчать, сейчас он стоял посреди школьного коридора, защищая мою честь.
Вчера он меня отверг, а сегодня разбирался с моей обидчицей.
Голова шла кругом, я была сбита с толку.
— Ее, Джонни? — прошипела Белла, готовая уничтожить меня взглядом. — Серьезно?
— Держись от нее подальше, — угрожающим тоном предупредил Джонни. — Полезешь к ней еще раз — и тебе не понравится, что будет.
— Ты мне угрожаешь? — исходила злобой Белла. — Интересно, что скажут об этом твои тренеры в Академии?
— Так позвони им и спроси, — бросил он, повернулся и пошел ко мне.
Вид у него был такой грозный, что я невольно сжалась.
— Идем, — приказал Джонни, подойдя ко мне. Он коснулся моей спины и подтолкнул вперед. — Мы уходим.
Я растерянно позволила ему увести себя от глазеющей толпы.
— Куда мы идем? — шепотом спросила я, стараясь поспевать за его шагами.
— Подальше отсюда, — сквозь зубы ответил он.
— Почему?
— Потому что, если я останусь и она скажет тебе еще что-то, я не выдержу. Если ты останешься и она что-то тебе скажет, я тоже не выдержу, — напряженно объяснил он. — Так что мне нужно уйти. — Он толкнул плечом стеклянную дверь, выводя меня наружу. — А ты должна пойти со мной.
И мы вышли под дождь.
— Я… это… в порядке, — шептала я, поспевая за Джонни.
Он вел меня по двору, и мои эмоции так и бурлили.
— Шаннон, ты мне наврала, — тихо сказал он, шагая к спортивному корпусу. — Она что-то тебе сказала.
— Я не хотела создавать тебе проблемы, — призналась я.
— Это не тебе решать, — ответил он. — Ты мне наврала и о том, что она тебя ударила? Тебе поэтому больно?
— Нет, — прохрипела я. — Здесь я сказала правду.
К сожалению.
— А твоя шея?
— Это была не она, — только и могла ответить я.
— Больше не ври мне, — наконец сказал Джонни, искоса глянув на меня. — Я этого не выдержу.
— Не буду, — сказала я, ненавидя вранье, слетевшее с моих губ.
Мы подошли к спортивному комплексу и поспешили внутрь, радуясь, что оставили дождь за порогом.
Я семенила за Джонни. Эта часть школы была его местом силы, а не моим.
Я шла за ним и смотрела на его спину.
Когда мы остановились у двери мужской раздевалки, я опять растерялась, но Джонни держал дверь и ждал, пока я войду.
Словно пугливый жеребенок, я вошла и подпрыгнула от удивления, услышав, как за нами захлопнулась тяжелая дверь.
Могучий дух мальчиков-подростков чуть не сшиб меня с ног.
Эта смесь пота, дезодоранта и телесных жидкостей была такой мощной, что мне пришлось сдержать рвотный позыв.
Не то чтобы запах мне был незнаком — вспомним Джоуи, но от вони в раздевалки у меня заслезились глаза, учитывая тот факт, что здесь собиралось не менее сорока парней.
Чувствуя себя на совершенно чужой территории, с обалдевшим обонянием, я смотрела на Джонни, который прошел к скамейке у правой стены.
— Иди сюда, — велел он и стал рыться в своей сумке, доставая оттуда носки, флаконы дезодоранта и пустые бутылки из-под энергетика «Люкозейд спорт». — Иди сюда, — тихо повторил он.
Я подошла.
Подошла и встала у скамейки.
Джонни спихнул на пол чей-то рюкзак и указал на пустое место.
— Садись.
Я опасливо косилась на скамейку.
Джонни мотнул головой и взял меня за руку.
— Садись, — уговаривал он, потянув меня вниз и сажая рядом с собой.
Наши плечи соприкоснулись, и я отпрянула на дюйм или два и схватилась за живот.
Джонни был большой, мощный и пугающе красивый.
Рядом с ним я ощущала себя такой маленькой.
Такой юной.
Такой растерянной.
И такой отвергнутой.
Я была испугана, но не потому, что он был страшный, нет — по крайней мере, я его не боялась. Я знала, что он мог нагнать страха на парней, игравших с ним, но не здесь.
Не на меня.
Нет, меня пугало, что он выглядел вот так, а я была безнадежно неполноценной.
Искра надежды в моем сердце погасла.
Зачем ему смотреть на меня, если к нему набиваются такие, как Белла?
Они подходили друг другу.
Он был ей под стать.
Девушке со страницы модного журнала.
Кому-то, кто выглядел больше женщиной, чем это.
Я была подростком, страдающим от вожделения.
— Наконец-то, блин, — пробормотал Джонни, вытягивая из бокового кармана сумки прямоугольную пачку ибупрофена.
Он выдавил из блистера две таблетки и протянул мне.
Я неуклюже попыталась взять таблетку из его пальцев и не смогла. Я попыталась еще пару раз и уронила таблетки на пол.
— Расслабься, — ободряюще произнес он и нагнулся за ними. Поднял, потер о худи и вынес мне мозг двумя словами: — Открой рот.
— Я и сама могу, — возразила я, глядя на него во все глаза.
— Как мы оба видим, не можешь, — усмехнулся он. — Открывай рот.
Я растерянно помедлила несколько секунд и открыла рот.
Джонни положил таблетки мне на язык и подмигнул.
Полез в сумку и достал бутылку воды.
— Пей.
Я подчинилась.
Как дрессированная собачка, я делала, что он велел.
Меня раздражала собственная податливость и то, что я злюсь на парня, который жертвовал обедом, чтобы мне помочь. Я проглотила таблетки, запила водой и вздохнула.
Я ждала, что после этого Джонни встанет и скажет что-то вроде: «Ну, мне пора к ребятам», но он продолжал сидеть.
Он просто сидел и ждал, когда болеутоляющее подействует.
Он не дразнил меня и не сбежал.
Он вел себя не так, как повело бы большинство парней.
Он контролировал ситуацию.
В тот момент я поняла, что он исключительно особенный, и это не имеет отношения к его спортивным достижениям.
И его внутренний мир тоже особенный.
— Тебе не надо пойти пообедать? — хрипло спросила я. — Скоро все пройдет…
— Я с удовольствием останусь, — быстро перебил меня Джонни. Он почесал шею и добавил: — Я люблю тишину и покой.
И мы остались сидеть.
Мы сидели и молчали.
Никто не сказал ни слова.
Я переживала бурю эмоций: от стыда и смущения до страха, но с каждой проходящей минутой медленно успокаивалась.
Так прошло несколько минут. Потом Джонни нарушил молчание. Он кашлянул, затем спросил:
— И как теперь?
— Уже лучше, — шепотом ответила я, довольная скоростью, с какой действовало лекарство. — Больше нет ощущения, что в меня втыкают сотни тупых ножей.
Он в ужасе нахмурился, и я замотала головой, злясь на себя за то, что снова выдала ему лишнюю информацию.
— Я без понятия, что за хрень сейчас творится с тобой и… твоим телом, — сказал он, слегка покраснев. — Но надеюсь, скоро эта дрянь отвалит.
Его слова, по-мальчишечьи бестолковые, но искренние и заботливые, пробили брешь в панцире моей нервозности, и я даже засмеялась.
— Вряд ли прям так и будет, — ответила я, заставляя себя смотреть ему в глаза. — Но спасибо за помощь.
— Должен сказать, со мной такое впервые. — Он нахмурился, пробормотав скороговоркой: — Спасибо, Господи.
— Ох, прости, пожалуйста.
Я вскочила со скамейки, готовая убежать, но он поймал меня за руку и снова усадил.
— Не хочу, чтобы ты извинялась, — угрюмо сказал он. — Здесь не за что просить прощения. Я имел в виду, что у меня нет сестер и все эти дела мне незнакомы.
— Конечно, — смущенно промямлила я.
Может, он относился ко мне, как к сестре?
Похоже, что да, так и относился.
И потому так отреагировал на мой поцелуй.
Значит, я попала в «сестрзону»?
— Не залипай, — убеждающим тоном сказал Джонни, отвлекая от внутренней битвы. — Все в полном порядке.
— А с чего ты решил, что я залипаю? — спросила я, поворачиваясь к нему.
