Он взглянул на Врама. Тот подскакал к нему.
– Гони их ко мне! – приказал Васак.
Врам врезался в толпу. Хлеща плетью направо и налево, он покрикивал:
– Туда, туда!.. К марзпану!
Приготовившаяся к избиению персов камнями толпа хлынула в сторону Васака, и тот громко спросил:
– Кто приказал вам побить пленных камнями? Из толпы выступил старик и, с трудом сдерживая дрожь проговорил.
– Месть, государь марзпан! Месть приказала нам!..
– Вот тебе месть! – крикнул Васак, полоснув старика плетью.
Старик упал. Толпа всколыхнулась и зароптала, злобно глядя на Васака. Но Васак, не опуская глаз, яростно крикнул:
– Князья вы тут? Или судьи?! Головы подняли? Люди были ошеломлены.
– Государь марзпан, – рванувшись к Васаку, воскликнул какой-то юноша. – Ведь мы твою волю выполняем!
Васак хлестнул плетью и его и с угрозой подступил к Сааку:
– А ты кто тут? Полководец? Ты войско ведешь за собой? Кто ты?..
– Во имя отца и сына и святого духа и воинства страны родимой!.. – громко отчеканил Саак, широко осеняя себя крестом и смело выступая вперед.
Опять это ненавистное подвижничество, постоянно и повсюду встающее перед Васаком!
– Что?.. Ты еще разговаривать смеешь? – вспыхнул Васак. – Да я тебя повесить велю, животное!..
– Воля твоя – плоть моя!.. На!.. – Саак разодрал рубаху от ворота вниз, выпятил волосатую грудь и, сжимая огромный камень в руке, исступленно закричал: – Повелели вы -и повеление ваше выполнено! Смерть определили – и смерти мы предаем врагов!
– Смерть!.. – зарычала толпа.
– Дай же дозволение, государь христолюбивый! – с угрозой глядя на Васака, возопил Саак и замахнулся камнем на персов.
Васака била дрожь бешенства. Он взмахнул плетью в воздухе и, сверля Саака горящими глазами, рванулся к нему:
– Ты… ты… ты!.. Да знаешь ли ты, на кого руку подымаешь? Саяк нахмурился, сделал шаг вперед и с яростью выкрикнул:
– Я за отчизну поднялся!.. Пусть меня моя отчизна и судит! А ты… ты против кого поднялся?..
– Думаешь подвижничеством прикрыть свою наглость?.. Я растопчу ногами это ваше подвижничество, мятежные псы!..
Потемнев от ярости и уже не владея собой, Васак пустил скакуна и с размаху полоснул Саака плетью.
– Ударь еще, государь марзпан! – завопил Саак, подставляя грудь. – Еще раз! Погляжу я, чего ты хочешь!
Васак повторил удар.
От оскорбления и ярости Саак пришел в еще большее исступление. Он не ждал подобного отношения к себе со стороны марзпана, который в Ангхе вместе с другими нахарарами призывал к уничтожению персов.
Вардан сделал движение, чтоб вмешаться. Но пока он решал, в какой форме это сделать, Васак потерял последние остатки самообладания, а Саак, который только в Ангхе, во время кровавых событий, вернул себе попранное чувство человеческого достоинства, дерзко восстал против марзпана. И это происходило после того, как Васак с таким трудом восстановил свой авторитет, подорванный кровавыми событиями в Ангхе…
Обуреваемый страстью подвижничества, Саак исступленно подставлял грудь под удары, а взбешенный Васак полосовал его плетью. Началось какое-то состязание, поединок между нахараром и крестьянином, где первый наносил удары, чтоб сломить подвижника, а тот еще неудержимее рвался под удары. Победа над ним становилась невозможной…
Толпа окаменела. Нахараров охватило беспокойство. Никто не решился выступить на помощь Васаку. Гадишо хотел вмешаться, но сдержался. Положение становилось унизительным, нестерпимым. Необходимо было, чтоб одна из сторон сдалась. Но для переступившего все границы Васака поздно уже было отступать, тем более что и народ, и войско, и сами пленные персидские вельможи все видели.
Азарапет ликовал: Васак сам себя разоблачил и опорочил. У Вардана, видевшего это унижение Васака, вновь возникло желание вмешаться. Но положение стало безвыходным, вмешательство уже запоздало, сделалось бесполезным. Васак наступал, а Саак не поддавался. Оставалось лишь, чтоб Васак отказался от своего намерения сломить подвижника…
Высокий, крепкий стан Саака, его скорбное, изуродованное лицо, его безразличие к жизни и смерти, весь его образ бестрепетного человека, для которого не имеют значения ни пытки, ни гибель и никакая сила на свете, заставили Вардана почувствовать восхищение перед такой неукротимостью духа.
– Уберите его! – крикнул Гадишо.
Врам и телохранители накинулись на Саака, но тот со сверхъестественной силой цеплялся за землю, не давая себя оттащить.
– У-у-хх! – с яростью зарычали стоявшие позади Саака воины и стеной встали против напиравших телохранителей, с гневным самозабвением выступив в защиту избиваемого. Окруженный стеной защитников, Саак простер вперед руки, взывая скорбно и исступленно:
– Народ, встань и твори свой суд!.. Что у нас за жизнь? Князь нас терзает, перс с нас кожу сдирает… Камни мы выбирали, шипы собирали, а все мучения наши не кончились! Или нет для нас справедливости на свете? Вот, взгляните!.. – внезапно повернулся он в сторону Деншапуха. – Взгляните, как изуродовал мне перс образ божий! С кого мне спрашивать за мою обиду?! А ты меня не пугай, государь марзпан! – крикнул он, идя на Васака. – С меня семь шкур сдирали, в семи огнях жгли, я и сквозь страх и сквозь смерть прошел. Сейчас я чище чистого!.. Кого же ты стращаешь?!
Васака словно огнем опалило. Лишь в этот миг узнал он, наконец, исступленного подвижника, виденного в Ангхе, и побледнел. Он опорочил себя непозволительно, сам обрек себя своей неразумной вспышкой на одиночество… Но и событие ведь было неслыханное, непристойное, невообразимое… Нужно было стереть с лица земли этого полоумного – иного выхода не оставалось. Он в бешенстве выхватил меч и пустил коня на Саака, чтоб сразить, растоптать его копытами скакуна, утолить гнев своего сердца. Но этим он лишь усугубил положение. Саак железными руками вцепился в скакуна.
– Господи правый, пособи!.. Господи правый, пособи!.. – возгласил брат Зарэ и подбежал к Сааку, грудью защищая его от гепухов. С рычанием подбежали Погос и другие крестьяне.
– И мы подвижники! И мы подвижники!.. – повторял брат Зарэ и, рыдая, крикнул марзпану:- Истреби уж весь народ…
– Погоди, чего зто хотят от нас?! – воскликнул, вырывая меч из ножон Аракэл и, сверля Васака злобно блестящими глазами, двинулся на него. За Аракэлом последовали его товарищи, за ними хлынул народ.
Вспышка этих доведенных до исступления, отрекшихся от всего личного людей совершила чудо. Как будто неким видением или сверканием молнии озарило толпу, окружавшую Саака. Экстаз охватил всех. Крестьяне, горожане, воины окружили Саана и, увлекая его за собой, ринулись к Васаку, оттиснули его назад вместе со скакуном. Лишь в единодушном порыве, слившись воедино, эти люди увидели – как некое откровение – свою правоту и свою силу, почувствовали то, о чем не раз догадывались и раньше, но подсознательно: что свои права они могут отстаивать и сами, а не так, как это имело место в Ангхе, где они выступили против Васака, против власть имущего лишь по приказу другого, такого же власть имущего…
К чему стремилась эта масса сейчас – не было ясно и ей самой, но поступок крестьянина-подвижника разбудил в ней и душу и мысль, толкнул ее на порыв, которого никто не мог предвидеть.
Но тотчас же сюнийский сепух Арташир и рилунийский – Тома, выхватив мечи, рванулись к Сааку и его защитникам Воины-арташатцы и пришедшие из Ангха народные ополченцы двинулись вперед и плотной стеной стали перед сепухами, пытавшимися пробиться к Сааку. Никто не заметил, как Арташир, прорвавшись, очутился рядом с Сааком и занес меч над его головой. Аракэл успел отбить занесенный удар, и меч сспуха просвистел на волосок от его виска. Подоспевший сепух Тома в свою очередь взмахнул мечом.
– На воина отчизны?.. – уже не в силах сдержать себя, яростно загремел Вардан. – На воина-подвижника? Кто дал тебе право? И кто вы тут? Палачи Азкерта или воины отчизны? Взять их! – приказал он своим воинам – Казнить!..
Воины в замешательстве переглянулись, но, не смея ослушаться, окружили сепухов и, сняв с себя пояса, связали их.
Теперь надо было восстановить попранное княжеское достоинство.
Вардан обратился ко всем:
– Прекратить ссору!.. Встань, брат-крестьянин! – мягко сказал он Сааку. Тот поднялся.
– Склонись перед государем марзпаном – приказал Вардан. Саак повиновался.
– Теперь иди в лагерь к крестьянам! И вы также!.. – приказал Вардан остальным крестьянам – А пленных пусть отведут в темницу.
Один из младших командиров увел Саака и остальных крестьян в лагерь. Персов увели в темницу.
Опустив голову, из толпы выступил рштуниец Артэн:
– Скажу слово истины, не обижайтесь вы на него, государи нахарары, и ты, Спарапет! – начал он сдержанно и с достоинством. – Знаем мы: уж так положено, чтобы вы по-своему жили, мы – по-своему. Да только неведомо вам горе простого народа. А мы из-за этого горя сюда и пришли. Так не невольте нас, дайте нам повоевать с горем нашим!
