…Я могу назвать себя ветераном «Рождественских встреч»: участвовал в первом их выпуске. Они проходили в декабре 1988 года в Олимпийском комплексе…
Я тогда работал у Пугачевой звукорежиссером, но в первых «Встречах» неожиданно для себя выступил и как артист.
Произошло это по «вине» Аллы Борисовны. Она как-то попросила меня попробовать спеть в ее сольном концерте. Я удивился: ведь я звукорежиссер со стажем, а тут вдруг:
— Саша, давай выйди на сцену и спой!
Я — человек закомлексованный, не мальчик, мне тогда уже стукнуло 37. Для каждого непросто выйти на сцену, а если еще там работает Пугачева?! Петь при ней в первый раз — очень сложно психологически, и я бы на это никогда не пошел.
Но Алла Борисовна нашла свой подход. Сначала она попросила меня спеть только за режиссерским пультом, где меня ни она, ни публика не видит. Я спел, она похвалила. Так было не раз. Однажды в Томске она сказала:
— По-моему, тебе хватит скрываться от зрителей.
И на репетиции первых же «Встреч» предложила:
— Надо выйти на сцену! Ты за пультом хорошо пел. Уверена — все будет нормально.
Я пробовал отнекиваться: мол, у меня нет концертного костюма, лакированных туфель.
А она:
— Нет — и не надо. Выходи так, как есть, — в джинсе и «Рибоке». Раз ты чувствуешь себя в них комфортно — не надо ничего менять.
Я так и сделал. И вовсе не потому, что не мог купить смокинг или какой-то пафосный пиджак. Я вообще не любил и до сих пор не люблю официальной одежды, да и к песне моей она не подходила. Я тогда спел «Живем мы недолго». Ее выбрала сама Пугачева. Алла Борисовна не просто обладает талантом угадать песню. У нее настоящий нюх на шлягер. Для многих артистов именно ее выбор и сделал их популярными…
Чутье не подводит и самого Кальянова. За четверть века он стал настоящей легендой «шансона по-русски», выпустил десяток альбомов — и ни один не оказался проходным.
И заметьте, ни единой песни про места не столь отдаленные Александр Иванович тоже не спел. Но кто скажет, что он не настоящий шансонье?
Странник
Продолжая разговор о «детях перестройки», не могу не упомянуть Игоря Валерьевича Сатэро (Миронов, р.1947 г.), песни которого впервые услышал в эпоху «ускорения и гласности», а в начале XXI века познакомился лично и даже выступил продюсером пары альбомов.
Игорь Сатэро. Минск, 1989 г.
Жизнь многих «трубадуров» далека от хрестоматийных образцов добродетели и порядочности, но когда я задумываюсь о биографии Сатэро, то смотрю на нее, точно на неведомый, алогичный инопланетный ландшафт, где рядом с елками растут пальмы, а льдом топят очаг.
Отец Игоря был военным летчиком, другом знаменитого Всеволода Боброва, а мать — цыганкой. Вскоре после рождения сына супруги расстались. Мальчик очень тяжело переживал ситуацию, убегал из дома, хулиганил.
Музыкальные способности, как и склонность к вольной жизни, он почувствовал рано.
С 9 лет, по его собственному выражению, «находился в скитаниях», бродил с профессиональными нищими по поездам и пел «жалистные» песенки.
Видя ситуацию, в 1957 году отец Игоря по настоянию матери устраивает его в Суворовское училище в г. Свердловске. Уже через год музыкальный коллектив училища, где воспитанник Миронов был солистом, занял 1-е место на конкурсе юных дарований в Москве. В 1959-м, находясь на каникулах в Ленинграде, Игорь по случаю знакомится с руководителем джаз-оркестра, бывшим эмигрантом из Шанхая Юрием Христофоровичем Колле. С его коллективом юный талант впоследствии будет выступать в ресторанах Свердловска. Но «гастроли» продолжались недолго: вольный нрав и цыганская кровь дали себя знать.
В 1961-м за кражу знамени из училища Игорь был направлен в спецшколу. Это было лишь началом «этапов большого пути»: с 1961 по 1982 г. Миронов И. В. (по кличке Сатэро, что по-цыгански значит «друг-приятель», более 12 лет провел в местах заключения, побывав во всех лагерях Союза, как спел впоследствии сам Игорь, «от Перми до Сумгаита»).
Однако, невзирая на все испытания, в 1978 году ему каким-то волшебным образом удается закончить эстрадную студию в Ульяновске по классу аранжировки и композиции.
В начале 80-х в Екатеринбурге музыкант делает программу «Пульс времени», в которой участвуют Вячеслав Бутусов, Настя Полева и группа «Урфин Джюс».
В 1984 году в Казахстане создает ансамбль «Незабудка», с которым гастролирует по республике, исполняя песни советских композиторов.
С началом перестройки Сатэро (отныне это не уже кличка, а творческий псевдоним) начинает активно заниматься сольным творчеством.
В 1988 году, в Минске, с оркестром Белорусского радио и ТВ п/у Михаила Финберга, известного по программе «Угадай мелодию», шансонье записывает первый сольный альбом «Большие города», где впервые прозвучала известная композиция «Под конвоем», перепетая затем многими другими исполнителями. На самом деле автором песни является Игорь Сатэро.
Пожелтел, растаял снова снег, и вот весной —Все ожило и все кругом поет!Только нас с тобою под конвоем на работу зорька поведет.И теплу весеннему не рад,Трезвого качает как от водки,Как хочется с себя сорвать бушлат,Разогнать конвой, погнуть решетки!..
Следом выходит второй альбом «Давно закрыты магазины», с хитами «Таксисты», «Мотыльки», «Эмигранты первой волны». Последняя композиция приносит Игорю Гран-при конкурса «Русская Америка» как лучшая песня об эмиграции.
В те годы он много гастролирует по югу России, выступая в сборных концертах.
В 1996 г. в Санкт-Петербурге, на студии «Европа Плюс», при участии известных джазовых музыкантов Сатэро записывает свой третий альбом, получивший название «Ланжерон». Шансон звучит здесь в джазовых аранжировках и звучит очень здорово, органично. Аналогов эксперименту в истории жанра больше нет.
После записи альбома из-за неурядиц личного характера Игорь отходит от активной творческой деятельности и пишет «в стол».
В самом конце 90-х, когда Интернет только-только входил в повседневную жизнь, мне случайно попался на глаза каталог музыкального магазина… московской кришнаитской общины, выложенный кем-то в сеть. Проглядывая любопытства ради список, я с удивлением обнаружил знакомое с 80-х имя — Сатэро. На следующий день, попетляв по закоулкам в районе метро «Беговая», подошел к комплексу зданий, напомнивших больше армейские казармы, чем храм. Навстречу тянулись люди в оранжевых одеждах, которые и подсказали, как найти магазин. В заваленной восточной экзотикой и пропитанной благовониями каморке мне продали потертую кассету шансонье и пообещали связать с автором.
Игорь Сатэро. Москва, 2005 г.
Дома я с удивлением услышал, как на старые аранжировки, знакомые по «Большим городам» и «Закрытым магазинам», Сатэро с чувством исполнял религиозные тексты, рассказывая об индийских божествах так, будто еще вчера обнимался с ними «на перроне вокзала».
Плыл по океану и молился,Вдруг увидел Кришну, и тогда,Он мне бросил круг, чтоб я вцепилсяИ не отпускал уж никогда…
Игорь, впрочем, и сам понимает, что делает нечто, мягко говоря, необычное, но «раз Бог везде, то почему бы не быть Кришна-шансону», считает создатель нового стиля.
Впрочем, сказать, что Сатэро стал первым, кто решил говорить о вере языком городского романса, будет неверно. В 1999 году в Литве и США вышла кассета бывшего джазового пианиста из Вильнюса Гинтаса Абарюса (1959–2010) «За все заплачено». Став в начале 90-х священником церкви «Слово веры», он для проповедей среди заключенных записал специальный альбом. В аннотации к концептуальной работе пастор-шансонье сообщал:
«Языком привычной музыки, звучащей на базарах, в ресторанах, в тюрьмах, поездах и такси, автор обращается к сердцам людей, потерпевших, может быть, в своей жизни кораблекрушение…»
Музыкальной основой для душеспасительных песен стал классический трех-аккордовый лад или музыка известных хитов Вилли Токарева и других классиков.
Так что утверждение о невероятной гибкости жанра нашло лишнее подтверждение.
Кстати, и Сатэро не останавливается на достигнутом: в последние годы он выпустил еще два диска в стиле «Кришна-шансон». Основой для новых творений стали «минусовки» для спродюсированных автором этих строк вполне себе канонических альбомов Игоря «Ночка» (2002 г.) и «По ночному городу» (2007 г.). Сам автор-исполнитель называл их по-другому: «Малина на выезде».
Обложка уникальной кассеты Гинтаса Абарюса — пастора, певшего блатные песни с миссионерскими целями.
