Рэй Ми оттолкнул обессиленную женщину и удовлетворенно проверил браслет. Еще немного и можно будет покинуть эту помойку. Если не найдется никого, то можно будет выкачать силу из демонов. Опасно, но возможно. Он рассмеялся. Пусть боги потом побегают и поищут его.
— Жаль, что твоя дочь пустышка, — с сожалением произнес он, — Иди сюда, шлюха, мы еще не закончили.
Но Пайрис сломанной куклой безразлично лежала на ковре. Силы не было. Ни капли. Маг выпил ее всю. До дна. Жизни больше не существовало. Она кончилась. Осталась лишь одна пустота внутри и снаружи. Ничто. Нигде. И сама она никто теперь в этом мире.
Она не сопротивлялась, когда Рэй Ми начал рвать на ней одежду. Теперь все равно, что он сделает с ее телом. Бедная моя девочка. Что же я наделала? Что же я наделала?
Элерин с трудом подняла тяжелую голову и снова уронила ее на пол. В ушах шумело и булькало, как будто она находилась под водой. Слепо пошарив вокруг себя и ничего не найдя, она непонимающе уставилась на ворсинки ковра перед лицом. Что она искала, девушка не знала. Зачем она это делала? Для чего?
Элерин провела рукой по мягким шерстинкам, дунула на них. Ничего не произошло, и ей стало смешно, особенно, когда ковер рывком поехал от нее. Щека сразу стала горячей. Вода в голове слегка заволновалась. Она глупо захихикала и стала ловить убегающий ворс, прихлопывая его рукой. Ковер быстро кончился, и лицо заскользило по цветастому шелку, очень похожему на тот, из которого было сшито ее платье. Красивый. Но кожу живота что-то стало неприятно царапать, и Элерин это не понравилось.
Она повернула голову, чтобы посмотреть, что же там такое, но на лицо упал все тот же шелк. Девушка недовольно смахнула его. Голова закружилась, вода в ней снова забулькала и заволновалась, и Элерин зажмурила глаза, пережидая тошноту. Тело вдруг странно задергалось, ноги подпрыгнули и ударились об пол, но боли она не почувствовала, только удар. Что это с ними, вяло удивилась ийет и открыла глаза, но вместо ковра увидела высокий потолок, а на его фоне бледное отекшее лицо когда-то красивого мужчины. Короткие каштановые волосы, высокий лоб, карие глаза под густыми бровями, прямой крепкий нос, впалые щеки, упрямый подбородок с ямочкой и тонкие белые губы. Почему-то они больше всего не понравились Элерин.
— У меня ноги прыгают, — пожаловалась она ему и не услышала своего голоса, — И вода булькает.
Мужчина посмотрел в сторону и, кривя рот в улыбке, неслышно что-то сказал, обращаясь к кому-то невидимому для девушки.
— А твоя дура малость тронулась, — доверительно сообщил Рэй Ми безучастной Пайрис, — Хочешь, приведу ее в чувство?
Элерин тоже повернула гудящую голову и встретилась с глазами лежащей неподалеку матери.
— Мама, у меня ноги прыгают, — повторила она, надеясь, что Пайрис объяснит ей все, но мать рывком передвинулась. Теперь Элерин была видна лишь нижняя часть ее туловища.
— Мама, — возмутилась она, — одерни платье, здесь мужчина!
Но Пайрис и не подумала этого сделать.
— Помогите маме, пожалуйста, — повернулась девушка к незнакомцу.
Тот ухмыльнулся, наклонился вперед и ткнул ее пальцем в лоб. Голова мгновенно стала ясной, звуки и ощущения будто включили, как включают электрический свет, заходя в темное помещение, и Элерин с ужасом поняла, что лежит спиной на полу с бесстыдно задранной юбкой, без нижнего белья. Обнаженную кожу холодит воздух, а снизу колет ковер. Она взвизгнула и попыталась отползти от мужчины, одновременно натягивая подол, но Рэй Ми схватил ее за разведенные ноги и дернул на себя.
Ему понравилось бешеное сопротивление девчонки. Он наслаждался им. Потом можно будет придумать что-нибудь еще, а пока он блаженствовал с ней. Тем более, что высокая регенерация новенькой позволяла расслабиться и не ждать, меняя наложниц, по несколько дней или даже недель пока заживут синяки и кровоподтеки. Он мог делать с ней все, что ему вздумается.
Сначала он просто бил ее и насиловал, потом решил разнообразить развлечение и стал ломать пальцы. Если сделать это вечером, то к утру все уже срасталось. Очень удобно. Первое время девушка молчала и даже не плакала. Но когда он взялся за руки, она не выдержала. Рэй Ми терпеть не мог женских визгов и отрезал ей язык, который отрастал почти неделю. Ийет не стал отхватывать сразу большой кусок, ограничившись половиной. Больше Элерин не кричала.
Она продержалась дольше всех, побив все рекорды. Почти девять месяцев. Мучитель таскал ее за собой всюду, привязав, как собаку за ремень и заставляя ходить на четвереньках. Одеждой, взамен порванного платья он не озаботился, но девушке скоро стало все равно, во что она одета и как выглядит. Она хотела только одного, умереть. Но этого ей не давали.
Элерин думала, что хуже уже не куда, но, когда Рэй Ми наскучило просто ломать ей пальцы и избивать ее, он стал резать ее кожу ножом, стараясь, чтобы получались замысловатые узоры. Иногда он срезал целые лоскутки, натягивал их на рамки и потом показывал девушке. Снятая кожа теряла свойство регенерации, и палачу это нравилось. После этого он перешел к пыткам. Она прошла все круги ада, познакомившись со всеми орудиями, способными причинять хоть какие-то мучения.
Часто он приводил мать и заставлял ее смотреть на то, что он делал с дочерью. Но Пайрис глядела на все пустыми глазами. Заговорила она единственный раз и только тогда, когда Рэй Ми притащил их в пыточную и растянул Элерин на дыбе. Девушка держалась, сколько могла, но когда начали лопаться сухожилия, она закричала от невыносимой боли.
— Потерпи, милая, — неожиданно проговорила мать, раскачиваясь взад-вперед, — Недолго осталось.
Рэй Ми схватил ее за волосы:
— Недолго? Недолго? — закричал он, брызгая слюной ей в лицо, — Что значит, недолго? Сдохнет скоро? Я не дам ей сдохнуть! Она мне нравится! Слышишь, шлюха, твое отродье мне нравится!
Мужчина оттолкнул Пайрис, и она упала на грязный каменный пол. Он стал пинать ее ногами, что-то нечленораздельно выкрикивая. Женщина закрывалась худыми руками и громко вскрикивала. Рэй Ми быстро выдохся и остановился, тяжело дыша и уперев руки в колени. Из его рта капала слюна.
— Я не дам ей сдохнуть, — хрипло повторил он и плюнул в Пайрис.
Потом забыл про нее, занявшись дыбой. Что-то крутил, гремел рычагами, и Элерин с нарастающим ужасом ждала новой боли. Сначала она молилась своим богам. Потом богу земных людей. Но все они оставались глухи к ее мольбам. Остался только один вопрос: «За что?». Что такого могла сделать молоденькая девушка, прожившая на свете неполных шестнадцать лет, чтобы испытать на себе то, что никому испытать не под силу? Почему она до сих пор не сошла с ума, как мама? Почему она все еще жива?
