Гектор выскочил из колесницы и устремился к воротам, его с двух сторон поддержали Эней и Парис. Ликийцы держались на правом фланге и первыми прибыли к воротам. Позже говорили, что Гектор был «богу подобен». Так оно, пожалуй, и было. Он упер могучее плечо в ворота, и дерево подалось под его натиском, засов лопнул, и троянцы хлынули с воинственными криками в лагерь греков.
Греки, подобно муравьям, захваченным врасплох, бросились врассыпную. Некоторые искали убежища на кораблях, другие — в своих палатках, но были и такие, которые приняли бой. Агамемнона, Менелая и Одиссея нигде не было видно — раненые вожди находились в укрытии.
Сражение развивалось так стремительно, что глаз успевал запечатлеть лишь отдельные моменты. Гектор с соратниками поджег греческий корабль, и тот ярко запылал. Аякс — Большой Аякс, не Малый, — стоя на палубе корабля, припер Гектора к борту. Аякс размахивал пикой вдвое длиннее обычной, поскольку и сам он был чуть ли не вдвое выше обычного человека. Гектор изловчился и обломил бронзовый наконечник пики, превратив ее в малополезную палку.
Отчаянные крики наполняли воздух, поэтому имеющий уши мог позавидовать глухому.
Появился Одиссей, он вопил как женщина, ошпарившая руку кипятком, но проку от него грекам было мало из-за его ран.
— Ступайте в море, трусы! — кричали троянцы, надвигаясь на корабли.
Неожиданно в наступлении произошла заминка. Греки не собирались уплывать, поджечь удалось не много кораблей. Направление движения загадочным образом переменилось, и теперь уже греки теснили троянцев, а те начали отступать. Париса не ранили, как и других командиров. Но во время их отступления Аякс соскочил со своего корабля, подобрал огромный булыжник и метнул в Гектора. Тот упал навзничь. Его окружили товарищи и оттащили в безопасное место по ту сторону рва. Гектор лежал без сознания, истекая кровью.
Наступила ночь. Меня окутала завеса темноты, но я не шевелилась. Пошевелиться значило спугнуть видение, возможно навсегда. Я не испытывала ни голода, ни усталости, словно обрела новое тело, свободное от физических немощей.
Парис лежал на земле, подложив руки под голову, шлем, меч и лук лежали рядом. Поножи и латы он снял, но прочный льняной пояс был на нем. Он то и дело поворачивался к Гектору, и тогда уставшие глаза выражали сострадание. Деифоб сидя натирал руки маслом и хвастался, сколько греков он убил за день. Он тоже поглядывал на раненого Гектора, но без всякого сожаления. Он жаждал стать верховным командующим вместо него, и это желание отчетливо читалось в его взгляде, когда он думал, что на него никто не смотрит.
Антимах делал обход лагеря, подбадривая воинов. В такое время люди, подобные ему, чувствуют себя уверенно и бывают незаменимы.
На рассвете ситуация опять обернулась по-новому. Появился, сияя доспехами, Ахилл. Ахилл! А как же его ссора с Агамемноном и отказ участвовать в битвах? Троянцы в смятении начали отступать. Гектор пришел в себя и увидел Ахилла.
— Разумнее отойти назад, — сказал он.
Появление Ахилла меняло всю тактику. Хотя это был лишь один-единственный человек, но с ним было связано столько легенд и пророчеств, что можно было бы его приравнять к целому отряду.
В усталых греков одно присутствие Ахилла со своими свежими людьми влило новые силы, и они бросились в бой с особой яростью. Внезапно планомерный отход троянцев превратился в беспорядочное бегство к стенам цитадели. Колесницы мчались, переворачиваясь, люди бежали изо всех сил под защиту родных стен. Греки преследовали их, хватали отставших.
Ахилл мчался впереди. Он поравнялся с ликийцами и атаковал Сарпедона. Они встали друг против друга, метнули копья. Сарпедон упал; Ахилл возликовал.
Вдохновленные, греки рвались к городу, и один отряд уже пошел на приступ, снова выбрав для этого слабейший участок стены. Однако мы успели провести ремонтные работы и укрепить стену. Как только греки достаточно приблизились, Геланор со своими помощниками забросали их снарядами с начинкой из скорпионов. Глиняная скорлупа раскололась, из нее посыпались ядовитые твари. Греки завопили, попадали с лестниц и побежали прочь.
Но тут, сияя доспехами, у стены появился Ахилл, словно намеревался одолеть ее голыми руками. И правда, ему удалось вскарабкаться почти на пол-уступа, прежде чем он сорвался. В него полетели стрелы, но он находился слишком близко и потому был для них недоступен. За стрелами последовали камни и снаряды со скорпионами, но Ахиллу трижды удавалось добраться почти до вершины стены. Он кричал, как орел в полете. Позже скажут, что его пальцы стали подобны орлиным когтям, которыми он впивался в стену. Вдруг некая сила, словно невидимый бронзовый щит, толкнула его вниз, и он рухнул наземь.
В ту же минуту его окружили троянцы, ненадолго он исчез из виду, но вырвался из окружения, сгибаясь и крича. Он был ранен неизвестным солдатом. Вдруг Гектор преградил ему путь, поднял копье и ударил его в нижнюю часть живота так сильно, что копье вышло из спины.
Ахилл лежал, распростертый на земле, тщетно пытаясь встать. Гектор снял с него шлем — свой законный трофей — и поднял высоко над головой. Потом склонился над раненым и отбросил шлем. Одетый в доспехи Ахилла, перед ним лежал Патрокл. Он прошептал:
— Запомни, Приамид, жить тебе остается недолго. Рок всемогущий и смерть стоят перед тобой очень близко. Вскоре падешь от руки Ахилла, богоравного сына Пелея.
Едва Патрокл договорил, как смерть осенила его, быстро от тела душа умчалась и опустилась в Аид.
Не дрогнув, Гектор вырвал копье из бездыханного тела. Он посмотрел вверх на стены, где стояли троянцы, призывая его и других скорее вернуться.
— Сначала я должен сделать одно дело! — крикнул Гектор в ответ.
Он стал срывать золотые доспехи с мертвого тела: снял резной нагрудник и бросил на щит, рядом — поножи, сверху положил шлем. Это были знаменитые доспехи, которые вручили боги отцу Ахилла, — великолепный трофей. Гектор подозвал колесницу и погрузил на нее доспехи. Тело убитого Патрокла осталось лежать обнаженное и окровавленное. Гектор с помощниками хотел погрузить его на другую колесницу, но тут налетел Менелай и попытался отбить тело Патрокла. Они рвали его в разные стороны, как шакалы, рыча и не отпуская. Наконец Менелай — меня удивила его сила, которой не помешали раны, — одолел и под защитой двух Аяксов понес тело Патрокла в лагерь.
— Сюда, сюда! — кричали троянцы, стоя на стене. — Возвращайся, Гектор, и мы отпразднуем твою великую победу!
— Отпразднуем, когда закончится война и греки уплывут! — отвечал Гектор.
Он решил заночевать со своим отрядом в поле, но остальным позволил вернуться на ночь за городские стены. Возможно, он боялся встречи с Андромахой и хотел избежать очередного мучительного прощания.
Стражники открыли Скейские ворота, со скрипом отвели назад тяжелые створы, и воины, покрытые пылью, усталые, ковыляли через них. Дожидавшиеся родные бросались им навстречу, уводили домой, где были приготовлены горячая ванна и еда. Те же, у кого не было родственников, брели в солдатскую столовую. Позади несли раненых через город в дальний квартал, где за больными, увечными и умирающими день и ночь ухаживали врачеватели и женщины.
Андромаха уединилась в своих покоях и склонилась над ткацким станком. Она не выходила на стену, всегда ожидая Гектора в одиночестве. Некоторые считали, что из гордости, но я знала, что из страха.
— Просыпайся, моя госпожа, — прошептала Эвадна. — Просыпайся, он идет.
Но я не спала в обычном смысле слова. Я, словно дым, висела на грани между реальностью и сном, между «здесь» и «везде». Возвращаться было нелегко — словно меня тащили на длинной веревке через черный туннель. Я старалась остаться там, где была, но тяга была сильнее.
— Елена! — У кушетки стоял Парис, совершенно такой, каким я видела его в своем сне. Разве что испачкался еще сильнее, да на доспехах появились глубокие царапины, но сам он был цел и невредим. — Мы сражались достойно! Как ты могла проспать все это время?
Я села. Сказать ли ему, что я все видела? А вдруг это отобьет у него охоту рассказывать мне, что он пережил?
— Если бы ты не вернулся, я бы не проснулась. Это самый лучший выход для меня, — ответила я и погладила его золотые волосы, испачканные пылью и потом.
— Мы сражались в самом лагере греков! Мы с Гектором и Энеем прорвались первыми за ворота. Гектор пробил их плечом! Потом мы стали поджигать корабли!
— Великолепно! — воскликнула я.
— Заночевали в поле. Хотели возобновить бой с первыми лучами солнца и сжечь оставшиеся корабли, но не удалось.
— Однако мы видели дым…
— Дым от тех кораблей, что подожгли накануне. Но утром появился Ахилл, а с ним — свежие силы. Нам не удалось подойти к кораблям, чтобы поджечь их.
