— Дым от тех кораблей, что подожгли накануне. Но утром появился Ахилл, а с ним — свежие силы. Нам не удалось подойти к кораблям, чтобы поджечь их.
— Ахилл?.. — Нет, я не смела сказать ему правду. Мне предстоит пережить все еще раз, и выслушать страшную новость от Париса, и сделать вид, будто я потрясена. — Но я слышала, что он обиделся на греков и отказался воевать.
— Мы думаем, он увидел горящие корабли, увидел, как близко мы подошли, узнал, что мы ранили их вождей, и не выдержал. А может, он решил воспользоваться случаем — Агамемнон ведь ранен. Как бы то ни было, но он вступил в битву, поднял греков, и они оттеснили нас назад.
— У него талант — заряжать отвагой сердца земляков.
— Мирмидоняне засиделись со своим вождем по палаткам и охотно бросились в бой. Он привел их под самые стены Трои — уж это ты, наверное, видела?
— Да, конечно. Правда, я плохо разглядела из-за толпы. Расскажи мне, как все было.
— Он попытался взобраться на стену. Ярость и скорость подбросили его чуть ли не на самый верх. Правда, Антимах сказал, что здесь что-то не так. Все говорили, что обычно Ахилл бегал быстрее и копье метал дальше. Поэтому когда Гектор убил его…
— Без труда?
— Да, совсем без труда. Поэтому никто особенно не удивился, что под доспехами Ахилла оказался Патрокл.
— Неужели Гектор ни о чем не догадывался?
— Он находился в пылу борьбы, да и золотые доспехи ввели его в заблуждение. Конечно, для него это был удар. Он забрал доспехи как трофей, сейчас они во дворце у Приама.
— Говорят, якобы носить их может только Ахилл: так они тяжелы и велики, но, похоже, это не так.
— Гектор собирается носить их. Завтра снова будет сражение, — закончил рассказ Парис. — Но до завтра еще далеко.
Я обняла его, прижалась к его пропитанной потом тунике. Пусть простит меня Афродита — но запах пота любимого слаще всех ее ароматов. Парис был прекрасен. Может, правду говорят, что война украшает мужчину, как женщину — драгоценности?
Гектор ночует в открытом поле. Патрокл лежит мертвый в лагере греков. Парис покоится в моих объятиях. У меня промелькнула мысль, а как эту ночь проведет Ахилл? Я ведать не ведала, что он ждет, пока боги сделают ему новые доспехи, чтобы утром он мог явиться и уничтожить всех нас.
LVIII
Парис встал еще до рассвета — не знаю, спал ли он вообще — и начал готовиться к сражению. Я смотрела, как его темный силуэт движется по комнате. Он наклонился и поцеловал меня, думая, что я сплю. Я села на кровати, обняла его, пытаясь унять дрожь в руках.
— Сегодня все решится, — прошептал он. — У меня предчувствие.
— У меня тоже, — выдохнула я, уповая на победу и страшась поражения.
Гектор со своей дружиной заночевал в поле неподалеку от лагеря греков. С первыми лучами солнца, которое заиграло в спицах колесниц, к отряду Гектора присоединились те, кто провел ночь в городе. Вскоре от цитадели троянское войско переместилось на берег, к кораблям.
Со стены ничего не было видно. Я пошла к себе в комнату и позвала Эвадну. Она поможет мне перенестись в самую гущу сражения.
Я оказалась на передней линии. Увидела Гектора с постаревшим лицом; он шагал перед войском. Его шлем был чист, но уже не блестел. Он приветствовал подошедших Париса и Энея, потом стал отдавать приказания дружине. Вдруг в красной полосе восходящего солнца возник Ахилл: он пылал гневом, скрежетал зубами, глаза сверкали. Его голос гремел как труба, лицо было искажено, губы дрожали. Стоя на насыпи возле рва, он кричал, что пришел отомстить троянцам за смерть Патрокла, что намерен забрать жизнь Гектора. За ночь Гефест изготовил ему новые доспехи, и они огнем пылали на солнце.
Услышав свое имя, Гектор слегка вздрогнул. Но это движение мог заметить лишь тот, кто находился так близко, как я. Ахилл ничего не заметил. Не успел Гектор ответить Ахиллу, как троянцы обратились в бегство. Подействовали грозный лик, громоподобный голос Ахилла и его слава непобедимого воина: троянцы дрогнули.
Да, они побежали. Сбились в кучу и бежали обратно в город, под защиту крепостных стен. Напрасно Гектор с Парисом приказывали им остановиться.
— Перед вами всего лишь человек, а не бог! — кричал Гектор. — Остановитесь!
Но троянцы беспорядочно отступали, не обращая внимания на его слова.
— Это смертный! Одного удара копья достаточно, чтобы доказать это! Не трусьте! — вторил ему Парис.
Все тщетно. Отступление превратилось в хаос. Страх и трепет овладели войском и гнали его в цитадель. Союзники проявили не больше отваги, чем троянцы.
Антенор потерял двоих сыновей: их закололи греки, которые преследовали бежавших. Деифоб кричал, задыхаясь:
— Нужно укрыться в крепости!
— Ни в коем случае! Ни за что! — отвечал Гектор.
Войско троянцев разделилось надвое. Одна часть, во главе с Деифобом, бежала через равнину к городу, а другую половину Ахилл погнал к реке. И полетело полвойска в реку. Ахилл, рыча, как разбушевавшаяся река, атаковал Энея. Эней покачнулся и упал, однако сумел уклониться от смертельного удара разъяренного Пелида. Тогда тот набросился на юношу, почти мальчика — ему по возрасту не полагалось быть здесь, — и вонзил в него меч, словно вознаграждая себя за неудачу с Энеем. Это был Полидор, младший сын Приама. По всей видимости, он, нарушив запрет отца, проскользнул за ворота вместе с толпой воинов, чтобы принять участие в сражении. Он вскрикнул и упал в реку. Ахилл, прислонив копье к прибрежным кустам, прыгнул в воду, его рука с мечом двигалась беспрестанно, он рубил направо и налево. Вода обагрилась кровью, раздались стоны. Ахилл поразил множество троянцев, которые забивались под скалы и выступы камней вдоль бушевавшей реки. Троянцы трепетали, будто некая сила околдовала их и лишила остатков мужества.
— В нем нет ничего сверхъестественного! — крикнула я. — Действуйте!
Но меня никто не услышал.
— Бей их! Бей! Я буду разить троянцев, пока рука не онемеет! — кричал Ахилл.
Насытясь убийством, он поймал живыми двенадцать юных воинов, вытащил их на берег и, скрутив руки, передал дружине.
Река наполнилась мертвыми телами: они плыли в кровавой воде, задевая ветки прибрежных деревьев. Но Ахилл был уже далеко от реки. Подстрекаемый жаждой убийства, теперь он искал Гектора, алкал крови Гектора.
— Гектор! Гектор! — вопил он.
Ахилл сорвал голос до хрипа, но от этого он звучал еще более устрашающе. Сын Фетиды метался, как раненый зверь, не чуя под собой земли. Он один обратил в бегство целую армию! Позор нам, троянцам! Целая армия бежала от одного человека.
А где же Парис? Его нигде не видно. Жив ли он?
Приам, стоя на стене, приказал страже открыть ворота. Троянцы летели в город стремглав, как стадо оленей, объятых ужасом. Никто не медлил, чтобы подождать других и разведать, кто пал, кто спасся от гибели.
Наша армия потерпела поражение! Все командиры покинули поле боя: и бравый Антимах, и Гелен с Деифобом, и сам Эней, и Парис. О, благодарение богам — Парис жив!
Осознав это, я встрепенулась.
— Эвадна! — позвала я.
Услышит ли она меня? Вернулся ли ко мне обычный голос?
— Да, моя госпожа? — откликнулась Эвадна.
— Помоги мне проснуться. Парис возвращается. Я должна его встретить.
Не знаю, что она сделала, но видение исчезло, и мои глаза снова видели только стены комнаты, в которой я лежала. Я чувствовала слабость и головокружение, как будто и правда вернулась с поля боя.
— Ступай, моя госпожа.
Эвадна взяла меня за руку и помогла встать с кушетки. Мои ноги коснулись пола, они подгибались в коленях.
Словно лунатик, я прошла по широкой улице к городской стене. Парис как раз входил в ворота, и я бросилась ему навстречу.
— Парис, Парис! — обняла я его.
— Ахилл! — прошептал Парис. — Он вмешался и все изменил.
— Но ведь Ахилл всего лишь человек!
— Он хочет отомстить Гектору за смерть Патрокла. Это их частное дело. — Парис с трудом переводил дыхание.
— Это война, а не частное дело!
— Для Ахилла имеют значение только трое: он сам, Патрокл и Гектор. Точнее, для Ахилла имеет значение только он сам. Он превратил эту войну в свое личное дело: война ведется для Ахилла, ради Ахилла, из-за Ахилла.
У меня возник соблазн сказать: «Значит, Елена уже ни при чем?» — но я удержалась от этих глупых слов.
— Ахилл мучается из-за того, что друг погиб по его вине. Он заставил Патрокла надеть его доспехи и отправил навстречу гибели, потому что из-за своего оскорбленного самолюбия не пожелал сражаться сам. Так кто же на самом деле убил Патрокла? Меч Гектора или самолюбие Ахилла? Ахилл знает правду, — сказал Парис.
— Да, он предал друга.
— А теперь он хочет искупить свою вину, убив Гектора. Но его вину невозможно стереть, искупить.
