Айона слышала, как Джим достаточно внятно спросил: «Ангус, сколько вина ты дал Айоне?»
«Отлично, — подумала Айона. — Скорее, пока он не сморозил что-нибудь уж совсем глупое и все не испортил». Она сильнее обняла Мэри, а та в ответ сжала ее руку и начала подниматься на ноги.
— Вот видишь? К тебе посетители. На лестнице уже очередь.
— Впусти их, а я пока пойду сполоснуть лицо.
— Э, при такой-то раковине? — Когда они вошли, Айоне показалось, что в ванной стоит комплект под мрамор, необычного серо-зеленого цвета. Потом Мэри выдавила на раковину целую бутылку «Мистера Мускула», но и после этого поверхность была не особенно белой.
— Ты знаешь, о чем я. Если это Джим… — Мэри многозначительно колыхнула своим не стесненным лифчиком бюстом и исчезла в ванной.
Айона встала и по пути к двери хлебнула своего ужасного холодного кофе. Наконец она почувствовала себя вполне трезвой. Ангус все уже давно знал и ничего ей не сказал. Она не совсем понимала, какие чувства испытывает. Может, это он убедил Джима дать Мэри сюда переехать? Чтобы они могли за ней присматривать?
— Ребята, — она широко открыла дверь.
Джим и Ангус стояли на площадке; судя по всему, они смутились, потому что в тот самый момент что-то обсуждали.
— А, очень хорошо, — сказал Ангус, заходя в квартиру. — Мы о тебе уже начали беспокоиться.
— Не надо обо мне беспокоиться, это особенно не поможет, — усмехнулась Айона.
— Можно мне… — Джим осмотрелся по сторонам, увидел, что Мэри нет, вошел и прошелся по комнате.
— После ремонта здесь будет просто сказочная квартира, — объявил Ангус, открывая окно. — Нужно немного проветрить. И сколько можно, Айона, мы когда-нибудь избавимся от этой сатанинской музыки?
— Нет, — отрезала Айона, выставив подбородок.
— Привет, мальчики, — сказала Мэри.
Айону почему-то обрадовало, что Мэри надела чистую футболку. Теперь, когда она знала, что произошло, еще сильнее обуревало желание как-то поддержать, и совсем не хотелось, чтобы Мэри оправдала их ожидания и выглядела так, как, по общему мнению, должна выглядеть брошенная жена. Ну да, она казалась уставшей, выжатой, как лимон, но ведь Джим выглядел еще более измотанным, когда переехал на новую квартиру.
— Я пришел забрать ее домой, — пояснил Ангус. — Если ты позволишь.
— Ладно, забирай, — сказала Мэри. — Сегодня мы уже сделали все, что могли. Доброй ночи, Айона. — Она подошла и крепко обняла ее. — Спасибо тебе большое.
— Спокойной ночи. — Айона отпустила подругу и бросила на нее решительный взгляд. — Увидимся завтра.
— Ну давай, милая, я так умотался, — простонал Ангус. Он вынул ключи из кармана и помахал ими в ее сторону. — Машину обратно ведешь ты, да? Знаки для ученика лежат в багажнике.
— Я не могу. Я слишком много выпила. — На какую-то секунду Айона задумалась: а не начать ли ей выпивать за завтраком по три стакана вина (и так — до конца дней своих), чтобы убедить Ангуса в том, что стать водителем ей не суждено.
Хотя убедить его, возможно, и не удастся.
— Ты не надела бы туфли, Мэри? — тихо попросил Джим, пока Ангус и Айона мило пререкались на тему того, могла ли она быть такой бестолковой и оставить куртку в пабе.
— А зачем? Не слишком ли поздно было бы отправить меня драить пол внизу, а? Или этот пункт входит в мой договор об аренде? — Она бросила на него дерзкий взгляд, подняв одну бровь. Как приятно вести себя вот так предсказуемо, сейчас, когда сама уже перестала понимать, что она за человек. Как будто ей даны реплики, за которые она не отвечает.
Джим покраснел.
— Послушай, сегодня иди спать у нас. Не стоит тебе здесь оставаться. Здесь так мрачно.
— Но у вас не хватит кроватей, — возмутилась Мэри. Она постаралась, чтобы глаза не выдали правду, — ей очень хотелось укрыться мягким одеялом и поплакать в чистую подушку. — Конечно, если вы с Недом еще не превратились в настоящую семью?
— Я буду спать на диване.
Он сказал это, опустив глаза в пол, но когда Джим снова посмотрел на нее, Мэри увидела на его лице искреннее сопереживание. За нее тревожится Джим. Господи. Все, наверно, выглядит так очевидно. Она поборола собственную гордость, которая требовала, чтобы она осталась здесь и прямо у них на глазах легла в кровать, раз уж она здесь все устроила. Было непривычно и неуютно понимать, что тебя жалеет Джим.
— Я хотел бы, чтобы ты переночевала у нас, — снова робко произнес он.
«За все восемь лет, что я его знаю, он совсем не изменился, — подумала Мэри. — Ничто не смогло его испортить. А ведь восемь лет — это много».
— Давай, бери свою девичью сумочку, — увидев, как она заколебалась, добавил Джим.
— Что-что мне взять? — Как бы ни бушевала в ней гордость, Мэри неожиданно для себя засмеялась над этой попыткой Джима красиво выразиться.
Может быть, на него какое-то влияние оказывает Габриэл.
— Ну уж не знаю, тот рюкзачок со всякой ерундой, которую вы, девчонки, берете с собой, когда куда-нибудь отправляетесь.
— Ты, наверное, подумал о ком-то другом. Мне, чтобы выглядеть вот такой красавицей, нужна только зубная щетка и чуточку туши.
— Да-да, и, кстати, раз уж мы об этом заговорили, — согласилась Айона, из-под руки Ангуса. — Ты еще не познакомилась с новой подружкой Джима, с барменшей Синди? Ангус, гад, ты же мне так шею сломаешь.
— С моей кем? — пролепетал Джим. — Вы, наверное, подумали о ком-то другом.
— Мы тут все что, всю ночь будем вести один и тот же нудный разговор? — спросил Ангус, все так же не давая Айоне пошевелить головой. — Могу ли я вам напомнить, вам, придуркам-эгоистам, который сейчас час?
— Давайте поторопимся, — сказала Мэри. — Мне надо поскорее выйти и закрыть дверь, пока еще ваше внимание и забота не заставили меня прослезиться.
Глава 26
На двуспальной кровати Ангуса и Айоны на двоих имелось четыре подушки.
Одна из них была «особой» подушкой Ангуса — совершенно плоская штука в «особой» наволочке из красной фланели, которую он либо зажимал между коленей, либо скручивал в комок и клал под мышку; судя по всему, без этого он просто не мог заснуть. В самом начале их совместной жизни, после того как она уже пару месяцев, просыпаясь, видела, как Ангус довольно храпит, обмотав горло потрепанной старой подушкой, как будто это была шина для фиксации шеи, Айона осторожно поинтересовалась у Мэри, насколько это нормально, и Мэри сообщила ей, что у всех мужчин есть «особая» подушка и что ей нужно радоваться, что он не держит в кровати, «чтобы приманить удачу», облезлого игрушечного мангуста. Например, на «особую» подушку Криса всегда надета наволочка с рисунком на тему «Звездных войн», — она была у него еще с начальной школы, и он настаивал на том, чтобы ее стирали без кондиционера для белья, потому что от этой химии у него появлялась какая-то непонятная сыпь.
