— Я знаю. Но все меняется.
Они сидели и смотрели друг на друга примерно с минуту.
— Мэри, я сделаю себе чашку кофе. Ты хочешь? — Нужно поскорее собраться с мыслями, а то она сейчас начнет рассказывать Мэри о том, как Джим и Ангус разыгрывают вдвоем свою любимую сценку: «Крис болтает с Богом». Она неловко поднялась на ноги и осторожно поковыляла к чайнику.
Мэри начала водить пальцем по кромке бокала, и он загудел. Когда она говорила, голос был тихим, но уверенным, как будто она давно уже старалась понять, что именно чувствовала все это время, и теперь пришла к однозначному выводу. Она была права — не разобравшись в собственных чувствах, не было смысла ничего рассказывать Айоне.
— Знаешь, чем лучше я узнавала Криса, тем больше я понимала, что все это стремление спасать мир он просто для себя выдумал. Не такой уж он славный парень, каким прикидывается. Он может рассказывать в компании, как покупает рождественские открытки от «Международной амнистии», но у себя дома вина из Восточной Европы он держать не станет. Дело в том, что работать в благотворительной организации для него то же, что для Неда — готовить, а для тебя — рисовать. Или для Ангуса — быть правым в любом вопросе. Если он не будет этим заниматься, что же у него останется?
Она встретилась взглядом с глазами Айоны.
Айона шла по комнате, неся в руке чашку не очень горячего, но заваренного из четырех ложечек кофе напитка, и не знала, что сказать. Раньше Мэри никогда его по-настоящему не критиковала.
— У него есть ты, да?
— Меня ему мало. Меня он не считает. Даже меня.
С затуманенным взглядом Айона поставила чашку и постаралась что-то прочесть в лице Мэри. Ей уже случалось видеть подругу грустной. Страдающей от боли. Может быть, в тяжелые вечера, и такой вот тихой и уступчивой. Но она чувствовала, что было и еще что-то, и она не знает, как помочь с этим справиться, — то, что она не может просто развеять словами утешения, и в горле у нее, как тошнота, стала подниматься волна паники, — не может достучаться до лучшей подруги. Она протянула руки и обняла Мэри так, как будто хотела вытащить ее из зыбучих песков.
— Мэри. Я не знаю, насколько святым возомнил себя Крис, но тебя он не заслуживает точно. И если он поставил работу на первое место, забыв о тебе, он еще больший подонок, чем мне раньше казалось, но ты в этом не виновата! Понимаешь? Ты не виновата.
— Ах, Айона… Он… — Мэри завернула губы за зубы, как маленький ребенок, и тяжело вздохнула, закрыв лицо руками. — Айона, прости меня, что я тебе сразу об этом не рассказала. — Она дрожала. — Я просто ни с кем не могла об этом поговорить, потому что знала, как вы его все ненавидите. Мне не хотелось думать, что я все это время так ошибалась, и…
— Но я не стала бы тебя осуждать, — попробовала уверить ее Айона. Как больно такое слышать. — Почему ты так решила?
Мэри посмотрела на нее. В этом-то и проблема; как бы она сама захотела, так бы Айона и отреагировала, а на то, чтобы по-настоящему разобраться в собственных чувствах, нужно было время.
— Есть вещи, которые ты не можешь сделать вместо меня… — Она крутила в руках пробку. — Мне нужно было побыть одной.
Они помолчали. Айона почувствовала, как руки у нее покрываются гусиной кожей. Каково ей было бы, если бы Ангус разлюбил ее и ушел? Ее охватила необъяснимая паника.
— Он ушел насовсем?
Мэри кивнула.
— Он не вернется.
Айоне стало больно и стыдно, что она только что переживала из-за своих глупых проблем.
— Господи, Мэри, мне так… Я не знаю, что сказать. Мне так жаль. Я вела себя совершенно неадекватно.
— Не говори так, — ответила Мэри.
Айона подошла к Мэри сзади и обвила ее руками, прижалась ногами к ее ногам, коснулась головой шеи Мэри. Тело Мэри, под мягкой хлопчатобумажной футболкой, было и податливым, и твердым; ее запах так успокаивал.
Так Айона молча обнимала Мэри, а когда закончилась еще одна длинная песня, она поняла, что сама успокаивается, чувствуя тепло и знакомый запах, исходящий от Мэри, и ее это, наверное, успокаивает гораздо больше, чем могут утешить Мэри ее худые руки. В конце концов она закончит картину. Она сдаст экзамен по вождению — ведь его сдают даже полные идиоты. Отношения с Ангусом наладятся. Недовольство друг другом — просто временный этап. Если бы они поженились сразу, как только начали встречаться, то сейчас бы закончился их затянувшийся медовый месяц. Так что все в порядке. Они с этим справятся.
А Крис и Мэри не смогли.
Айона виновато пожала руку Мэри. Но ведь в этом никто не виноват, как бы они все ни обвиняли Криса и как бы Мэри ни хотела во всем винить себя. Крис и Мэри просто слишком много притворялись и обманывали сами себя, не более того. Но, хотя ее так и тянуло сказать об этом, она знала, что для Мэри в их отношениях скрывалось нечто большее. И ей не хотелось, чтобы у Мэри появился повод ей не доверять.
— Тебе так повезло, Айона, — сказала вдруг Мэри.
— Почему? — Айона тут же криво улыбнулась за спиной у Мэри. Неверный ответ.
— Потому что Ангус такой замечательный, славный мужчина.
Обычно к разговорам о «замечательном, славном мужчине» они переходили после примерно двух бутылок, но сейчас Мэри не говорила с утрированным ирландским акцентом, и было слышно, что в глубине души ей очень-очень больно.
— Да, я знаю. — Несмотря на все, о чем она только что думала, в голове Айоны раздался мятежный внутренний голос: «Да, он славный, но он не носит облегающие черные клеши с вышитыми вдоль ноги маками». — Несмотря ни на что.
— Нет, он славный, — пылко сказала Мэри. — Он добрый, хороший, тебе нужно за него держаться.
«И никогда не пойти на рок-концерт, не покрасить волосы, не напиться „Московского мула“[71] и никогда ни с кем другим не целоваться, всю оставшуюся жизнь?» — Айона почувствовала, как быстро у нее заколотилось сердце.
И тут, к ужасу своему, она подумала о Неде. О том, как он, в старой серой футболке, рукава которой не закрывали бицепсов, чистил рыбу на кухне и бросал на нее хитрые взгляды, как будто только они вдвоем понимают, в чем шутка.
«Мне нужно бросать пить», — в панике подумала она.
— Так расскажи мне, что случилось, — попросила Айона, стараясь вытеснить из головы Неда воспоминаниями о том, как Крис читал им лекцию о том, почему международные благотворительные концерты на самом деле принесли жителям Эфиопии только вред. — Можешь не вдаваться в подробности.
Хорошо, наверное, что Мэри сейчас не нужно смотреть на нее. Айона почувствовала, как она вначале напряглась в ее объятиях, а потом расслабилась снова. Когда Мэри заговорила, Айона обняла ее еще сильнее.
