— Да, это я, — пробормотал перепуганный визитер.
— Сообщаю присутствующим, что этот человек предоставил нам возможность разоблачить иностранную сеть, действовавшую тайно на территории Китая, — пояснил префект.
— А не ты ли сообщил о том монахе, путешествующем с девицей? — с подозрением спросил генерал Чжан.
— Два месяца назад я направил в Главную инспекцию анонимный донос на парочку, скрытно обитавшую в императорском дворце у императрицы У-хоу. Через стену я слышал, как императрица лично посетила их, она помогла им бежать, когда прибыли агенты Главной инспекции! — торопливо выпалил уйгур, по лицу которого текли струйки пота.
— И по твоим словам, императрица У-хоу лично предупредила тех молодых людей, что им грозит арест? — еще раз уточнил главный канцлер Хань-юань.
— Все в точности, как я вам сказал! Она помогла им избежать правосудия! Я сам был тому свидетелем!
— А почему ты такой старательный — сколько уж раз добровольно вызвался поработать на нас? — усмехнулся префект Ли.
— Ну… что касается этого раза, я надеюсь взамен получить охранную грамоту, которая позволила бы мне отправиться в Турфан… Здесь мне совсем нечего делать. Я хотел бы вернуться к себе домой, — тихо проговорил уйгур, придав лицу отрепетированное заранее жалобное выражение.
— Почему У-хоу покровительствовала этим беглецам? — поинтересовался Линь-ши.
— Императрица прилагала все силы, чтобы восстановить торговлю шелком. Бывший монах-буддист и та молодая несторианка имеют связи с манихеями Турфана, производящими шелк! Сама эта несторианка — дочь епископа Аддая Аггея. Несториане Дуньхуана тоже связаны с манихеями Турфана в этом деле с изготовлением и тайными поставками шелка. Все совершалось с величайшими предосторожностями… Я не мог написать все это на бумаге, некоторые сведения требуют того, чтобы их передавали лишь из уст в уста, — обстоятельно объяснил Морская Игла, гордый своим знанием предмета.
— Но это все совершенно невероятно! У-хоу покровительствует тайной торговле шелком? — У министра шелка перехватило дыхание, он и вообразить не мог, что корни преступления тянутся так далеко.
— Это чудовищно! Нами управляет женщина — не просто узурпаторша, но еще и преступница, предательница государственных интересов… Моя великая страна скатилась так низко! А что касается качества работы Главной инспекции, это отдельный вопрос, и я намерен поставить его самым серьезным и недвусмысленным образом! — Главный секретарь Линь-ши был просто счастлив, что ему наконец представилась возможность нанести удар по префекту Ли и его ведомству.
— В чужой миске кусок мяса всегда выглядит жирнее, как гласит поговорка! — холодно заметил префект Ли, однако было видно, как он побледнел.
В данной ситуации именно он терял больше всех, и разоблачения Морской Иглы вовсе не играли ему на руку. Что касается бывшего премьер-министра, его настолько потрясли известия, что он побагровел и лицо его приобрело тот оттенок, который бывает у карпа, сваренного с имбирем. Он задыхался и хрипел так, словно вот-вот скончается от удушья. К генералу поспешил слуга — на этот раз с керамическим чайником в руке; он стал бережно вливать в рот господину мелкие порции жидкости, словно кормил из рожка младенца. Это помогло старому вояке справиться с приступом.
— Дорогие друзья, если вы мне позволите, я бы предпочел провести тщательный допрос в помещении Главной инспекции. Такие уникальные сведения следует изучить подобающим образом, в соответствии с отработанными методами ведения следствия! — резко заявил префект Ли, поспешивший во что бы то ни стало перехватить инициативу и сделать доносчика недоступным прочим заговорщикам.
Он вскочил, приоткрыл дверь и выкрикнул приказ, пользуясь тем, что хозяин дома еще не оправился. В комнате появились два вооруженных агента и замерли. Коротким кивком префект дал понять, чтобы они забрали Морскую Иглу.
— Однажды мне не удалось допросить тебя как следует из-за вмешательства императрицы, и — можешь мне поверить — на этот раз ты расскажешь все, что знаешь, до самого конца! — прошептал главный инспектор на ухо уйгуру, когда того вели к паланкину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вскоре Морская Игла уже шел по бесконечным лестницам и переходам в застенок, куда императрица не имела доступа. Камера оказалась намного более темной и сырой, чем в первый раз. Морская Игла заскулил от ужаса.
Бритоголовый палач вошел и картинно встал, скрестив мощные руки на груди. На нем был кожаный фартук с несколькими ярусами карманов, из которых торчали щипцы, ножи, шило, другие жутковатые инструменты его ремесла: колющие, режущие и рубящие. Конечно, иногда ему приходилось их применять. Но гораздо чаще роль палача сводилась к тому, чтобы, как сейчас, красиво войти и встать. Этого оказывалось достаточно для должного впечатления — допрашиваемый начинал быстро-быстро излагать все, что знает, и еще немножко.
Морская Игла уже горько сожалел о том, что в очередной раз высунулся.
— Вот чистый лист бумаги. Тебе достаточно лишь подписать его здесь — вверху, справа. Я сам его заполню. Я уже знаю, слово в слово, что зафиксирует писец!
— Я не знаю, как написать «Морская Игла» по-китайски! Я вообще не умею писать на китайском! — прохныкал уйгур. На самом деле он испугался, что от его имени напишут показания, которые приведут его прямиком на виселицу.
— Ну хорошо, я тебе помогу! — Префект Ли прошел к письменному столу. — Смотри: вот так пишется иероглиф «ше»!
Иероглиф получился похожим на змею.
«Не является ли это дурным предзнаменованием?» — подумал Морская Игла. Он вдруг уверился, что его хотят вслепую подставить. Он поспешно отодвинулся от стола и отрицательно замотал головой.
— Оставляю тебя в компании этого человека. Когда я вернусь, уверен, ты сумеешь написать свое имя по-китайски! — решительно заявил начальник Главной инспекции.
Префект Ли не выносил вида крови, так что старался избегать присутствия на пытках; он предпочитал возвращаться, когда допрашиваемый уже был готов дать требуемые показания.
Палач неторопливо извлек из карманов фартука инструменты и аккуратно разложил их на небольшом столике. Затем он приступил к работе, как толковый и опытный мастер берется выполнять привычный заказ.
Он начал с того, что заткнул рот Морской Игле платком, чтобы жертва не могла кричать, потом привязал его руки так, что кисти лежали на поверхности столика. После этого палач выбрал из набора инструментов четыре тонкие иглы, напоминающие те, что используются при иглоукалывании, и вонзил их в указательный и большой пальцы обеих рук уйгура.
В системе пыток иглы, которые вгоняли под ногти, считались идеальным средством, чтобы заставить жертву подписать необходимые показания; следующим этапом обычно была порка тонкими ротанговыми или бамбуковыми палками, разрывающими кожу и рвущими плоть; это считалось методом, применимым для умеренно виновных, поскольку было намного мягче, чем отрубание ступни — такое наказание применяли к ворам, пойманным на краже повторно. Самым же радикальным видом кары считалось обезглавливание. Казни подвергались государственные преступники, совершившие убийство чиновника, дезертирство или хищение государственного имущества, уличенные в разрушении общественных зданий, мошенничестве с налогами и таможенными пошлинами.
Зубы Морской Иглы грызли кляп, заполнявший рот, боль стала невыносимой, когда палач начал загонять острый металлический стержень под ноготь судорожно скрючившегося указательного пальца. Уйгур потерял сознание, ему казалось, что он вновь оказался среди песчаных дюн пустыни Гоби. Палач, работавший с тщательностью мясника, по закатившимся глазам жертвы мгновенно понял, что человек, подвергавшийся пытке, испытал сердечный приступ, вызванный страхом и чрезмерной болью.
А уйгур Торлак, известный как Морская Игла, в это время устремился в Турфан, на поиски Нефритовой Луны. Ему чудилось, что он, как птица, пролетает над улочками города, заглядывает в сады, где журчат фонтаны, осматривает рынки, но нигде нет следов прекрасной китаянки. Под его крыльями купола манихейского святилища не казались такими уж большими, скорее, они напоминали перевернутые пиалы. Посреди двора он заметил макушку Моря Покоя, окруженного другими Совершенными, они столпились вокруг носилок, на которых лежало бесчувственное тело. Уйгур стремительно спустился, чтобы рассмотреть все получше. В быстром вираже лица Совершенных слились для него в один образ. В тот момент, когда ноги уйгура едва коснулись каменных плит двора Церкви Света, Морская Игла очнулся.
