Он подразумевал знаменитую притчу, означавшую, что человек не может спастись сам по себе без божественного покровительства Блаженного. В притче рассказывалось о бедняке, вцепившемся в корни дерева, нависающего над бездной. Несчастный, загнанный туда разъяренным слоном, не мог выбраться, а потом увидел, что две огромные крысы подгрызают корни, за которые он держится, а кроме того, к нему ползут две ядовитые змеи, в то время как в глубине пропасти находится жуткое чудовище с разинутой пастью, так что даже внизу для него нет ни малейшего шанса на спасение!
Собрание так ничего и не решило, и Кинжал Закона не нашелся, что добавить. Все в растерянности разбрелись по кельям.
Оставшись один, первый помощник настоятеля прилег на постель и закрыл глаза, как вдруг кто-то коснулся его за локтя. От неожиданности он подпрыгнул. Перед ним стоял Святой Путь Из Восьми Ступеней, на лице которого на этот раз не было заметно особой враждебности.
— Раздражение — плохой советчик. Если задуматься, нам всем необходимо прийти к согласию. Я хочу попросить у тебя прощения за свой гнев, — спокойно произнес гость, немало удивив первого помощника настоятеля.
— А что думает о твоем решении Радость Учения? — недоверчиво спросил Кинжал Закона, спустив ноги с кровати и садясь.
— Понятия не имею. Он не знает, что я пошел к тебе. Я понял, что его ослепляет зависть, а в таком случае нет смысла с ним говорить. Вот почему я предлагаю тебе мир. Я уверен, что ты говорил совершенно искренне, что Буддхабадра не совершил бы столь странный поступок без серьезных причин!
— Ну что же, в таком случае ты один так думаешь! Все остальные братья мне больше не верят. Они убеждены, что я им лгу… — горько усмехнулся любимый ученик Буддхабадры.
— Я объявлю во всеуслышание, что верю в твою честность и откровенность. Но я пришел главным образом не за этим, а по более важной причине: у меня есть что предложить! Я провел в раздумьях и молитвах несколько часов. Мне кажется, я нашел решение: если монастырь утратил старые реликвии, то нужно приобрести новые!
— Но где же их взять?
— Одна такая есть в Турфане!
— На Шелковом пути?
— Да, в монастыре Большой Колесницы, где я был послушником. Это монастырь бедный. Наш достопочтенный настоятель не раз говорил нам, что продал бы святыню обители, если бы кто согласился купить, так как ему не хватало серебра на покупку шелка для изготовления церемониальных знамен.
— А ты уверен, что это не пустые слова?
— Конечно! Уверяю тебя, он даже предлагал кое-кому сделку, но она сорвалась. Насколько я знаю от приходящих к нам паломников, реликвия до сих пор там.
— Наверное, она ничтожна, если настоятель махаянистского монастыря готов продать ее!
— Ты ошибаешься! Не менее ста лет там хранится ноготь правого указательного пальца Блаженного, это предмет всеобщего почитания.
— По твоим словам, этот человек готов променять такое сокровище на обычные церемониальные знамена? — удивленно переспросил Кинжал Закона.
— Ты не знаешь, насколько важно для Махаяны использование знамен с изображениями культовых фигур! А реликвии многие считают просто предметами, не имеющими прямого отношения к Благородной Истине Блаженного.
— Ты думаешь, настоятель по-прежнему готов к обмену? — В сердце Кинжала Закона загорелся луч надежды.
— Чтобы в этом удостовериться, мы должны отправиться туда!
— Но есть ли уверенность, что монастырь в Турфане все еще нуждается в знаменах с образами? — Кинжал Закона сильно взволновался, ему страшно было обмануться вновь.
— Ходят слухи, что в Великом Китае случилось большое несчастье, там ужасная нехватка шелка, и ткани на рынке почти нет. А монастырю всегда необходимы новые знамена, ведь они быстро выцветают.
— Допустим, все это правда. И что же мы сможем предложить твоему прежнему настоятелю в обмен на ноготь Блаженного? — поинтересовался Кинжал Закона, которому известие о проблемах с шелком в Китае показалось весьма вероятным после того, что он видел в тайной мастерской Аддая Аггея в Дуньхуане.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да шелк! Что же еще?! — торжествующе воскликнул Святой Путь Из Восьми Ступеней.
— Подожди, брат! Все это прекрасно, однако где же мы возьмем шелк? Мы же не сможем превратить песок пустыни в шелковую нить! — Кинжал Закона всплеснул руками от досады.
— На этот счет у меня есть особые сведения: несколько лет назад один манихейский священник наладил в Турфане нелегальное разведение шелковичных червей! Он не продает шелк в своем городе, чтобы не раскрыть тайну, а также потому, что в Китай ткань можно продать выгодней. Если мы возьмем с собой запас звонкой монеты из монастырской казны, тот турфанский родственник, что рассказал мне обо всем, наверняка поможет.
— Это правда? Насколько я знаю, с тех пор как прибыл в Пешавар, ты ни разу не возвращался в Турфан…
— Этот родственник, один из моих двоюродных братьев, торгует специями, он время от времени приезжает сюда и рассказывает мне всякие новости. В последний раз мы виделись, как раз когда ты отсутствовал. У меня нет оснований сомневаться в его словах, он толковый и дельный человек, который не случайно сумел скопить немалое состояние на торговле перцем! — Святой Путь Из Восьми Ступеней говорил горячо, взмахивая руками, а в конце фразы торжествующе взглянул на собеседника и показал раскрытую ладонь — на ней лежали зерна перца.
— В таком случае, брат, готов ли ты отправиться вместе со мной в твой родной город?
— Именно это я тебе и предлагаю. Я считаю, нам надо выходить прямо завтра! Для меня будет огромной радостью увидеть своих дядюшек и тетушек, всех, кто еще жив! — Лицо турфанского монаха озарила простодушная улыбка.
— Решено, тогда выходим завтра! — твердо сказал Кинжал Закона.
На следующий день он обратился к собравшимся в одном из огромных молитвенных залов монастыря Единственной Дхармы. Святой Путь Из Восьми Ступеней сопровождал его. Радость Учения был неприятно поражен неожиданным «отступничеством» своего товарища.
— Дорогие мои друзья, у нас имеется план, который мы хотели бы предложить вам. В Турфане есть шелк. На него можно выменять священные реликвии! Как вы на это смотрите? — прямиком заявил первый помощник настоятеля.
— Значительная часть монастырей Большой Колесницы пренебрегает своими реликвиями и легко расстается с ними, желая получить взамен шелк для изготовления церемониальных знамен, перед которыми медитируют монахи-махаянисты, созерцая образы на них, — пояснил Святой Путь Из Восьми Ступеней.
— Мы думаем, что нам удастся приобрести чрезвычайно ценную реликвию: ноготь правого указательного пальца Блаженного! — продолжил Кинжал Закона.
— Тот самый, который Блаженный прижимал к пупку во время проповеди Дхармачакра-мудра? — недоверчиво переспросил один из монахов.
— Именно! И мы готовы поехать немедленно.
Лица монахов заметно просветлели. И тут Радость Учения, взбешенный потерей контроля и предательством своего товарища, буквально взорвался:
— То, что ты уйдешь, ясно! А вот вернешься ли, это еще вопрос!
— Блаженный Будда откроет для нас Божественный Свет, он поможет нам преодолеть ужасное испытание, угнетающее всех нас. Твои слова, Радость Учения, удивляют меня! Ты говоришь, как человек, утративший веру! — сурово ответил на вызов Кинжал Закона.
Одобрительный гул голосов показал, насколько изменилось настроение в обители. Помощник настоятеля вновь пользовался доверием и поддержкой собратьев.
Несколькими днями позже — все же нужно было собраться — Кинжал Закона и его спутник покидали монастырь Единственной Дхармы, отправляясь в путь верхом на конях, а вся община, метавшаяся от тревоги к надежде, провожала их, желая доброй дороги и успеха. Только Радость Учения не пришел попрощаться с отъезжавшими; он заперся в келье, не желая видеть того, что считал торжеством соперника.
Ни Кинжал Закона, ни Святой Путь Из Восьми Ступеней, мысли которых были заняты исключительно миссией по приобретению новой реликвии, не знали, что за их спиной оставался не просто несогласный, а смертельный враг, затаивший злобу и обиду.
