Он был спокоен, но появление Шурика его насторожило.
“Мотай отсюда, — сказал он грубо. — Скокову помоги или ребятам”.
“Да ладно, — благодушно кивнул милицейский капитан, очень довольный тем, что ранен не его человек. — Я его понимаю. — Похоже, он действительно понял Шурика. — Пусть набежит разок”.
Шурик с маху пнул Соловья в живот.
Крысы! Что позволяет крысам плодиться с такой неистовой, с такой невероятной силой? Он ничего не видел и ничего не чувствовал. Он бил ногами хрипящего, катающегося в картофельной ботве Костю–Пузу, а милицейский капитан благодушно придерживал за плечи хмурого Роальда и только повторял: “Да ладно. Пусть набежит разок”.
Крысы, подонки, плесень, сволота, паскуды!
Ладно. Хватит воспоминаний. Шурик водрузил поднос на тумбочку и с кружкой пива в руках вышел на балкон. Может, Роальд прав? Может, просто надо простить всех? И Пузу, и прочих?
Смеркалось.
Душно несло травой, вялыми листьями. За темными кустами китайской сирени Константин Эдмундович, первооткрыватель, а может, первопокоритель, упорно гнался за каменным пионером, держа в откинутой руке серп. А снизу, из кафе, доносилось:
— Пришел, значит, мужик в столовую…
— Да сгорит она, — сипло перебил рассказчика Лигуша. Кажется, он перебрался за столик Гаргоса и его приятелей. — Уже на той неделе сгорит!
— Да нам‑то что? Не мешай! — обозлился Гаргос. — Ты даже не спросил, о какой столовой я говорю.
— А чего спрашивать? Бывшая орсовская.
Мне двенадцать. Через шесть лет отдамся миллионеру. Телефон в редакции
Уходя от Шурика, Лерка сказала: ты работаешь на помойке, тебя убьют на помойке, тебя не могут не убить. Ты столько дерьма пересажал в тюрьмы, что тебя все равно убьют. Чем больше дерьма вы сажаете в тюрьмы, тем больше его вываливается обратно.
Наверное, Лерка права.
Затренькал телефон. Звонить мог только Роальд. Самое время обменяться впечатлениями о человеке, пятнадцатого которого убьют. Он вернулся в комнату и поднял трубку.
— Ты уже лег? Это я, твоя ласковая зверушка! Чувствуешь, какая я нежная и гибкая? Это потому, что в прежней жизни я была кошкой.
— Да ну? — удивился Шурик. — Ты это точно знаешь?
— Ну конечно, котик! — простонала невидимая собеседница, опаляя Шурика огнем неземной страсти, и задышала тяжело, неровно, многообещающе: — Ты у меня обалденный мужик! Я как тебя впервые увидела, так сразу решила: ему отдамся!
— А где ты меня впервые увидела?
— Я теперь куда ни гляну, везде ты! — задыхалась незнакомка. — Глаза закрою, ты стоишь предо мной…
“Барон! Барон!!” — донеслось с улицы.
“Наверное, я схожу с ума, — догадался Шурик. — Не надо было ехать в Т. Я тут когда‑то уже сходил с ума”. Он был уверен: звонила Кошкина. Правда, в автобусе ее голос звучал низко и злобно. А сейчас, когда она не громила масонов, голос звенел, как эолова арфа, как морской накат на таинственном берегу. Кошкина умоляла: не набрасывайся на меня сразу! Ну, подразни меня! В голосе Кошкиной волшебно дрожала туго натянутая струна. Она стонала: не торопись!
— А вы не ошиблись телефоном?
Голос Кошкиной изменился:
— Сорок семь тридцать три?
— Сорок семь тридцать два.
— Я в суд подам на телефонную станцию!
— Не стоит, — сказал Шурик. — Я все равно собирался вам позвонить.
— Ну да, “позвонить”! А предоплата? Я не шлюха, чтобы работать бесплатно. И не проститутка, чтобы бежать на первого поманившего самца. Я просто помогаю робким стеснительным мужчинам преодолеть застарелые комплексы. Мой телефон, он только для таких мужчин!
— А выбор?
— Какой выбор? — опешила Кошкина.
— Есть у вас разрешение на работу с тихими стеснительными мужчинами? Судя по вашему молчанию, нет. Я не ошибся? А вот у меня имеется разрешение на отлов всех, кто пытается таким образом работать с мужчинами.
— Вы это к чему?
Шурик усмехнулся:
— А к тому, что нет проблем навсегда прикрыть вашу лавочку. Особенно теперь. Доходит? Так что указываю на выбор. Либо я со скандалом прикрываю вашу лавочку, либо помогаю вернуть стоимость рога. Ну как?
Кошкина ошеломленно выдохнула:
— Ты от Кости?
— С этого и следовало начинать, — удовлетворенно заметил Шурик. То, что Кошкина назвала имя Соловья, его не удивило. — Завтра в два, — сказал он, опасаясь, что Кошкина раздумает. — Около “Русской рыбы”.
— Так она же не работает.
— А мы не за покупками идем.
***
Две неразлучные подруги желают создать семью нового типа ~~ две жены и один муж. Ищем счастливца.
Шурик допил пиво, закурил и снова выдвинулся на балкон,
Снизу тревожно доносилось пьяное сипение бывшего бульдозериста:
“Да ему полморды снесут! Замахивается, паскуда!” — Неясно, кого он имел в виду, но звучало тревожно.
“Много ты знаешь!” — грубо возразил Горгос.
“Точно, полморды! И одним выстрелом!”
“А мне наплевать! — без всякого акцента вмешался в спор парагваец. — Мне вообще наплевать, я в Асунсьон еду!”
“Ну вот, а ему полморды снесут!”
Вдруг налетел ветерок, негромко зашуршала листва, а потом, сверкнув сквозь тьму, грохнул внизу выстрел. “Соловей, черт возьми!” — дошло до Шурика. Не задумываясь, он махнул с балкона в высокую клумбу, заученно перевернулся через плечо и вскочил на ноги. Прямо перед ним возник человек с обрезом. Победно вскинув над собой руки, он вопил:
— Полморды!
Коротким ударом Шурик уложил убийцу на землю. “Не помог я Лигуше! — клял он себя. — Оставил дурака без защиты!” Обрез полетел в кусты и с тем же грохотом самопроизвольно пальнул и; второго ствола. Было слышно, как в кафе бьется посуда, шумно падают на пол люди. Прямо как в Парагвае, хмуро вспомнил Шурик. Впрочем, нет, там нефы с деревьев падают.
— За что ты его? — Шурик заломил руку убийцы. Он был уверен: Лигуше не повезло — бывший бульдозерист не дожил до пятнадцатого.
— За дело! — Нападавший был в эйфории. От него густо несло спиртным. Не пытаясь вырваться, он торжествующе вопил в лицо Шурику: — С маху! Полморды! Одним выстрелом!
— За что ты его?
— А тебе за что нужно?
— Мне? — изумился Шурик.
— Не мне же. За себя я все сделал. Я тебя спрашиваю.
— Не дергайся! — приказал Шурик. — Ты арестован. — И полез в карман за удостоверением.
— А вот тебе хрен! — страшно обрадовался убийца. — Это не я, это ты мои бумажки будешь читать, козел! Я у нас в дурдоме тихий!
Поддав придурку ногой, Шурик выпрямился. Тощий официант деловито собирал побившуюся посуду и бормотал: “Ну, ты смотри… То день ВДВ, то ночь Пограничника… А то бандиты придут, сладких ликеров требуют…”
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
