у окна.
«Боже мой, сколько теперь работы!» — подумал Яр.
— Глеб, машина готова?
— Да, Яр.
— Глеб… — Яр наконец разрешил себе сказать то, свое. Очень важное. — Глеб, если увидишь Юрку…
— Конечно, увижу. Куда он теперь денется, — быстро сказал Глеб.
«Куда? — подумал Яр. — Все что угодно может быть с живым мальчишкой. Если в лесу, раздетый, без хлеба. Может заплутать, сорваться со скалы, ухнуть в болото, замерзнуть… Да и в Городе тоже…»
«Это может случиться не только с Юркой», — перебил он себя. Но спокойнее, разумеется, не стало.
— Давай, Глеб. Не теряйте минут!
Глеб и Командир шагнули к двери. Но там, у порога, возникла суета. Денек, Яська и Тик вталкивали в комнату кого-то четвертого. Игнатик весело и сердито говорил:
— Ну чего ты боишься? Вот балда! Иди…
Они расступились наконец, и перед Яром оказался темноволосый сумрачный мальчишка с низко опущенной головой. Несмотря на мешковатый лыжный костюм, он был похож на виноватого страусенка из мультфильма, который Яр видел в детстве.
Яр услышал оглушительно звенящую тишину.
Мальчишка засопел, неловко провел рукой под носом, чуть поднял лицо, сказал сипловато:
— Это, что ли, ты… папа…
Станция Мост
Гелька удивлялся, что не чувствует большой печали после Янкиного исчезновения. В первый миг, правда, слезы появились, а потом… Потом Гелька даже поймал себя на мысли, что так лучше: раз уж Денек должен был улететь, хорошо, что улетел неожиданно, без тоскливого прощания… Жаль только, что не успел взять ящерку.
Правда, придется теперь Гельке самому карабкаться на Мост… Но тут Гелька сжимал зубы и прогонял мысли о страхе. Надо — так надо. Это особая цель. И он сделает все, как полагается. Что он, хуже Янки, хуже Юрки? Хуже тех, кто сражался в приморской крепости?
Ну, пусть хуже. Слабее, боязливее. Но он все равно порвет кольцо. И тогда будет такой же, как они…
В школу Гелька не пошел. Попадет за это лишь завтра. А кто знает, что будет завтра? Может быть, взрыв кольца разнесет в клочки вообще все на свете страхи, все несчастья… Может быть, станет веселее мама, добрее тетя Вика, снова сделается здоровой бабушка. Может быть, папе и его друзьям разрешат продолжить изучение сверхглубокой скважины в Ярксоне и они откроют все тайны параллельных пространств… И может быть, все еще встретятся: Юрка, Глеб, Янка, Гелька…
И вдруг тоска по Янке сдавила Гельку неожиданно и крепко.
Не только сам Янка ушел. С ним ушли загадки и тайны недавнего лета и словно порвалась ниточка, которая соединяла Гельку с другими планетами и мирами. С теми, где жили ветерки, шла опасная война, восставали крепости… Ниточка, что связывала его с Юркой и Глебом…
Гелька ушел на речные обрывы и долго сидел там, глядя на теплоходы. День разгулялся, опять пришло летнее тепло. Гелька пошел бродить по улицам. В канавах на окраине Старогорска он нарвал поздних пыльных одуванчиков — они робко желтели среди подсыхающей травы. Отнес их к бетонному блоку с надписью про Ерему. Без особой печали, просто так. Потом подумал, что вот принес он одуванчики Ереме, а на дедушкиной могиле не был с прошлой весны.
Кладбище было старое. Гелька перелез через каменный забор, продрался через татарник и «бабкины бусы». Могилу отыскал не сразу, потому что шел не по дорожкам, а напрямик.
Еще по пути сюда Гелька увидел куст сирени, который несмело, по-осеннему, зацвел второй раз. Гелька отломил ветку и теперь положил ее на серую плиту, которая накрывала могилу. На плите были вырезаны старинные знаки зодиака и косматая спираль галактики. «Как искорка, если смотреть через линзу», — вспомнил Гелька.
На камне, что поднимался над плитой, было выбито:
«Матвей Васильевич Травушкин.
Директор Старогорской обсерватории.
Ты прокладывал дороги открывателям звезд. Спасибо, Капитан».
Гелька вспомнил другую могилу — в старой церкви, где был похоронен Флота Капитан Ратманов, трижды обошедший вокруг света.
«Может, и я буду капитаном, — спокойно подумал Гелька. — Но сначала надо порвать кольца».
Вечером он сидел на подоконнике и ждал Ваську и Листика. Луна уже висела среди берез, но пока была неяркая, тускло-розовая. И уже чуть-чуть похудевшая на правую щеку.
— Гелий, кажется, опять собирается умчаться на ночь глядя, — проницательно заметила тетя Вика.
— Пусть побегает, пока теплые вечера, — заступилась мама. — Я когда маленькая была, мы тоже любили играть при луне. Просто сказка…
Она погладила Гельку по рыжеватому ежику волос. Он тронул щекой ее локоть. Знала бы мама, что за «сказка»…
Листик прибежал один. Озабоченно прошептал:
— Ваську мама отшлепала и заперла в чулане. И не выпускает.
— За что?
— Потому что случай такой…
— Какой случай? — Гелька встревоженно глянул на часы.
— Такой… У нас напротив дома газон, помнишь? Там сейчас дядьки новые кусты вкопали, а потом привезли каменного старика с рыбкой, ну, вроде, как с золотой, из сказки, и поставили среди кустов. Это, говорят, называется благоустройство. Васька посмотрел на такое благоустройство, вытащил из-за ремешка барабанную палочку да ка-ак треснет по старику! А тот — на кусочки. Ну, сразу крик такой: «Хулиган, весь в папу!»
У Гельки нехорошо засосало под сердцем.
— Ясно, — сказал он. — Алешка, а где взрыватель?
— Да в том-то и дело! Васька не успел его допаять!
Гелька отвернулся от Листика и съежился на подоконнике. Не было смысла возмущаться, охать, расспрашивать, кричать «что же делать?». До намеченного взрыва оставался час. По календарю был последний день полнолуния. Следующее начнется через три недели. Скорее всего, небо тогда будет пасмурным, осенним, и неизвестно, появится ли Мост. И вообще ничего не известно.
Как делать взрыватель, Гелька знал. Но нужен паяльник, провода, лампочка от фонарика. И главное — время.
Ах ты Васька, балда несчастная!.. Хотя за что его ругать? Нет, есть за что. За то, что провозился с запалом до последнего, дня… Но откуда же он мог знать, что перед домом появится такой старик?
— Хоть бы фитиль какой-нибудь раздобыть! — отчаянно сказал Гелька. — Самый простой, вроде старинного. Они назывались «бикфордов шнур».
— Это вроде той веревки, на празднике? Когда карнавальный огонь зажигали?
Гелька быстро взглянул на Листика. На Алешку Огонька. Он сразу вспомнил, как Алешка в алой рубашке шагает с факелом впереди барабанщиков,
