Возможно, рассказы о мертвых должны оставаться рассказами о мертвых.
Правильно ли я поступил?
Неужели я только что выполнил обещание, данное призраку, и по глупости разрушил наш тщательно продуманный идеальный мир?
Я не позволю этому случиться.
― Нила!
Я бросился за ней, слетел с лестницы и рухнул на траву.
Дни, проведенные на беговой дорожке, дали ей приличную фору, и я не успел догнать ее.
Я не мог помешать ей встретиться с её отцом.
Я не мог помешать ей бросить коробку ему в лицо.
И я не мог остановить поток вопросов, хлынувший наружу.
ГЛАВА 38
Нила
― КТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, такая Жаклин?
Я стояла, дрожа, перед отцом, борясь с волной головокружения.
Текс почти комично застыл, озираясь по сторонам, и провел дрожащей рукой по лицу.
― Где… где ты услышала это имя?
Наклонившись, я вытащила письмо из коробки, лежащей у его ног, и бросила его ему в грудь. Ви придвинулся ближе, привлеченный моей враждебностью и любопытством.
― Мама только что сообщила мне.
Текс сглотнул.
― Что? Как?
По лужайке трусцой пробежал Джетро с суровым выражением лица.
― Нила… думаю, сейчас не лучшее время.
Я резко повернулась к нему.
― Если не сейчас, то когда? ― Указывая на будущее кострище, повышаю голос: ― По-моему, сейчас самое подходящее время. Завершение, Джетро. Вот что это, и мой отец обязан рассказать все начистоту.
Я снова повернулась к Тексу.
― Итак, рассказывай. Кто, черт возьми, такая Жаклин?
― Ниточка… что происходит? ― Вон пихнул своим плечом мое. ― Что тебя так огорчило?
Отец не поднимал глаз, читая то же самое письмо, которое я прочла пару минут назад, его бледное лицо стало болезненно желтым.
Мой голос дрожал, когда я ответила, смотря то на своего близнеца, то на отца:
― Мама оставила письмо. ― Я указала на лист бумаги, трепыхающийся на ветру в пальцах Текса. ― Вот это. Она рассказала, что с нашей бабушки не востребовали Долг по наследству, и что я была принесена в жертву из-за девушки по имени Жаклин. В связи с этим у меня возник вопрос… кто она?
― Твою мать. Что за хрень? ― Потирая челюсть, Ви взглянул на Текса. ― И? Думаю, мы имеем право знать.
Тяжело вздохнув, Текс закончил читать. Быстро взглянул на Джетро, а затем снова посмотрел на меня и Ви.
― Она твоя сестра.
Я догадывалась об этом, но услышав подтверждение, испытала боль.
― Старшая сестра?
Старшая, именно она должна была заплатить Долг. Сестра, которая должна была защитить нас, став избранной, а не спасенной.
Джетро подошел ближе, заслоняя меня от ветра.
― Думаю, тебе лучше все рассказать, Текс.
Текс кивнул, борясь с призраками и тем, чего я не знала. Как он мог хранить подобную тайну? Как мой отец мог стать совершенным незнакомцем?
Взяв коробку, прижала её к себе, ожидая ответов.
Он застыл словно статуя, пытаясь собраться с мыслями и рассказать мне правду.
― Рассказывать особо нечего. Мы с твоей мамой были знакомы с юности. Мы не планировали беременность ― она не хотела иметь детей. Но таблетки не помогли. Когда мы узнали о том, что у нас будет ребенок, то несколько дней мучились, решая, как поступить. Мы не могли сделать аборт, так как мои родители были очень религиозны и недавно умерли, поэтому я не хотел уничтожать новую жизнь. Но и ребёнка оставить мы также не могли. Мы были слишком молоды, чтобы сделать выбор, и решили, что жизнь сделает его за нас. Мы поженились, потому что любили друг друга, а не потому, что Эмма была беременна, и налаживали жизнь, пока вы росли в своей маме. Однако вместо счастья наша жизнь была наполнена тайнами и напряжением. Меня все это не волновало ― странность того, что я взял ее фамилию. Странность ее семейной истории и негласные обязательства. К тому моменту я был счастлив, что у нас образовывается молодая семья. Эмма… не была счастлива. Она была из рода Уивер. Я стал управлять бизнесом, мы были финансово обеспечены. Мы могли начать строить собственную семью ― независимо от того, что не планировали, что все произойдёт так быстро. На ранних сроках беременности мы узнали, что она носит тройню. Шок быстро сменился счастьем, я был счастлив, что женщины в её роду многоплодные. Я переделал свой домашний офис в огромную детскую, предназначенную для трех детей. Но что бы я ни говорил, как бы ни был взволнован, Эмма отстранялась от меня. Чем ближе роды, тем больше она плакала, требовала пространства и отталкивала меня. Местный врач посоветовал мне оставить ее в покое ― некоторым женщинам требуется время, чтобы смириться с изменениями в своем теле и неопределенностью будущего. Что ж, я дал ей время. Был рядом, оставлял записки, в которых рассказывал, какой удивительной будет наша жизнь, какими идеальными будут наши дети, и что я буду счастлив состариться вместе с ней…
Текс замолчал, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Он посмотрел на кучу для костра и продолжил:
― Она исчезла. Я очень отчетливо помню тот день. Мы вернулись с последнего обследования, я оставил ее в комнате, чтобы она отдохнула, а сам отправился сделать ей чашку чая. Когда я вернулся… ее не было. Входная дверь была открыта, ее туфли стояли на коврике. Она просто ушла. Она была на седьмом месяце беременности и бродила босиком по Лондону. Приближалась зима, и воздух был студеным. В ужасе я сел в машину и патрулировал улицы в ее поисках. Прошло несколько часов, прежде чем я нашел ее, сидящей в соборе, где мы венчались. Именно там она рассказала мне о самом ужасном ― о проклятии ее семьи, о Долге, который она должна выплатить. Она пыталась развестись со мной, утверждая, что совершила ужасную ошибку.
