— Нет, конечно. Просто вспомнилось, — попытался закрыть тему Итагаро. — Сам наш план от этого не меняется.
«А об этом — никак не решимся заговорить снова… — вспомнил Джантар свои ночные догадки. — Будто подсознательно избегаем… Или сейчас важнее не это? Но… как же так? Я сказал, приняли к сведению — и всё. О чём угодно говорим, а об этом — ни слова…»
— Но хорошо ли мы представляем всё это? — спросил Донот. — Как конкретно будет, что придётся делать? А то уж откладывать некуда…
— Ну, как… — начал Итагаро — и умолк, пытаясь припомнить. — Как оно там расположено, я в общем представляю. Городские окраины, пустырь за городом, потом — сама дельта Фиоланы…
— Да, мальчики, ближе к делу, — согласилась Фиар. — Осталось не так долго ехать, пора иметь план действий… Нo ты уверен, что пустырь за городом — не под особым наблюдением? И можно свободно подойти к самой peкe?
— Как раз в этом не уверен… — стал сомневаться Итагаро. — Хотя помню: до самой реки люди ходили свободно…
— Но мы не можем полагаться на случайные воспоминания, — ответил Талир. — И где-то какие-то охраняемые рубежи должны быть. Тебе только казалось, что их нет…
— До самой реки ничего такого не было, — уже увереннее подтвердил Итагаро. — Люди в обычной гражданской одежде беспрепятственно ходили туда. И где провести эти рубежи: при таких ледовых заторах, половодьях, плавучих зарослях — когда всё постоянно меняет очертания? Хотя и при этом граница как-то охраняется. И все ходят будто свободно — а попробуй зайди «не туда»…
— А когда жил там, не слышал — её хоть часто пытаются перейти? — спросил Талир. — И часто ли попадаются?
— Не знаю, не интересовался. Не забудь, сколько мне было лет — и откуда мог знать, что когда-то понадобится? Сориентируемся на месте…
— Но как именно? — переспросил Талир. — Всё-таки через секретную сеть? Или просто пойдём, как есть, наугад? Или вся надежда — на меня?
— Так это надо ещё приблизиться к кому-то, кто знает подробности охраны границы, — ответила Фиар. — И чтобы сам не понял, что его кто-то коснулся, не поднял тревогу…
— Или вообще не сошёл с ума, как тот чиновник в Тисаюме, — добавил Талир. — О чём я раньше и не подумал бы, что возможно…
— Самые общие сведения, думаю, можно снять с памяти первого попавшегося человека в пограничной форме, — предложил Итагаро. — Где там какие посты, охранные системы, какие ошибки можно сделать, не зная принципов их действия… Но — и не оставить у него в памяти лишних следов, это верно…
— Похоже, этот вариант будет у нас основным, — согласилась Фиар. — Нам не до проникновения в секретную сеть.
— Но и тут — определённый риск, — ответил Талир. — Могут быть особо засекреченные охранные системы, о которых знают немногие.
— Нам важно только, как сработают охранные системы при попытке перехода границы, — возразила Фиар. — А это должен знать и рядовой пограничник. Ведь его работа — быть готовым ко всему, что может там произойти.
— Как будто логично, — согласился Талир. — Это должен знать и рядовой… Нo общей ситуации — в Тисаюме, Керафе, стране — что, так и не узнаем?
— И… что у меня с восприятием… — признался Джантар. — Общие виды городов, квартир, где внешне всё в порядке — но ничего конкретно. Не понимаю…
— Наверно — от волнения, непривычности ситуации, — предположила Фиар. — Надо бы успокоиться, прийти в равновесие. Но где уж — когда готовимся к такому…
— И об этом — ничего, — уточнил Джантар. — То ли эта мистическая сила уже нас оставила, то ли мешает волнение, то ли ещё что-то…
— Вот и гадай теперь, что это всё такое, — ответил Талир. — Какова реальная ценность записи, и всех наших догадок; что сейчас в Керафе и Тисаюме; что и как сложится при переходе границы… И — опутано же всё тайнами и системами охраны…
— Сколько этих тайных ведомств существует лишь по традиции, — согласился Итагаро. — А в результате: попробуй получить безобидную информацию — уже преступление. С одной стороны… А с дpугой… Если сами в разговорах — приходим к такому, что трудно принять: чуть не посягает на основы духовности…
— Хотя казалось бы, почему? — добавил Лартаяу. — Если нет доказательств, что эволюция человека как вида не продолжается поныне? И она как раз и идёт — через прогрессивные мутации, появление отдельных особей, в чём-то более совершенных!..
— Трудно смириться с этим применительно к людям, — снова призналась Фиар. — Их хочется представлять равными в достоинстве.
— Хочется, но не получается, — вздохнул Итагаро. — И такие проблемы кто-то считает нужным держать в тайне. Потому что не знает, как сказать всем, и главное — чем может обернуться…
— Равные в достоинстве… — начал Лартаяу — но вдруг задумался о чём-то.
— О чём это? — переспросила Фиар. — Что ты хотел сказать?
— Да опять подумал об этих людях Иорары… И — что организм реальных обитателей других планет тоже наверняка устроен иначе, чем у нас… И пришлось бы как-то определять: что есть равенство в достоинстве, и сам разум как таковой? И та формулировка Джантара имеет смысл, только если определено само понятие разума… Но вы же смотрите, как различаются по мировоззрению, мироощущению, жизненным целям даже люди одного человечества, одной планеты — и что говорить о тех, у кого, возможно, сама химическая основа жизни в чём-то иная? И вот — исходя из чего делать вывод, что кто-то — достаточно разумное существо, чтобы строить с ним отношения в таком качестве?..
И — повисло молчание, прерываемое лишь ударами колёс о стыки. Похоже, вопрос оказался неожиданным для всех…
«В самом деле, что тут — определяющий фактор? — задумался Джантар. — Искусственные сооружения? Орудия труда? Способность к логической абстракции? Сложность языка? Или, может быть — образных представлений? Да, непростой вопрос… И на Фархелеме — есть целые этнические группы, достигшие совершенства лишь в производстве оружия, системе подавления воли, порабощения себе подобных. И не только языки — литература и искусство, исповедующие мировоззрение хищников, идею презрения к личности, её ничтожности, ценности лишь как малой части силы, подавляющей кого-то. Целая особая культура — тех, кто не поднялись выше третьей, стадной группы потребностей, и так низко ставят личность как средоточие разума и духовной цельности? Но — всё просто, пока идёшь от крайностей. А доходишь до середины — те же сомнения…»
— Или давайте подумаем: из каких форм жизни может развиться разум? — прервал его размышления Лартаяу. — Наверно, во-первых — это существа общественные, с развитой социальной организацией? При одиночном образе жизни — нет потребности в сложной системе коммуникации между особями своего вида, из которой развивается язык… — А во-вторых, основным условием выживания и должно быть развитие интеллекта! — добавил Джантар. — Если выживают за счёт силы, ловкости, каких-то особых защитных приспособлений — эволюция и пойдёт в этом направлении… И в-третьих, должно быть существо подходящих размеров: не слишком малых, чтобы мозг обладал достаточной массой, и не слишком больших, чтобы нервная система не была занята исключительно обслуживанием самого тела, оставались резервные возможности развития! А таких — как раз нет среди существующих членистых Фархелема! И насколько мы знаем, не было среди ископаемых…
— Хотя самих по себе общественных видов среди них много… — начал Лартаяу.
— Стадо жёстко запрограммированных живых машин — это не то, — ответил Джантар. — Там у отдельной особи нет свободы поведения, так как из-за размеров тела негде разместить достаточно сложный индивидуальный мозг. Место — лишь для инстинктов, простейших программ поведения. И оно — почти полностью определяется стадией развития и особенностями строения данной особи. Нет возможности формирования индивидуального разума… Одни — только для размножения, другие — обороны всей колонии, третьи — её строительства… Кстати, ничего не напоминает? — вдруг вспомнил Джантар.
— Точно… — вспомнил и Лартаяу. — Один сын — наследник дома, второй — работник на стороне, третий — воин, четвёртый — жрец, пятый — про запас… И правда — похоже! Хотя у людей это — всё равно не так…
— Да, тут — всё-таки люди, — согласился Джантар. — И у них это не так фатально. А то — членистые, с жёсткой программой и неподходящими размерами тела…
— И — опять к тому же? — поняла Фиар. — К той записи?
— Не идёт из головы, — признался Джантар. — Трудно не думать.
— Хотя казалось бы, очевидный абсурд, — добавил Донот. — Сами же понимаете, общий план строения: наружный скелет, отсутствие кровеносной системы, вместо неё — сеть дыхательных трубок по всему телу…
— А настоящей тайны не узнали, — напомнил Итагаро. — Что на самом деле искала та экспедиция, что случилось с ней самой…
