Малявский, Ильченко, Журавлева, Попадин, Билевич, Божик, Кушнир, Кузин, Долишня, Береговенко, Кучугурный, Матов, Явкин...
Незнакомые фамилии как незнакомые предметы — ничего не говорят и не вызывают никаких ассоциаций.
Ильченко... Может, мужчина, а может, и женщина, старая и немощная или молодая, красивая, привлекательная... Или Явкин... Наверное, он и является родственником Ютковской. Старый и нелюдимый человек, скупающий золото или валюту. Только для чего?
Хаблак перешел во второй подъезд.
Иванченко, Сахно, Ворона. Грубер. Воскобойник...
Погоди, где он недавно встречал эту фамилию?
Хаблак напряг память и сразу представил себе человека за столом у окна, а рядом столы, за которыми сидят красивые девушки — техредакторы издательства.
«Воскобойник А. С.»
А как зовут заведующего отделом?
Зозуля что-то заметил на лице майора и спросил:
— Набрел?
— Кажется. Не видел, где здесь телефон-автомат?
— У соседнего дома.
Номер Данько был занят. Хаблак нетерпеливо крутил и крутил диск, ругаясь сквозь зубы: неужели можно так долго разговаривать? Наконец послышался длинный гудок и сразу откликнулся Данько. Майор спросил, не чувствуя, как дрожит его голос:
— Слушай, Петро, как зовут вашего заведующего техотделом?
— Воскобойника?
— Угу.
— Аркадий Семенович.
— Спасибо.
— А что?
— Порядок, старик, никому не говори о нашем разговоре. Кстати, где он живет?
— Возле Гидропарка.
— Чудесно.
— Это он?
— Ничего пока не знаю, но молчи.
— Понял.
Отяжелевшей рукой майор повесил трубку. Добрый день, малопочтенный Аркадий Семенович, кажется, наконец приехали.
Зозуля смотрел вопросительно, и Хаблак не стал испытывать его терпения.
— Аркадий Семенович Воскобойник, — объяснил он. — Сотрудник издательства. Живет в сто восьмой квартире.
— И эта парикмахерша Роза его племянница?
— Наверняка. Когда-то заходила к дядюшке в издательство. Там ее и увидел Ситник, а этот парень был не промах.
— Потом Воскобойник воспользовался этим?
— Разумеется. Когда узнал о вечере археолога, детально продумал план кражи. Нажал на Ситника, а может, и вовсе не нажимал, пообещал щедрую награду...
— Могла и сама парикмахерша.
— Могла, — согласился майор. — Дядюшка рассказал ей, сколько они заработают на чаше, и Ютковская уговорила Ситника выбросить ее, когда погас свет.
— А электричество испортил Воскобойник!
— Да. Помнишь, там коридор буквой «Т» и комната техотдела расположена так, что ни завхоз, ни вахтерша не могли увидеть, как Аркадий Семенович вышел из нее. Воскобойник заблаговременно поменял на лампе завхоза штепсель, сделал это осторожно, чтобы не стереть отпечатки пальцев Крота — этим штепселем он и замкнул электросеть. За несколько секунд, которые имел в своем распоряжении, подхватил чашу, проскользнул мимо вахтерши и был таков.
— Однако почему его не заметила Старицкая, когда он выходил из здания издательства?
— Как раз перед Воскобойником выскочил Власюк. Он пошел к белой «Волге», и все внимание старушки было приковано к нему.
— Логично.
— Воскобойник связался с Одессой. Там у него старый коллега по спекуляции или познакомился только что — это мы выясним — с барменом Гошей Макогоном. Они быстро договорились.
— Или договорились раньше, когда планировали преступление.
— Да. Но мы выходим на Ситника, Воскобойник знает, что парень не очень стойкий и может признаться, тогда он сообщает Гоше, тот приезжает с деньгами, договаривается с Бурнусовым. А Ютковская назначает Ситнику свидание на даче...
— А если чаша уже у Гоши? — вдруг испугался Зозуля. — У нас продать ее невозможно, а у бармена связи... И чаша уже плывет за рубеж...
— Знаешь, сколько она стоит? Гоше, чтобы рассчитаться с Воскобойником, надо собрать все свои капиталы да еще и в долги залезть.
— Впрочем, за ним следят. Чаша — не иголка.
— Не говори. К каждому, кто видится с Макогоном, в портфель не заглянешь.
— Надо позвонить Дробахе, пусть берет постановление на обыск.
— Да, но вот что... Погоди, две копейки есть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Монетка нашлась, и Хаблак опять набрал номер телефона Данько.
— Разведай, Петро, выезжал ли на этих днях куда-нибудь Воскобойник, — попросил он. — Может, правда, только собирается.
— Это тебе срочно?
— Я не вешаю трубку.
Ждать пришлось долго: минут пять — семь. Наконец в трубке загудел голос художника.
— Завтра Аркадий Семенович едет в командировку в Одессу.
— Неужели? — не поверил майор.
— Директор уже подписал.
— Счастливого пути, — засмеялся Хаблак.
— Ты это серьезно?
— Мы люди очень серьезные, Петро.
— Догадываюсь. А почему обрадовался? Воскобойник там часто бывает, в Одессе у нас типография, книги печатаем, вот и ездит... Он или кто-нибудь другой.
— Чудесный город — Одесса! — воскликнул майор.
— Летом туда каждый хочет — море.
— Море это хорошо. Но сейчас оно уже холодное, и Аркадию Семеновичу вряд ли придется любоваться им. Бывай, Петро, спешу.
...Дробаха, слушая Хаблака, нетерпеливо ерзал на стуле.
— Завтра утром вылетаем с вами первым рейсом в Одессу, — решил он, — и встретим там Воскобойника.
— С чашей...
— Конечно, с чашей. Можно было бы изъять ее и сегодня, однако куда нам спешить? Заберем, когда будет передавать ее бармену. Поймаем их с поличным.
...Следователь с майором устроились в большом двухкомнатном «люксе» гостиницы «Моряк». Хаблак никуда не выходил из номера, чтобы ненароком не попасться на глаза Гоше. Позавтракали бутербродами и чаем из термоса, прихваченного хозяйственным Дробахой. В начале десятого позвонил Волошин — Воскобойник благополучно прибыл на одесский вокзал. От оперативников, дежуривших в гостинице, майор знал, что Гоша уже здесь, хотя бар и открывался лишь в двенадцать. Видно, Воскобойник взял такси, потому что через полчаса Волошин постучался в «люкс» и сообщил: Аркадий Семенович только что вошел в подсобку.
Дробаха решительно встал. Хаблак смотрел, как следователь быстро идет по коридору, и удивлялся, откуда только берется такая энергия в этом тучном теле.
В подсобку постучала администратор.
— Кто? — недовольно спросил бармен.
— Открой, Гошенька!
Лязгнул замок, и майор нажал на дверь. Она поддалась легко, но бармен загородил дорогу. Узнав Хаблака, улыбнулся ему, но увидев Дробаху и Волошина, растерянно попятился:
— Ты? Но ведь...
Майор не очень вежливо оттолкнул Гошу. Воскобойник сидел в углу на низком стуле, прижав к груди желтый кожаный чемодан, и глаза у него испуганно бегали.
— Здравствуйте, — подчеркнуто вежливо поздоровался Хаблак. — Рад видеть вас здесь, Аркадий Семенович.
Воскобойник не ответил, только крепче прижал чемодан — так, что пальцы побелели.
— Что за вторжение, товарищи! — воскликнул Гоша. — У меня тут материальные ценности...
— Да, ценностей здесь хватает! — остановился напротив него следователь. Не спеша вынул из кармана постановление на обыск, показал бармену. — Где чаша? — спросил он.
— Какая чаша?
— Скифская. И не валяйте дурака, Макогон.
— Может, та, что привез этот товарищ? Он как раз предлагал купить ее... — Макогон побледнел, но держался твердо. Достал из шкафа чашу. — Пожалуйста, неужели она имеет такую ценность, что столько милиции!
Майор отобрал у Воскобойника чемодан, открыл. Пачки денег большими купюрами, слева отдельно иностранная валюта.
— Ого! — воскликнул Хаблак. — А вы говорите...
Воскобойник сполз со стула, стал у чемодана на колени.
— Боже мой! Неужели ты так несправедлив!
Бармен отступил в глубину комнаты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— О! — изобразил он изумление. — И вы ездите с такими деньгами...
Следователь хитро посмотрел на него.
— А вы фрукт! — усмехнулся он. — Однако не выйдет, Макогон, ничего у вас не выйдет, мы поймали вас с вещественными уликами, и не стоит придуриваться.
