— Что и здесь так? — подозрительно спросил Сол. — Что ты мямлишь, тварь? У вас клинья, а здесь горючий песок.
Горожанин качнул головой.
— Это, конечно, так, Великий Владыка, но все одно — по-другому надо делать. Ежели дыру пробить, в нее песок засыпать и поджечь... Если он внутри камня грохнет — совсем иначе будет. Лучше. Может стенку расщепить... — он замолчал. Атлеко, сложив ручки за спиной, уставился на колодец. Буга Тэн, что-то вспомнивший, пошел по пещере, разглядывая рабов.
Аркмастер постоял, качаясь с носков на пятки и обратно, вновь уставился на горожанина, и тут Тэн вернулся. За шиворот он волочил карлу, единственного, который попался отрядам, выходившим наружу в поисках работников.
— А! — Сол ткнул пальцем в гномороба, потом в строителя. — Ты, недомерок, слушай. Этот говорит: дырку в кладке пробить поглубже, заложить туда ваш песок, взорвать. Правильно он говорит? Или врет?
Изможденный карла едва держался на ногах волосы и лицо были серыми от каменной пыли. Буге пришлось хорошенько встряхнуть его, затем Сол повторил вопрос, и только тогда гномороб кивнул.
— Воды принеси ему, — приказал Сол. Тэн отпустил раба — который тут же, покачнувшись, сел на пол, — и ушел.
— А как же тогда песок поджечь? — сообразил вдруг Атлеко. — Если он в узкую дыру будет засыпан, как в него факелом попасть? Что-то не понимаем мы этого.
— Сосиска, — пробормотал гномороб.
— Чего?
— Горючая сосиска. Из кишки, внутри песок Узкая, чтоб в отверстие вошла. И гибкий фитиль. — Раб говорил невнятно и постоянно сглатывал. — Это мастер Бьёрик с Гарбушем придумали. Я знаю, как сделать. Один конец фитиля в сосиске, другой снаружи висит. Поджигаешь, потом убегаешь. Он прогорит и... — карла развел руками. Появился Тэн с ведром воды и поставил перед рабом. Тот сразу оживился, схватился за края ведра, привстал и сунул внутрь голову.
— Так! — сказал Сол и взволнованно забегал вокруг. — Так! Вы двое — займитесь этим. Буга, чтоб у них было все необходимое. Эй, недомерок, сколько тебе времени понадобится?
Гномороб выпрямился, отфыркиваясь. С головы потекла грязная вода.
— Фитильной веревке не меньше дня сохнуть, — сказал он. — Да пока все подготовить...
— Значит, готовьте. Тэн, а остальные пусть дырку пробивают. Эти двое объяснят, какого размера. А вы... Если сможете... — Атлеко остановился перед строителем, привстал на цыпочки, заглядывая в его лицо, и заключил: — Если завтра я смогу вступить внутрь этого колодца — оба станете свободными и богатыми. Свободными и богатыми!
Глава 3
Шатер Эрика поставили не на площади, а на одной из примыкающих к ней улиц, в мощеном дворике позади дома Велитако Роэла. Обиталище вождя с виду казалось не намного меньше двухэтажной постройки сбежавшего приоса. Несколько коней с голубыми гривами стояли в конюшне Роэла.
Хуго Чаттан чихнул, дернул себя за ус, опять чихнул и, ухватившись двумя пальцами за переносицу, исподлобья оглядел присутствующих.
Меховой конус держался благодаря центральному столбу и нескольким привязанным к клиньям веревкам. Брусчатку под ним застелили шкурами, оставив лишь круглый участок, который окружили большими камнями. Там горел огонь, дым выходил через отверстие в шкурах. Чаттан прикинул, что за все те меха, что покрывали сундуки, лавки и брусчатку под шатром, можно купить дом где-нибудь в верхних кварталах Форы.
— Дальше рассказывайте, — велел он карлам. — Все говорите, для вашей же пользы...
Здесь было жарко. У Хуго почему-то чесались запястья и постоянно хотелось чихать. Он морщился, тихо фыркал и тер руки о полы дуплета.
Эрик и Гело Бесон в одинаковых позах, уперев руки в колени, сидели на сундуках. Братья-близнецы Джиги стояли перед ними. Сейчас-то они помылись, а раньше с ног до головы были в грязи. Прячась от чернокожих, карлы не выбирались на поверхность несколько дней, да и в норах старались далеко не отходить от своей мастерской, опасаясь, что люди Сола до сих пор хозяйничают вокруг.
Одного звали Чшанка, а другого — Керен. Чшанка рассказывал:
— После этого батя поссорился с мастером Лейфой. Потом — с мастером Бьёриком. А потом — с великим чаром.
— С Доктусом Саваром? — уточнил Хуго.
— Угу, с ним.
Чаттан многозначительно глянул на Бесона. Гноморобы относились к Доктусу с большим пиететом, ведь он когда-то спас все их племя. У старшего Джиги был, надо полагать, вздорный характер.
— Батя сказал, будем строить птицу сами, — продолжал Чшанка. — Сказал: нам не нужна помощь других мастеров. Они идут неправильным путем. Для ковчегов, что делались в большой мастерской, великий чар и мастер Лейфа использовали форму улиток. Мягкое брюшко — емкости — накрыто чем-то вроде панциря, то бишь палубой с защитными бортами...
— Э... Ну да, — согласился Хуго, вспомнив то, как горожане-свидетели описывали летучие корабли. — Улитка, да. Похоже.
— Но улитки не летают! — запальчиво воскликнул Чшанка. — И хвост у них как у рыбы! Та ползает, эта плавает, ха! Глупость брать за основу для летающего корабля то, что отродясь не...
— Эфиропланы Доктуса взлетели, — возразил Хуго.
Между гноморобами и сундуками, где сидели аркмастер с Эриком, стоял широкий стол с расстеленными листами пергамента. На пергаменте — рисунок того напоминающего птицу устройства, которое стояло в мастерской братьев Джиги. Чшанка, чья макушка едва возвышалась над столом, стукнул кулаком по столешнице.
— Улитки медлительны и неповоротливы! Ковчеги Лейфы такие же. Нужно использовать строение того, для кого летать — естественно! Ну разве это не логично? Кто летает, а? Кто?!
Хуго, не сдержавшись, чихнул.
— Птицы? — предположил он. Полог, накрывающий вход в шатер, откинулся, вошли несколько северян с Торонканом во главе. Они волокли большой, накрытый мешковиной предмет необычной формы.
— Осторожно! — рявкнул на них Чшанка, нырнул под стол и, выскочив с другой стороны, подбежал к северянам. Керен уже суетился вокруг носильщиков. Вождь квереморов и аркмастер молча повернули головы, наблюдая за ними. Сидящий на лавке Чаттан привстал.
Он и Торонкан извлекли карл из норы, где те затаились, и доставили сюда, но деревянную птицу с собой не взяли — слишком громоздкая. После этого кверемор, захватив нескольких соплеменников вновь отправился в квартал.
Чшанка и Керен бегали вокруг людей, отдавали беспорядочные приказания и путались под ногами. Когда птица была поставлена посреди шатра, карлы отогнали от нее северян, осторожно сняли мешковину и принялись озабоченно осматривать конструкцию в поисках повреждений.
Очертаниями эта штуковина напоминала океанскую чайку с распростертыми крыльями длиною в человеческий рост. «Брюхом» чайки служила длинная емкость — сейчас опавшая, поскольку подземный эфир, который, как разъяснили карлы, накачивался в нее, почти весь вышел наружу. Хуго, обойдя стол, приблизился к устройству. Керен поправлял «хвост», Чшанка забрался под емкость, так что наружу торчали лишь ноги, и что-то взволнованно бубнил оттуда. Хуго потрогал крыло — покрытые светлым лаком, поблескивающие в свете костра деревянные реи, между которыми натянут... Чаттан потер ткань, понюхал и решил, что это лен, пропитанный крахмалом.
Чшанка выбрался наружу и тут же сказал:
— Отойди, не трогай! Сломаешь!
— Не сломаю.
Увидев длинную железную трубу, которая тянулась под «брюхом» птицы, Чаттан присел на корточки. Труба начиналась от округлой железной емкости с рядами заклепок.
— Рассказывай дальше, — сказал он Чшанке. — Почему вы не улетели вместе со всеми?
— Не хотели бросать ее, — карла указал на устройство. — Мы ведь с батей почти год работали, испытывали у нас в квартале, переделывали...
— Ну так захватили бы с собой.
— Мы и хотели, да не получилось. Батя из-за этого чуть с мастером Бьёриком не подрался. Запретил мастер на ковчег ее брать. Сказал — места нету, и вообще, нельзя перегружать ковчеги. Хотя она не тяжелая совсем, наоборот, самые легкие материалы использовали. Мы с Кереном все равно хотели лететь, но батя наотрез отказался. Сказал — пересидим, потом достроим ее и на ней прилетим в Норавейник. Еще и догоним ковчеги по дороге. Тогда все и поймут, что он прав...
