свалился огромный камень, всё это время давивший на лёгкие и не дававший им расправиться. Возможно, я просто пыталась себя оправдать или избавить от чувства вины, но мысль, что не всё ещё было потеряно, подарила новые силы и желание продолжать борьбу.
— Он же тёмный! — возразил Страж, однако в его глазах я увидела готовность слушать, а главное — прислушиваться к моим словам.
— Тёмный, — согласно закивала я. — Но так было нужно! Это было частью плана. Елиазар — Старец — говорил, что Тьма нашла Оружие, благодаря которому побеждала уже дважды…
— Но кроме мечей мы ничем не пользуемся, — перебил меня Давид.
— Оружие — это человек, способный принести Тьме победу, — объяснила я. — И сейчас Оружие снова находится на её стороне.
— Так. И при чём здесь твой Иван?
— Иван — единственный, кто может справиться с ней!
— С ней? В смысле — с Тьмой?
— С ней, в смысле — с Оружием Тьмы! Я только сейчас поняла: Свет искал Ивана два тысячелетия, сделал всё возможное, чтобы привлечь его на свою сторону, но отпустил слишком легко! А может, так и было задумано? Свет хотел, чтобы Иван ушёл к Тьме! Ведь он не сражался раньше, а сейчас, когда впервые принял участие в Битвах, сразу нашёл её!
— Не понимаю, — замотал головой Давид. — Кого он нашёл?
— Её! Девушку, за которой Иван ушёл во Тьму! — поправилась я, осознав, что начала тараторить слишком неразборчиво. — Она и есть тёмное Оружие! Вероника — Победоносная! Разве не символично?! Тьма считает, что получила нового Воина, но этот Воин её погубит!
— Думаешь, Иван сможет причинить боль своей возлюбленной? И думаешь, Тьма допустит такое? Она бы скорее уничтожила его, чем подпустила к своему Оружию настолько близко.
— Возможно. Но также возможно, Тьма решила: раз теперь Иван принадлежит ей, её Оружию больше ничего не угрожает…
— Я не слышал ни про какое Оружие.
— Елиазар рассказал это только мне.
— Если бы Свет хотел скрыть свои планы, он бы не рассказал о них ни одному смертному. Наши разумы слишком беззащитны, и Тьма легко читает даже самые сокровенные мысли.
— Может, для этого мне всё и рассказали? — возразила я. — Чтобы Тьма узнала и переманила к себе Ивана?
— Ты в это веришь?
— Не знаю, — замялась я, ощущая, как охвативший меня энтузиазм начал понемногу улетучиваться. — Но я так чувствую.
— А если ты ошибаешься?
— Мы должны дать ему шанс всё исправить. Иван не мог подчиниться Тьме до конца, я слишком хорошо его знаю. Прошу, просто поверь мне! Я понимаю, что всё это звучит нелогично и… И глупо…
— Да, очень глупо! Знаешь, за тридцать лет я отчаялся разгадать хоть что-то из замыслов Высших Сил. В те моменты, когда я думал, что всё понял, обычно получалось, что я не понял ничего. Поэтому я бы так не радовался. Твои теории могут оказаться лишь домыслами.
— Я понимаю и всё же… Прошу, не трогай его! Ивану ещё рано умирать!
— Ладно, — нехотя сдался Давид. — Я обещаю не трогать твоего Ивана, пока он сам не нападёт на меня. Или на тебя. Извини, но я не собираюсь опять смотреть, как ты умираешь, потому что он твой друг и всё такое…
— Спасибо! — выдохнула я и бросилась Давиду на шею, повалив его обратно на лежанку. — Спасибо!
— Но и ты обещай, что будешь осторожна, — продолжил диктовать он менторским тоном. — Обещай, что не расстанешься с жизнью намеренно. Ты нужна мне, а в этом гадком мире — особенно.
— Теперь мне незачем умирать, — прошептала я.
— Обещай, что не сделаешь этого! — настаивал Давид.
— Хорошо, обещаю.
Страж облегчённо выдохнул, словно услышал самые важные слова в своей жизни, расслабился и прижал меня к себе.
— Думаешь, это надолго? — спустя несколько минут спросила я.
— Ты о чём?
— Мы столько наобещали друг другу, но надолго ли это? Ведь завтра мы можем не вернуться… Сколько у нас осталось Битв, которые мы переживём? Одна, две?.. А что потом?
— Хочешь спросить, что находится за этим миром? Куда мы попадём?
— Да…
— Не знаю. Я там ещё не был и пока не собираюсь, — отрезал Страж.
— Я просто подумала… — попыталась я оправдаться, но не смогла подобрать нужных слов.
— Понимаю. Я тоже миллион раз задавался подобными вопросами: как долго я буду здесь находиться, смогу ли вернуться на землю, или погибну в одной из Битв, или меня отключат от аппаратов там и я исчезну здесь, и куда потом отправлюсь… Только все они остались без ответов. Лучше думай о том, как много у нас есть сейчас. У нас есть мы, наша тысячелетняя память и множество бесценных мгновений до следующего сражения…
Неожиданно Давид нежно провёл кончиками пальцев по моей руке, вызвав волну неконтролируемых мурашек. И заставив удивиться. Несмотря на серьёзность нашего положения, на глобальные баталии Высших Сил, на ужасы, творившиеся вне тряпичных стен маленьких палаток, и только что состоявшийся разговор, едва не переросший в ссору, я вдруг поймала себя на мысли, что никогда не ощущала такого спокойствия, как в это мгновение. В его руках я чувствовала себя уверенно и защищённо. Он являлся истинным Стражем — жёстким, надёжным и несокрушимым. И в то же время нежность и забота, иногда пробивавшиеся сквозь его суровую маску, сбивали меня с толку. В нём словно боролись два начала и две эмоции: как Давид привык действовать и вести себя в этом мире и каким он хотел быть рядом со мной. Таким, каким раньше был Иван…
Ну вот, я снова их сравнивала.
Может, потому что любила обоих? По-разному, каждого своим, неповторимым чувством, однако, как его не назови — земной ли страстью или небесной любовью — я всё равно любила. К Давиду тянулась истосковавшаяся тысячелетней разлукой душа, а к Ивану даже сейчас в ней рождались нежность и теплота. Несмотря на то, что он превратился в чудовище…
— А куда делся твой напарник? — спросила я первое, что пришло в голову, лишь бы окончательно не заплутать в дебрях хаотичных размышлений.
— Какой напарник? — искренне удивился Давид.
— Когда я искала тебя, здесь находился пожилой мужчина с порезом на лице…
— Он мне не напарник, — Страж загадочно усмехнулся.
— Кто же тогда? — в свою очередь удивилась я.
А потом неожиданно вспомнила, что в самый первый день своего пребывания в тёмном мире видела этого же седовласого мужчину, флегматично замершего возле костра и не желавшего отвечать на мои расспросы. И всё сразу встало на свои места.
— Это был ты! — с укором воскликнула я. — Ты прикинулся стариком!
Давид лишь кивнул.
