я.
— А то! — воскликнул Йорик. — Самое то название после радуги. Молоток ты, граф! — похвалил он. — И это… Мы с парнями решили тоже тебе сюрприз сделать. — Хитро усмехнулся. — Как будешь у наших причалов, где наши лодьи стоят, десантные — увидишь.
— Увижу, — согласился я. — Но позже. Сейчас купцы.
— Прелат ночью сорвался, — продолжил отчёт ярл. — Пока ты Сильвестра гонял, умотал. Сел на лодью и уплыл, причём на север, а не на юг.
Аквилея, резиденция прелата, южнее. А севернее у нас Каменная переправа (восточная) с дорогой на Овьедо.
— Угу, у «крыши» инструкции запрашивать. И со мной разговаривать не стал. — Поступок прелата был мне до фонаря. Вообще эмоций не вызвал. «Помер Максим — ну и хрен с ним» — как-то так.
А х да! Кажется, я высох. Штаны чуть-чуть сырые, ну да ладно — досохнут и без печки.
— А чего ему с тобой разговаривать? — поддержал мысль Йорик. — Поговоришь такой с тобой, а потом от епископа по шапке? Зачем ему?
Логично.
— Ладно, я пошёл. Успехов! — хлопнул ему по плечу.
— Да. Давай, граф. Вечером отчитаюсь, — кивнул он, и мы разошлись. Я пошёл в дом, а ярл, подойдя к забору, вновь его перепрыгнул, под негодующие взгляды бодиков.
В тубусе у Йорика за поясом лежал пергамент на предъявителя на сто солидов с подписью герцога Картагены. Который аквилейцы подбросили своему капитану. А что в первый раз не нашли — так наверное плохо искали. То есть дело закрыто, капитан работал на моего врага, а не Аквилею, с Никодима и братвы подозрения сняты… И сотня солидов компенсации — шикарный на самом деле откуп за такую ерунду, как мальчишка на чердаке, я без претензий.
Завтрак у принцессы был не лучше моего. Скромненько. Каша с солониной. Правда готовить для неё начали задолго до пробуждения, с самого с ранья, и еда была вку-усной! Ел с удовольствием.
— Подари мне свою служанку! — попросил я. — Тоже так хочу. И завтракать, и обедоужинать. Мой денщик молодец во всех вопросах, но точно не повар.
Катрин лишь усмехнулась:
— Если ты всё сделаешь правильно, она и тебя будет кормить. Но мне её дарить не придётся. — Расплылась в улыбке. — К тому же у тебя теперь есть женская нежная ручка. — А теперь в глазках сеньориты проступила лёгкая злость. Ревность? И к кому же? Да ладно!
— К крепостным не ревнуют, — хмыкнул я.
— Только не в твоём случае! — парировала она. — Я помню всё, что ты говорил. И что сословий для тебя не существует — первое, что записано в твоём личном деле. И завтра ты её освободишь. Надеюсь, хватит ума на ней не жениться?
Теперь я фыркнул:
— Обижаешь! — Помолчал. Добавил. — У меня есть невеста. Моей женой будет конкретный человек, и это не обсуждается. А если с кем-то сплю… Мы взрослые люди, ты всё понимаешь.
Понимает. Но какая женщина откажется от священного права вынести своему мужчине мозги?
— Замковая лекарка тоже не обсуждается? — сощурились её глаза.
— Она — тем более! — сверкнул я своими для острастки. — Слушай, ты что, и правда считаешь, что у тебя есть конкуренция?
Помолчали. Я не выдержал, и признался:
— Белка похожа на мою сестру ТАМ. — Палец в потолок. — Сестру Ромы. Она точно тебе не конкурентка. А Анабель — замковая ведьма и травница. Она первая будет тебе помогать, если заболеешь. Или при родах. Она хороший человек и не метит во владетели. Зря ты так настроена.
— Ты сказал, признаешь её детей. — Оп-па, уже просочилось!
— Но в них же будет моя кровь? — пожал я плечами. — Почему нет-то?
Катрин заскрежетала зубами, но не нашлась, чем парировать. Барин-самодур. Пока она не жена, права что-то сказать не имеет. А и женой станет — тоже ничем помешать не сможет. Женщина здесь ниже мужчины, хотя, конечно, недооценивать их не стоит.
— Лекарка, знающая секрет лекарства от гнойных ран… — потянула она ехидным тоном. — Никто их её предков, его знавших, это лекарство не делал, а она р-раз! И сделала.
— Тс-с-с-с!.. — прижал я палец к губам. — Не пали мне хату. Пусть будет она, ага? — Подмигнул. — Она толковая, и не накосячит.
Угу, возьму удар на себя. Тем более, в глазах этого Штирлица видел сомнения. Их Контора сомневалась, Анабель придумала лекарства, или я. Видимо были причины считать и так, и так, и они в раздрае, и сегодняшняя попытка затронуть тему — разведовательный проброс.
А вообще вокруг не идиоты не только в Конторе. Далеко не все в этом мире верят, что крепостной кузнец Дорофей открыл новый способ плавления, как бы я ни пытался на этом настаивать. Да и про Тихона и арбалеты — та же история. Никто до них не мог, а они смогли. Так не бывает. И всё это на фоне моих рассказов о загробной жизни, что умерев, где-то там побывал.
Теперь и до лекарки докопались. И что, что в случае лекарки как раз она владела знаниями, а я только дал денег и людей в помощь? Кто в это поверит? Так что пусть удар будет по мне — выдержу. Кстати, про контрразведку и информационную безопасность, пока у нас такие доверительные отношения:
— Катрин, а позови-ка сюда гонца, что привёз информацию об орденцах из моего замка на моей же замковой гнедой кобыле?
— Не понимаю о чём ты, — сощурилась она. Ага-ага, прокол — моргнула. Не верю.
— Зай, всё моё будет твоим, — вздохнув, развёл я руками в стороны. — Твой замок. Твоя виа. Твоя кузнечная гильдия «Сталь Юга». Твои легионы. И лекарство от ран тоже твоим станет, как и его секрет. Давай ты сейчас не будешь устраивать цирковое представление «не понимаю о чём речь, я tramvaya ждала», а просто позовёшь этого бедолагу, я дам ему пергамент, и он отвезёт его назад, в Пуэбло? А вначале попрошу у тебя писчие и напишу оный пергамент? Ты не против?
Она долго молчала, но, всё взвесив, решилась.
— Хорошо. — Подумала, добавила. — Значит, твоя кобыла? — На лице злость.
— Проко-ол! — весело потянул я. — Не одни аквилейцы в лужу садятся. Но ты не переживай, у всех бывает.
— Это не мои люди, — покачала она головой. — Это нашей службы.
— Тем более. Ты не при чём. Ты как раз сработала грамотно. — Я расплылся в пакостной улыбке. — И раз так, ты дашь мне письмо, что они передали — почитать, приколоться, так сказать.
— Хорошо, — сдалась она.
Письмо из замка, где описывались мои зверства в отношении божьих воинов, читал вслух. Мне было смешно, ей не по себе.
