фокусника есть свои уловки, и суть любой из них заключается в том, чтобы отвлечь внимание. Так оказалось и сейчас. Погрузив пальцы в рыхлую рубцовую ткань вокруг шара-хамелеона, Оливер понял, что это не глаз Джейка. Потому что глаз Джейка…
он остался в пустоте. В Промежутке у Джейка внутри. А если глаз там, что у него на лице? Что за глаз химеры?
Пробка, затыкающая бутылку. Ее воткнуло существо, находившееся внутри Джейка, – тварь, демон или кто там еще, черт бы его побрал. Паразит. Джейк был его скорлупой, его коконом, его опухолью, его домом. А глазное яблоко служило запором на двери, которая сдерживала все внутри.
Один сильный рывок – и глаз с влажным треском вырвался у Джейка из лица.
* * *
Джед видел все собственными глазами. Видел Оливера, появившегося из ниоткуда. Видел Джейка, держащего его за горло. Джейк швырнул Оливера на алтарь. Занес кирку. Джед бросился к нему, понимая, что должен помешать этому, убить Джейка до того, как тот принесет Оливера в жертву на этом жутком камне…
Затем Оливер вырвал Джейку глаз. Одно движение рукой – вверх, внутрь, обратно. Вырванный глаз лопнул, словно гнилая виноградина.
Стряхнув липкую жижу с пальцев, Оливер поспешно сполз с алтаря.
Какое-то мгновение Джейк стоял неподвижно, оглушенный. Рот у него открывался и закрывался, однако из него исходило лишь слабое шипение. На лице зияла черная дыра. Свет фонарика играл на ее влажных краях.
– Джейк… – тихо произнес Джед.
Он сделал шаг вперед на тот случай, если… вообще-то, Джед сам не знал, на случай чего. На тот случай, если ему придется удерживать Джейка. В конце концов, тот ведь по-прежнему оставался чудовищем. Не так ли? По-прежнему способным на все, Джед это знал.
Джейк содрогнулся всем телом, клацая зубами.
У него напряглась шея. Следом – спина.
Затем голова откинулась назад, глазами к небу…
И из разверзнутой глазницы хлынул гейзер черной жидкости. Похожей на нефть. Похожей на кровь. Джейк взвыл. Огни, яркие огни вырвались из жуткого фонтана мрака (впоследствии Джед сообразил, что этих огней было девяносто восемь), они взметнулись вверх подобно фейерверку, заряженному призраками. Следом вылетела бутылка, разбившаяся вдребезги при ударе о камни. Ветер подхватил вырванные страницы какой-то книги, покрытые чем-то липким и красным. По камням загромыхала бейсбольная бита. Револьвер пролетел по высокой дуге, исчезнув вдалеке. Старые фотографии. Кусок угля. Обручальное кольцо. И с каждым вылетевшим предметом крики Джейка становились все более громкими, все более пронзительными. Потом…
Потом появилось еще что-то.
Что-то очень большое, разъяренное.
* * *
«Паразит. Демон, – подумал Оливер. – Он здесь».
Ноги и щупальца вынырнули из гейзера, крепко цепляясь за щеки и лоб Джейка, чтобы обрести опору. Лицо Джейка распухло до немыслимых размеров, выпуская вылезающую тварь. А она все лезла и лезла. Огромное червеобразное тело. Разбухающее по мере выползания. Расправились крылья. Над поверхностью поднялись кости. Тысячи муравьев, выбираясь из бесформенной плоти, длинными ручейками устремились вниз.
Обмякшее тело Джейка повалилось на землю. Чудовище полностью освободилось.
Оно повернулось к Оливеру. Появилась сотня ртов, щелкающих блестящими челюстями, заговоривших утробным шепотом:
– Ты был близок к победе. Так близок, ничтожная пылинка!
Оливер развернулся, пытаясь отползти на четвереньках прочь…
Но что-то скользкое обхватило его за пояс, швыряя обратно на камень-алтарь. Одно щупальце подхватило упавшую на землю кирку и небрежным движением развернуло ее острием в нужную сторону.
– Ты не сможешь уничтожить этот мир, убив меня! – с вызовом заявил Оливер. – Это действие должен был совершить он – или я сам. Ты не добьешься желаемого!
– Не добьюсь, – прошипел демон. – Но хоть наслажусь твоей смертью!
Где-то позади раздался какой-то звук – и вместе с этим вспыхнул свет.
А через мгновение появились тени. Крылатые. Летящие в небе. «Совы, – подумал Оливер. И тотчас же понял: – Мама!»
79. Зловещий сторож ночи, сулящий вечный сон[127]
Впоследствии Оливер описывал все матери так: он говорил, что это напомнило ему тот раз, когда он, еще маленький, семи или восьми лет, швырнул камень в пустое осиное гнездо в парке Фэрмаунт. Вот только гнездо оказалось не пустым, а просто притихшим, и внутри еще оставалась, говоря словами матери, «хренова туча ос». Они налетели на Оливера, пикируя одна за другой, выискивая каждая свой участок тела, чтобы ужалить побольнее. (И многим это удалось: в тот день его ужалили двадцать три осы, и от многих на теле остались шрамики.)
Совы набросились на демона примерно так же, как в тот день осы набросились на Оливера, одна за другой, – но они не жалили, нет. Выставив вперед когти, они вырывали из твари клочья – сгустки внутренностей, куски теней. Совы улетали прочь со своей добычей; куда – Оливер не знал. Но они неизменно возвращались, снова и снова, зловеще бесшумные, продолжая раздирать демона на части. Не в силах оторваться, Оливер смотрел, как совы – не из перьев и когтей, а вырезанные из дерева руками его матери и отчасти его собственными, – отрывают от чудовища кусок за куском, пока от него почти ничего не осталось. Однако окончательно уничтожили демона не совы.
Под черным месивом пряталось лицо – человеческое лицо, кожа белая, словно фарфор, словно кость, горбатый крючкообразный нос, на нем маленькие очки. Но черты его менялись: от лица Грэма Лайонза к лицу Нейта Грейвза, к другим лицам, которых Оливер не узнал, – хотя некоторые, со страхом думал он, могли принадлежать ему самому. Изуродованное чудовище метнулось к нему, протягивая руку к выроненной кирке. Однако кирка исчезла. Обернувшись на какой-то звук, демон оказался лицом к лицу со своим врагом, тем самым, кто напустил на него тринадцать птиц, сов с черными когтями и клювами. Там стояла Мэдди Грейвз, перед дверью, сделанной из соломы и веток, на двух петлях из двух плоских камешков, идеальных для пускания «блинчиков», с рукояткой из камня размером с бейсбольный мяч. В руке она держала кирку. Демон угрожающе зашипел на нее, она взмахнула киркой…
И погрузила ее демону в череп.
Демон превратился в рой мух и расползающихся во все стороны существ.
Оливер отключился.
80. Поедатель грехов[128]
Все было кончено, хотя на самом деле, конечно, нет.
Подобное обладает способностью сохраняться, передаваясь от одного человека к другому. Любовь и боль, горе и надежда, свет и тьма. Они ходят по кругу, преподносимые иногда как дар, иногда как проклятие. Огромная штука на оси. Цикл сотворения, разрушения и, хочется надеяться, снова сотворения.
* * *
Наступил июньский
