чудовища, насилие и жестокость. Роман вышел неудачным по многим причинам – в ту пору я был еще слишком молод, слишком не уверен в себе, слишком старался добиться от одной книги сразу всего, сделать так, чтобы она напоминала работы слишком многих авторов.
Во второй раз… Наверное, это было лет восемь назад… Я ее даже не закончил. Намотал примерно семьдесят семь тысяч слов, после чего роман взял и размотался, словно травмированное яичко. (Если вы не знали: яички разматываются. Не благодарите.) Эта книга была уже ближе к тому, что вы сейчас прочитали: семья, оказавшаяся в трудной жизненной ситуации, таинственный бородатый незнакомец в лесу (плод одного странного сна, приснившегося мне), опять же угольная шахта. Было в ней и другое, вроде заколдованного фашистского пистолета. Представляете? Ну дела, твою мать… Странно – я нашел черновик, попробовал его прочесть и буквально ничего не вспомнил. Неужели это написал я? Оправдываюсь тем, что пишу чертовски много, но, быть может, та книга просто хотела, чтобы ее забыли. Быть может, ее нужно было забыть, чтобы написать эту. Может, эта книга прошла через все другие вселенные, безжалостно расправляясь с остальными своими вариантами. Как знать?
В общем, к счастью, книга была забыта не полностью – какая-то ее частица осталась жить в пустом птичьем гнезде, которое я называю сердцем. И не так давно она опять зашевелилась, обретя новую жизнь. Из чего следовало, что пришла пора приняться за третью, и, к счастью, последнюю, версию сюжета, книгу, которую вы сейчас держите в руках (физическую ли, цифровую ли). Ну или в ушах. Эта версия стремилась жить, выползти из тоннеля в Рэмбл-Рокс и стать историей о… О чем, я, право, не знаю. О циклах насилия, о других версиях нас и об эмоциональных дамбах. О спиралях, о семьях и ошибках, о любви, о сострадании и… и… и…
А также, наверное, о серийных убийцах, о призраках, которые на самом деле вовсе не призраки, и промежутках между мирами.
Итак, теперь, когда вы прочитали эту книгу, я заявляю, что многое в ней не соответствует действительности, и по большей части это сделано сознательно, поскольку книга изображает лишь одну реальность, в которой все, возможно, немного отличается от того, к чему мы привыкли. И если это хоть как-то защитит меня от гневных электронных писем – да, в Пенсильвании нет Управления охоты и рыболовства, а есть два отдельных ведомства, Управление охоты и Управление рыболовства и маломерных судов, – значит, я написал это послесловие не напрасно. Хотя уверен, что неумышленно напутал и в других местах, надеюсь, вы проявите великодушие и спишете это на АЛЬТЕРНАТИВНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ. Заранее большое вам спасибо!
Мне доставило много удовольствия время, потраченное на воплощение замысла в жизнь – было множество замечательных идей, и потребовалось множество лун, чтобы придать им более или менее подобающий вид. Так что в стенах романа замуровано несколько любопытнейших черновиков – вместе с призраками первых двух бесполезных вариантов. Впрочем, книги частенько таковы.
Полагаю, любой писатель знает: иногда повествование идет быстро и бескровно, словно клинок из ножен, а иногда оно ползет медленно, в кровавом месиве, как это бывает, если выковыривать ложкой осколок из раны. Порой писатель просто еще не готов писать. Порой сюжет еще сырой, непропеченный. Порой и сюжет готов, но сам писатель – еще не тот, кто может за него взяться. Ничего страшного. Это удручает, однако ничего страшного тут нет. Так и должно быть. Любой сюжет – животное, уникальное, неповторимое, не имеющее партнера, – настоящая редкость дикой природы, последний представитель вида. И его необходимо соблазнить кормом, который ест только оно, приручить приемами, которые не подействуют ни на какое другое животное. Или возьмем видеоигру, когда игрок не может расширить обзор местности, не перейдя на следующий уровень…
Ближе к делу. Порой писатель не готов просто потому, что рядом нет нужных людей. Это очень существенно: пишет книгу один человек, но создают в большинстве случаев многие. И посему я должен сказать слова благодарности.
Во-первых, хочу поблагодарить Тришу Нарвани, редактора, которая вежливо выслушала меня, когда я сбивчиво вывалил свою бессвязную, неряшливую, непроработанную задумку. Должно быть, я случайно сказал какое-то правильное слово, потому что она поверила в меня, купила билет и села на поезд, и без ее твердой редакторской руки «Книга несчастных случаев» попала бы на полки в недоделанном виде, не имея возможности самостоятельно держаться на трясущихся ногах. Спасибо также Алексу Ларнеду, помощнику редактора, за меткие, выразительные мысли насчет того, как сделать книгу лучше. И, разумеется, спасибо моему литературному агенту Стейше Деккер, которая обладает тонким чутьем сюжета и знает, как приложить нож к его слабым, несформированным местам. Спасибо также моим друзьям и собратьям по перу Кевину Хирну и Делайле Доусон за то, что давали мне возможность поговорить об этой книге и иногда пытались найти в ней что-то стоящее.
И, конечно же, спасибо вам за то, что прочитали книгу и эту маленькую глупую приписку в конце.
Да пребудут с вами мир и спокойствие в наше исключительное время, друзья мои!
Примечания
1
Вне мира этого романа – просто эвфемизм для казни на электрическом стуле.
2
Возможно, отсылка к стихотворению великого английского поэта У. Блейка «Мальчик найденный» из книги «Песни Невинности и Опыта».
3
Скорее всего, обыгрыш названия известной серии фильмов ужасов «У холмов есть глаза» (1977–2007).
4
Чаки – один из самых заметных персонажей американской хоррор-культуры, кукла с помещенной в нее личностью серийного убийцы, впервые появившаяся в фильме «Детские игры» (1988).
5
Роберт Норман Росс (1942–1995) – американский художник, ведущий телепередачи «Радости живописи»; стал крайне популярен в 2010-х, когда эта программа в формате интернет-трансляций была оценена в качестве мощного стимула АСМР (см. след. прим.), каковым, судя по всему, была и до описания феномена АСМР.
6
Автономная сенсорная меридиональная (т. е. кульминационная) реакция (АСМР) – пока не изученный род легкой эйфории, проявляющейся в виде волн приятных покалываний или мурашек в ответ на определенные стимулы – например, на особый тембр голоса, как у Росса (см. пред. прим.), и мягкий шепот, каким он вел «Радости живописи».
7
Имеется в виду сюжет известной притчи, популяризированной в англоязычном мире фильмом О. Уэллса «Господин Аркадин» (1955): скорпион уговорил лягушку
