Генри очнулся от шлепков по лицу. Медленно приходя в сознание, он едва различал над собой чьё-то лицо. Словно издалека, до него доносились людские голоса. Кому они принадлежали, он никак не мог различить. С неимоверным трудом удалось открыть глаза, за пеленой тумана, застилавших их, он разглядел лицо, склонившееся над ним.
— Мальчик мой, ну вот и хорошо, замечательно, напугали вы меня, — Юлиан вытирал рукой слёзы, катившиеся по его щекам, — ну что же вы? Разве можно так пугать своего старого друга.
— Что… что случилось? — голос Генри был настолько тихим, что Юлиану пришлось наклониться к его губам.
— Боже мой, если бы вы видели, сколь грандиозно было это зрелище, просто фантастическое, — Юлиан сел на землю рядом со своим учеником, — по истине, мой друг, над вами господня длань.
Генри тоже попытался сесть. Но руки были так слабы, что опереться на них не получилось.
— Лежите-лежите, мой дорогой, надо немного подождать, пока силы вернуться к вам окончательно, — Юлиан снял с себя свою панбархатную курточку и заботливо подложил её под голову Генри.
— Но как вы тут оказались? — прошептал Генри.
— Я предвидел ваши действия, поэтому не мог оставить одного, я просто был обязан последовать за вами, но слава богу, он тоже не остался равнодушным и вмешался, вот это силища, вот это мощь! Потрясающе, — Юлиан вскачил на ноги и по своему обыкновению, забегал туда-сюда.
— Осторожнее, вы можете пострадать, — забеспокоился Генри.
— Да, полноте, разве вы не слышите, какая вокруг тишина? Мы с вами почти одни, если не считать нескольких солдат, собирающих убитых и раненых. Всё кончилось, мой друг, всё кончилось как нельзя лучше. Воинская честь и долг погубила миллионы, а вера в добро и всевидящее око господа спасла миллиарды.
Юлиан подошёл к Генри и помог ему приподняться на руках. Привозмогая тошноту и головокружение, юноша стал озираться по сторонам, не веря словам Юлиана. Невероятно, но всё так и было на самом деле. Тишина стояла над полем, звенящая тишина, словно остановилось не только время, но и сама жизнь. Солдаты тихо переговаривались, будто боялись разбудить уснувших навечно. Генри, напрягаясь изо всех сил, снова попытался встать, но не смог.
— Подождите, я сейчас, полежите пока, голубчики, помогите мне, — обратился Юлиан к двоим солдатам, проходившим мимо.
Солдаты, низко кланяясь и крестясь, чуть ли не на коленях, приблизились к Генри, наклонились к нему, пытаясь поцеловать его руки.
— Вы что? Прекратите, — Генри отдёрнул руки.
— Спаситель вы наш, господь через вас дал знамение. Да хранит он вас долгие годы. — боромотали солдаты, бережно подхватывая Генри.
— Несите его вон туда, к моей колеснице, — Юлиан семенил впереди, показывая дорогу.
Когда солдаты острожно положили Генри на скамью, в запряжённой двумя лошадьми, двуколке и, беспрестанно кланяясь, отошли, Юлиан прикрикнул старому вознице: «погоняй». Двуколка помчалась по распаханному взрывами полю.
— Объясните, что же всё-таки произошло, почему всё стихло, где повстанцы, где Людвиг? — спрашивал Генри, заглядывая в глаза Юлиану.
— Это было фантастическое зрелище! Господь покровительствует вам. Даже я не мог представить, что всё так произойдёт, — Юлиан хлопнул себя по коленкам, — вообразите себе багряное небо и громадный сгусток цветной энергии, из которого вспыхнул луч света и окружил вашу персону. Пули отскакивали от вас, словно от невероятной тверди. Вы, под защитой этого светового потока, двинулись прямо в середину сражения. А тем временем, на небосклоне стало твориться что-то невероятное. Сам создатель, собственной рукой, как величайший художник от сотворения мира, нарисовал лик Христа и Будды. Все пали ниц перед этой картиной и молились, молились, выпрашивая прощение, и не только наши, но и индийцы — голос Юлиана дрожал от возбуждения, — а потом изображение стало медленно таять, пока не исчезло совсем. Небо, словно огромная воронка, всосало цветное облако и восстановило свою привычную синеву. Все отступили к своим позициям и уже ни одного выстрела не раздавалось с обеих сторон. Индийцы ушли в джунгли, а наши соотечественники, как суетливые муравьи принялись собирать своих поверженных сослуживцев. Это сражение закончилось мгновенно, словно помановению волшебной палочки, коей, по всей вероятности, вы и были сегодня.
— О, господи, всё, что вы рассказали, кажется, настолько невероятным, поверить в это можно с трудом, — Генри улыбнулся, но потом нахмурился, — а Людвиг? Куда же делся Людвиг?
— О чём вы? Подождите— подождите, видимо, это тот офицер, который был вне себя от ярости и орал на солдат? Ах, боже мой, как же я его не узнал?! Садовая голова, я так был занят вами, что совершенно упустил его из виду! Боже мой, и правда, куда же он делся? Я не видел его больше, пока вы приходили в себя. Ай-ай-ай, но не берите в голову, он сбежал и слава богу, всё равно, ему некуда деваться отсюда без нашего ведома. Не отчаивайтесь, мы встретим его рано или поздно. Главное, что всё это кончилось столь замечательнейшим образом.
Юлиан обнял лежащего Генри и похлопал по плечу.
— Я и незнаю уже, что ещё ожидать, ведь его злодеяниям нет предела, — Генри был раздосадован неприятным известием о пропаже Людвига.
— Ерунда, мой мальчик, ерунда, провидение не дремлет и готово помочь в любую минуту, в этом мы с вами убедились сегодня. Мы вернёмся в наше консулство, вам надо отлежаться и восстановить силы.
— Но разве мы не должны побыть здесь и помочь тем, кто ранен? — Генри приподнялся на руках.
— В этом нет необходимости, я привёз массу новейших лекарств и литературы своему коллеге, у него вполне грамотный штат, так что, беспокоиться не о чем. А что до политической обстановки. Могу сказать вам одно, эта рана ещё долго не заживёт, но подобное вряд ли повториться. Скажу вам по секрету, здесь будут задействованы уже другие силы. Доверьтесь моему опыту и знанию жизни, и тому, что мне кое-что известно о будущем. Вам нужно как можно быстрее восстановиться, у нас впереди очень важное событие. А сейчас, лучше поспите, поспите, мой друг.
Юлиан положил свою ладонь на лоб Генри, тот почувствовал, как свинцовой тяжестью налились веки и он уснул.
Пробуждение было настолько приятным, что хотелось петь от переполняющей радости. Генри потянулся и открыл глаза. Он находился в своей знакомой комнате, среди привычных вещей. Аккуратно сложенная, вычищенная форма уже не напоминала ни о чём. «А может, это всё мне приснилось?» было его первой мыслью. Он привёл себя в порядок, вышел из комнаты и столкнулся с полковником Юрсковским. — Ну, слава богу, вы проснулись, — полковник, не скрывая слёз, бросился обнимать Генри, — вы проспали почти сутки. Я страшно волновался за вас.
— Всё в порядке, я чувствую себя прекрасно, — улыбнулся Генри, — расскажите, что сейчас происходит в стенах нашего консульства.
— Я в полном недоумение, солдаты рассказывают такие потрясающие вещи, что верится с трудом, — полковник пошёл по коридору, приглашая Генри следовать за ним, — эти неграмотные люди стали говорить таким языком, словно в одночасье овладели ораторским искусством. Я хочу послушать вас.
Они зашли в кабинет полковника и сели в удобные кресла. Полковник налил в высокие стеклянные бокалы шампанское, чудом сохранившееся в его кладовых, поднял свой бокал.
— Давайте выпьем за фантастическую победу, хотя и с жертвами, но не столько глобальными, которые могли бы случиться. Чудо, именно так я хочу назвать тот инцидент, то вмешательство проведения, которое совершилось при вашем непосредственном участии.
Они сделали несколько глотков. Полковник закурил сигару и приготовился слушать, чем несказанно озадачил Генри. Радужный Адепт не знал, как преподнести это полковнику. «Что я ему скажу, как объяснить всё это, ведь мне не говорили, что я могу откровенно заявлять о своих способностях. Да и в способностях ли дело? Господь, видя злодеяния чёрных сил, вмешался и остановил их. А я? Я, скорее всего, был лишь проводником. Надо постараться как можно проще обсказать всё, не преувеличивая своей роли» думал Генри.
— Я сам был несказанно удивлён, но, уверяю вас, моей заслуги тут нет. Создатель явил свою силу на общее благо, ибо всё было настолько чудовищно, что смотреть без содрагания даже он не мог. Масштаб сей катострофы даже его ужаснул, ведь гибли люди, как с нашей, так и с той стороны. Хотя мои соотечественники были повинны в злодеяниях, попирающих все законы, земные и небесные. Вы же знаете, сколь бесчеловечно и отвратительно вели себя солдаты в той провинции. Демоны зла, сам дьявол приложил к этому руку, иначе я не могу сказать. Я видел сожженные дома, видел глаза несчастных индийских женщин и детей. Их мужья и отцы не могли терпеть насилие и разбой и встали на защиту своих жизней и существование своего мира. Я действительно не помню все события, но очень рад, что всё так благополучно закончилось и больше, надеюсь, не будет смертей.
