— Всё в порядке, я чувствую себя прекрасно, — улыбнулся Генри, — расскажите, что сейчас происходит в стенах нашего консульства.
— Я в полном недоумение, солдаты рассказывают такие потрясающие вещи, что верится с трудом, — полковник пошёл по коридору, приглашая Генри следовать за ним, — эти неграмотные люди стали говорить таким языком, словно в одночасье овладели ораторским искусством. Я хочу послушать вас.
Они зашли в кабинет полковника и сели в удобные кресла. Полковник налил в высокие стеклянные бокалы шампанское, чудом сохранившееся в его кладовых, поднял свой бокал.
— Давайте выпьем за фантастическую победу, хотя и с жертвами, но не столько глобальными, которые могли бы случиться. Чудо, именно так я хочу назвать тот инцидент, то вмешательство проведения, которое совершилось при вашем непосредственном участии.
Они сделали несколько глотков. Полковник закурил сигару и приготовился слушать, чем несказанно озадачил Генри. Радужный Адепт не знал, как преподнести это полковнику. «Что я ему скажу, как объяснить всё это, ведь мне не говорили, что я могу откровенно заявлять о своих способностях. Да и в способностях ли дело? Господь, видя злодеяния чёрных сил, вмешался и остановил их. А я? Я, скорее всего, был лишь проводником. Надо постараться как можно проще обсказать всё, не преувеличивая своей роли» думал Генри.
— Я сам был несказанно удивлён, но, уверяю вас, моей заслуги тут нет. Создатель явил свою силу на общее благо, ибо всё было настолько чудовищно, что смотреть без содрагания даже он не мог. Масштаб сей катострофы даже его ужаснул, ведь гибли люди, как с нашей, так и с той стороны. Хотя мои соотечественники были повинны в злодеяниях, попирающих все законы, земные и небесные. Вы же знаете, сколь бесчеловечно и отвратительно вели себя солдаты в той провинции. Демоны зла, сам дьявол приложил к этому руку, иначе я не могу сказать. Я видел сожженные дома, видел глаза несчастных индийских женщин и детей. Их мужья и отцы не могли терпеть насилие и разбой и встали на защиту своих жизней и существование своего мира. Я действительно не помню все события, но очень рад, что всё так благополучно закончилось и больше, надеюсь, не будет смертей.
Генри очень открыто смотрел в глаза полковнику. А тот, прищурившись, то ли от дыма, то ли выражая недоверие непричастности Генри к происшедшему, смотрел на него и улыбался.
— А вы, молодой человек, считаете, что этим всё и кончится? — Я очень хочу в это верить, ибо если господь вмешался один раз, то и достучаться до разума людей у него хватит терпения. Человек не может избежать искушений, но горе тому, через кого они приходят. Нам остаётся только уповать на милость Всевышнего и стараться самим очистить души своих подчинённых. А что касается местного населения, я думаю, и среди них найдутся такие люди, которые смогут объяснить им, что происходит и за что несут они свою карму. Так они называют на своём языке «судьбу».
— Сам не знаю почему, но я вам верю, молодой человек. Как в Евангелие «да воздасться каждому за деяния его, будь они добрыми или злыми». И всё-таки, расскажите, что вы видели собственными глазами? — полковник даже поддался вперёд, чтобы пристальнее смотреть в глаза Генри.
Но на лице Радужного Адепта не дрогнул ни один мускул, хотя внутри него всё замирало от смеха. Едва сдерживаясь, он напустил на себя туманности и, снизив голос почти до шопота, произнёс:
— Я боюсь огорчить вас, но я действительно ничего не помню. Только маленькая деталь, что огромное разноцветное облако родило яркий луч света и как я в нём оказался, для меня такая же тайна, как и для всех, кто это видел. А потом я потерял сознание. Это всё, что мне удалось понять.
Полковник откинулся на спинку стула, выпустил клубы дыма от сигары, кашлянул, тряхнул головой и улыбнулся.
— Ну, что ж, раз вы не можете, или не хотите рассказать мне всё, как есть, не смею настаивать. Честно говря, я мало верю, что вы помните столь ничтожно, но на то ваша воля. Самое главное, вы живы и моя дочь не станет «соломенной вдовой» как принято это называть в нашем обществе. Хочу попросить вас об одном, берегите себя, берегите свою жизнь. Вы весьма симпатичны мне, хотя могу сознаться, что подобных чувств я давно не испытывал ни к одному человеку. Можете идти, у меня накопилось слишком много бумажной работы, да и это происшествие надо описать так, чтобы оно не выглядело бредом. Не смею вас больше задерживать, помните, вы принадлежите не только себе и тысячу раз подумайте, как сохранить свою жизнь, — полковник поднялся и подумал про себя «если хочешь услышать правду об интересующем тебя событии, не спрашивай ни у победителя, ни у побеждённого, обратись к тому, кто наблюдал», — я рад, что судьба свела нас. Хороший командир должен быть снисходительным и равнодушным к славе. Быть великим человеком не так важно, важно быть просто Человеком.
Генри встал, отдал честь и вышел из кабинета своего будущего тестя. Он решил первым делом отправиться в лазарет, посмотреть, как обстоят дела у раненых. Радость собственной причастности к произошедшему чуду так переполняла его, что хотелось кричать об этом, петь и прыгать, как мальчишке. Он оглянулся по сторонам, чтобы никого не было и, подпрыгнув, сделал сальто, как в детстве. Переворачиваясь через голову, увидел чьи-то ноги в конце коридора и, приземлившись, едва удержался. На встречу ему шёл Юлиан. Генри смутился за свою мальчишескую выходку.
— Ничего-ничего, мой мальчик, это так приятно видеть вас в прекрасном расположении духа и непосредственности, — на лице Юлиана засветилась улыбка, но быстро исчезла, сменившись на крайне озабоченное выражение.
Генри заметил эту кардинальную перемену и посмотрел в глаза подошедшему Юлиану.
— Надеюсь, вы понимаете, что твориться сейчас в моей душе, — спросил Генри и увидел утвердительный кивок своего учителя, — но мне кажется, вас что-то тревожит. Поделитесь со мной своим волнением.
Юлиан взял Генри под руки и повлёк за собой на выход из здания. Выйдя на улицу, Юлиан предложил Генри пройтись.
— Видите ли, мой друг, я сейчас увидел призрак прошлого, — загадочно прошептал Юлиан, — это весьма и весьма странно, если не сказать больше.
— Вы пугаете меня, — Генри, зная восторженную натуру своего учителя, способную рисовать удивляющие картины, обнял его за плечи, — наверное, впечатление прошлого дня настолько захлестнули вас, что ваше бурное воображение играет с вами.
— Полноте, друг мой, — Юлиан нарочито сердито отстранился от Генри, — как вы смеете обвинять меня в старческом маразме?!
— Господь с вами, что вы?! И в мыслях небыло! — Генри пожал руки Юлиана, — я верю вам, но ваш облик столь взъерошен, что мне показалось…
— Ах, оставьте ваши домыслы, — перебил его Юлиан, — вы даже не дали мне договорить, а уже делаете поспешные выводы.
Юлиан, будто капризное дитя, топнул ногой и быстрым шагом пошёл прочь от своего обидчика. Генри пожал плечами и побежал догонять его.
— Ну, простите, простите меня великодушно, я виноват, прошу вас, расскажите мне, что вас тревожит, — Генри поравнялся с Юлианом, — вот скамья, давайте присядем и я с удовольствием выслушаю вас. Обещаю, перебивать не буду.
Юлиан не мог долго сердиться. Он сел на скамью и похлопал рядом с собой, приглашая Генри.
— Так вот, несколько минут назад я увидел одну женщину и, хотя её лицо было скрыто капюшоном, во всём её облике мне почудились очень знакомые черты. Она быстро прошла мимо меня, почти задев плечом. Я, как истинный джентельмен, уступил ей дорогу, а она, вместо того, чтобы хоть взглядом отблагодарить меня, только глубже надвинула капюшон на глаза. Я подозреваю, она специально не хотела обозначить себя, а наоборот, пыталась скрыть лицо. Но, внезапный порыв ветра, словно был на моей стороне и открыл тайну. Капюшон слетел с её головы и я успел заметить очаровательно личико этой особы. Ах, боже мой, Генри, я опешил. Восхитительное, с правильными чертами это лицо было мне чем-то знакомо. А особенно, её глаза! Эти удивительные, изумрудно-зелёные глаза, которые я уже видел некоторое время назад, ещё там, на родине. Но я незнаю, кто она, я незнаю её имя, но чувство, мы виделись и довольно близко. Я перебрал лица всех моих знакомых, и даже то, какими бы они стали через время. Но пока тщетно. О, боже! Ну, конечно, разумеется, это она, она!
Юлиан вскачил с места и забегал взад-вперёд. Генри следил за ним глазами, не понимая, о чём тот говорит.
— Скажите, доктор, догадка огорчила или обрадовала вас?
Юлиан остановился, словно вспомнил о присутствии слушателя. Посмотрев на Генри, потёр руками щёки и сел на скамью.
— Я совсем забыл, что не успел рассказать вам об одном странном происшествии, случившимся со мной какое-то время назад. Хотя не скрою, не взирая на мою природную скромность, я уже успел похвастать своим достижением перед Шалтиром.
