– Ваше высокопреосвященство, – проговорил Фульк.
– Встань. Лучше помоги мне слезть с этой клячи.
Фульк поспешил помочь Хьюберту спешиться. Чепрак на животном был из королевского пурпура, вышитый мелкими золотыми крестами, и, должно быть, стоил целое состояние. Сам же Хьюберт, учитывая его привычку к роскоши, оказался одет просто: лишь скромная отделка из металлической тесьмы и вышивки, правда лен его одеяния был тяжел и тонок. Архиепископ любил хорошо поесть и всегда был человеком крупным, но при всей полноте довольно мускулистым. Однако сейчас возраст давал о себе знать, и жир быстро захватывал позиции. Хьюберт выбил пыль из одежды и оперся на посох, хрипло и болезненно дыша.
– Твои дети в безопасности в моем поместье в Маллинге, – просипел он. – Я решил, что лучше оставить их там. Никто не осмелится их тронуть, пока они находятся под моей защитой. Все довольны жизнью и здравствуют, как может засвидетельствовать Мод.
Фульк кивнул. Чаша его чувств переполнилась бы, увидь он сейчас еще и детей. Однако полного счастья не бывает, и Фицуорин не хуже Хьюберта понимал все сложности.
– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство.
– Вот, Хависа сделала это для тебя. – Мод протянула мужу сплетенную из ярких разноцветных шерстяных ниток веревочку, к которой был прикреплен деревянный крест из двух дубовых сучков, связанных крепкими рыжими волосинками. – Сказала, что ты должен носить его на шее.
– И меня этот крест благословить заставила, – угрюмо прибавил Хьюберт. – Вся в папашу: если чего в голову вобьет – ни за что не отстанет! У девчушки твоя железная воля.
– Моя! – запротестовала Мод. – Фульк всего лишь упрям. – Голос ее дрогнул.
Рассматривая подарок дочери, Фульк проглотил подступивший к горлу комок. Очень аккуратно он надел веревочку на шею.
– Хотя бы ради детей я должен заключить мир с Иоанном, – сказал он, держа на ладони крест, и глянул на Хьюберта. – У вас есть какие-то вести?
Опираясь на посох, архиепископ тяжело подошел к ближайшему поваленному стволу и грузно сел на него.
– Колени болят, – со вздохом пояснил он. Растирая их руками, Уолтер мрачно смотрел на Фулька. – Король говорит, что, если ты явишься к нему в Вестминстер и сложишь оружие, он отнесется к тебе снисходительно. Если же продолжишь играть в разбойника – затравит, как волка в лесу.
– Насколько снисходительно? – уточнил Фульк.
Хьюберт Уолтер поморщился:
– Иоаннн не желает уступать, но и граф Солсбери, и граф Честер надеются убедить его, что возвращение тебе Уиттингтона имеет смысл. И я тоже на это надеюсь, – прибавил Хьюберт, разводя руками. Его мясистые ладони были прочерчены глубокими линиями.
– Значит, пока еще Иоанна убедить не удалось, – прищурился Фульк.
– Нет, но у нас все непременно получится. Я уверен.
– Сначала вы были уверены, что мой отец получит Уиттингтон, однако ничего не вышло, – горько парировал Фульк. – Потом вы были уверены, что заключите перемирие с Филиппом, королем Франции, но переговоры закончились ничем.
Хьюберт Уолтер недовольно вздохнул:
– Кстати, именно по этой причине ты нужен королю, причем ничуть не меньше, чем тебе самому нужно его прощение. Вы оба должны пойти на компромисс. – Подавшись вперед, архиепископ выделил слово «должны», стукнув посохом о землю.
Фульк упрямо стиснул челюсти:
– Я сдамся ему, но в отношении Уиттингтона ни на какие компромиссы не пойду. Это условие остается неизменным. Я ведь как раз из-за Уиттингтона и стал в свое время разбойником. Пусть король отдаст то, что принадлежит мне по праву, а я до конца дней буду служить ему, насколько хватит сил. Если же нет… – Фицуорин пожал плечами и опустил глаза на маленький крестик, который по-прежнему держал в руках. – Если нет, то на что нам обоим надеяться? Уже добрых лет двадцать прошло с тех пор, как Иоаннн ударил меня шахматной доской, а я в ответ приложил его головой о стену. Во имя Господа, Хьюберт, вы должны придумать, как положить этому конец, ради всех нас.
– Именно это я и пытаюсь сделать. – Хьюберт двумя пальцами сжал себе переносицу и потер веки. – Если ты хотя бы нанесешь королю визит в Вестминстере, я гарантирую твою безопасность. Как и Уильям Солсбери, и Ранульф Честер.
Фульк нахмурился. Он так долго жил, никому не доверяя, что теперь ему трудно было принять оливковую ветвь, не опасаясь, что та превратится в змею. Но разве не ради мира все это было затеяно?
– Ни один из баронов не тронет тебя и пальцем: пока ты гвоздь в сапоге Иоанна, ты не угрожаешь им. Я больше скажу, – с мрачной улыбкой прибавил Хьюберт, – многие из них тебе сочувствуют. Ты защищаешь не только свои, но и их интересы. Король может добраться до тебя лишь с помощью наемников, а ты уже доказал, что вдвое их сильнее. Иоанну ты нужен.
– Я приду, – после долгой паузы сказал Фульк, – но только вместе со всем своим отрядом и с сопровождением, предоставленным теми, кто взялся гарантировать мою безопасность.
– Все будет так, как ты пожелаешь.
Фульк нахмурился, услышав в тоне Хьюберта Уолтера угодливую нотку. Архиепископ был известный дипломат и государственный муж, умел управлять и манипулировать людьми. Недаром Иоанн так благоволил ему. Но за Хьюбертом-дипломатом, Хьюбертом-политиком и Хьюбертом-архиепископом скрывался еще и Хьюберт – брат Теобальда Уолтера. И Фульк ухватился за эту мысль.
– Сомневаюсь, что вы можете дать мне все, что я пожелаю, – сказал он, мрачно улыбнувшись, – но благодарю вас, ваше преосвященство, за все, что вы сделали… За то, что мои жена и дети в безопасности. – Он крепче обнял Мод за талию.
– Во имя памяти моего брата, я не мог поступить иначе. И потом, даже у архиепископа должна быть где-то глубоко запрятана совесть. – Хьюберт тяжело поднялся на ноги. – Предоставляю тебе самому препроводить супругу в Маллинг. Жан поедет с тобой в качестве моего представителя.
Фульк склонил голову:
– Спасибо, ваше преосвященство!
Хьюберт вел тонкую игру. При свидетелях он не стал объявлять, что предоставляет Фицуорину убежище в своем поместье, но сделать правильные выводы было несложно. Преклонив колено, Фульк поцеловал сапфировый перстень архиепископа. Один из рыцарей подвел Хьюберту его лощеного пегого мула.
Уолтер, сопровождаемый свитой, скрылся за деревьями. Остался только Жан де Рампень. Он крепко стиснул Фульку руку и дружески похлопал по спине, потом пошел здороваться с Ричардом и Филипом.
Фульк снова притянул к себе Мод и потерся своей колючей щекой о ее нежную щечку.
– Я и надеяться не смею! – сказал он. – Изгоняю из головы даже самые слабые проблески надежды, чтобы не обмануться. У нас и так их уже было слишком много. Мне давали столько ложных обещаний, что впору прикрывать ся от них щитом.
