— Шехерезада тоже дочь, но от другой жены. Так получилось. До связи, экзор, будь внимательней, пожалуйста. В дальнейшем будем держать связь через неяслух.
Голос Малахова растворился в трубке.
Роман посидел немного, размышляя над событийной стороной жизни координаторов «Триэн»: оказывается, ничто человеческое не чуждо и им, и у них случаются разные браки и разные дети, — потом позвонил Заре:
— Переезжаем в Чимбулак.
— Хорошо, Роман Евлампиевич, — ничуть не удивилась его решению дочка Тамерлана.
Роман собрал вещи, оглядел комнату, не успевшую стать «родной», и ему показалось, что зеркало в крохотной прихожей номера внимательно посмотрело на него.
6
Горнолыжный курорт «Чимбулак», расположенный в одноимённом ущелье на склонах Заилийского Алатау, понравился Роману с первого взгляда.
Построенный в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году как спортивная база и трижды реконструированный, окружённый сверкающими под лучами солнца снежными склонами и вечнозелёными тянь–шаньскими елями, он производил впечатление ультрасовременной здравницы с новейшими постройками из стали и стекла, каковой, собственно, и был со времён проведённых здесь зимних Азиатских игр в две тысячи одиннадцатом году.
Ещё до Игр от Чимбулака до «Медео» была построена гондольная канатная дорога длиной четыре с половиной километра, гостиничный комплекс на четыреста мест, СПА–центр, ресторан и бутики, а после того, как заработали канатная дорога до Талгарского перевала, лыжная трасса до ледника Карлытау и школа горнолыжного спорта и сноуборда, а также подземный паркинг на две тысячи машин, комплекс вошёл в десятку крупнейших мировых горнолыжных курортов.
Гостиница тоже понравилась Роману. Ему достался отличный номер на пятом этаже с видом на гору Школьник, самую высокую в местном горном ландшафте, и он с час любовался пейзажем на лоджии, вдыхая чистейший горный воздух и подставив лицо лучам заходящего солнца.
Здесь вполне можно было загорать, так как температура воздуха в ущелье даже осенью не опускалась ниже семнадцати градусов, а нынче и вовсе держалась на уровне двадцати четырёх.
Зара оказалась хорошим гидом. Она знала не только историю создания Чимбулакского курорта и стадиона «Медео», но и историю края, чем поделилась с московским гостем после того, как он устроился на новом месте под именем Ивана Савельевича Зотича, белоруса из Гомеля, и созрел для ужина.
Роман слушал и сканировал урочище, рассеянно поглядывая на тёмно–зелёные ели и скальные выступы на склонах ущелья. Он уже проникся жизнерадостной атмосферой комплекса и определил его «чёрные дыры», просмотреть которые с первого раза не удалось. То ли они торчали в складках местности, отражающих пси–поля, то ли были накрыты вуалью непрогляда , создаваемой аппаратурой эмиссаров АПГ или непосредственно штатными «колдунами» Поводырей.
В гостинице было людно.
Во–первых, комплекс работал круглогодично, и любителей покататься летом–осенью на горных лыжах хватало. Во–вторых, на завтра намечался приезд на «Медео» президента, и по территории Чимбулака рыскали ищейки президентской службы безопасности. Если бы не сотрудники «Триэн», опекавшие Романа (всего он насчитал пять человек), его наверняка проверили бы на предмет «чего ты тут делаешь?». Однако среди опекунов наличествовали и работники казахского КГБ, поэтому «новенького» туриста не тронули ни разу.
Впрочем, он и сам не особенно высовывался, лишь один раз побродив с Зарой по окрестностям курорта и поднявшись по канатной дороге до ледника Карлытау. После чего снова уединился в номере и приступил к «просвечиванию» комплекса.
Он, конечно, мог «отвести глаза» любому, кто попробовал бы им заинтересоваться, так что никто и не заметил бы экзора, куда бы он ни направлялся, однако Олег Харитонович не одобрил бы демонстрации пси–операторских способностей, и Роман вёл себя как обычный турист. Зато слушал «местный» астрал и ловил тонкие паутинки–лучики намерений, по которым вполне можно было определить готовящуюся на следующий день акцию «народного неповиновения», в результате которой президент должен был сам сложить с себя полномочия главы республики.
В начале десятого проявил себя Малахов. Его характерный мысленный — с басовитыми интонациями — голос родился в голове Романа под тихий струнный звон.
«Роман Евлампиевич, как дела?»
«Отдыхаю, — ответил Роман, ждавший этого вызова. — Вы где?»
«В Чимбулаке. Предлагаю встретиться у тебя в номере, минут через двадцать, если не возражаешь».
«Жду».
Роман набрал воды в чайник, вскипятил, заварил чай.
Олег Харитонович пришёл, как и обещал, через двадцать минут. Оглядел комнату, взял в руки чашку с налитым чаем, сел на диван.
— Хороший номер. Не заметил подозрительного внимания?
— К «Медео» тянутся…
— Не к стадиону, к себе лично.
Роман сбился, помолчал, собираясь с мыслями.
— Пока всё в пределах обыденного. Меня сопровождают пять человек, беспокоиться нечего.
— Ты их вычислил?
— На всякий случай, — смутился Роман.
— Это должно войти в норму. Местный Поводырь тебя не знает, но все деятели АПГ должны были получить инструкцию по усилению мер противодействия русскому экзору, а это означает, что и здесь следует ожидать какой–то их реакции.
— Я готов.
— Хочется в это верить. В любом случае мы будем рядом, можешь опереться на наш эгрегор. Теперь давай пройдёмся по личностям.
Роман перечислил людей, которых успел мысленно просканировать и оценить. Все они были «инфицированы» «вирусом» внедрённых программ и составляли ядро влияния Поводырей на казахский социум. Семеро из них в настоящий момент находились в Чимбулаке. Однако главного Роман пока не знал: кто является Поводырём Казахстана.
— Баймухамет Ессеев, — повторил Олег Харитонович задумчиво. — Не тянет он на Поводыря, не тот калибр, несмотря на президентские амбиции.
— Он — нет, — согласился Роман. — Энергетика слабая, да и биокаркас деформирован.
— Кто же у них Поводырь?
— Здесь его нет. Но я могу попробовать проследить связи Баймухамета.
— Очень осторожно, на уровне неслышного ветерка, так, чтобы его сторожа не заметили. Для нас это сегодня не главное, наша задача — сорвать замысел «свистунов». Что у тебя есть? Я имею в виду конкретику замысла. Что планируется?
— Взрыва не будет.
— Так.
— Настоящего взрыва, на физическом плане. Готовится акция «свиста» с масштабной энергетикой. Толпа народа должна активизироваться до такой степени, что ей удастся снести ограждение, охрану и расправиться с «узурпатором». К тому же будет подключена западная экстраформация.
Малахов с интересом посмотрел на Романа.
— Это тебе сам Баймухамет Ессеев рассказал?
Роман посмотрел на собеседника непонимающе.
— Ессеев? Нет. А, вот вы о чём… я могу даже указать, где будут находиться инициаторы пси–поля, активизирующие толпу.
— Звучит интригующе. Они, что же, привезут какую–то пси–аппаратуру?
— Я думаю, это будут живые люди, используемые в качестве пси–трансляторов и пси–усилителей.
— Вполне может быть, эксперименты с такими группами уже велись в Украине, в Киргизии и Белоруссии. Кстати, мы заметили некоторое оживление в окрестностях Чимбулака, ещё вчера сюда начали съезжаться молодые парни определённой социальной группы.
— Вы взяли с собой экстрасенсов?
— Здесь Афанасий со своей группой.
Роман посмотрел на Малахова недоверчиво.
— Странно, я его не почуял.
— Он сидит на «Медео».
— Понятно, стадион я ещё не просматривал, собирался сделать это завтра утром.
— Можешь позвонить ему, договориться о взаимодействии. Его орлы определили наличие на стадионе негативных «ям», интересно будет сравнить с твоей оценкой.
— Хорошо, сделаю.
Олег Харитонович допил чай, поднялся.
— Мне не нравится, что ты слишком спокоен. Понимаю, что во время операции нельзя учить человека, уверенного в своих силах, как себя вести. Но если Поводыри найдут тебя здесь…
— Я понимаю, — пробормотал Роман.
— Поэтому не рискуй, — закончил координатор «Триэн», разглядывая порозовевшее лицо Волкова с каким–то странным сомнением во взоре.
— Не нашли Михеева? — спросил Роман, переживая неприятное ощущение недосказанности в разговоре.
— Нет.
— А тело Фурсенюка?
— Нет.
— Это же не иголка.
— Вернёшься, поможешь искать. — Малахов вышел.
Роман хотел было «догнать» Малахова «щупальцем» мыслеволи, прочитать его мысли, но удержался от соблазна. Хотя недосказанность в словах Олега Харитоновича была очевидной. То ли он хотел предупредить о чём–то, то ли ещё раз напомнить об осторожности, то ли высказаться о самоуверенности ученика, но так и не сказал ничего.
