Паршивые, дерзкие девчонки, вот как я это называю.
– И я тоже, и я тоже, – с жаром поддержала его женщина. – Но я думаю, вы своих умеете привести в порядок, этих ветрогонок! А вы сами очень любите стирку?
– Обожаю, – отозвался мистер Тоуд. – Люблю до безумия. Самые счастливые минуты, когда у меня обе руки по локоть в корыте. Мне это ничего не составляет. Я никогда и не устаю. Только удовольствие, уверяю вас, мэм.
– Какое счастье, что я вас встретила! – заметила женщина задумчиво. – Нам обеим неслыханно повезло.
– А? Что вы имеете в виду? – спросил мистер Тоуд, забеспокоившись.
– Возьмите, к примеру, меня, – продолжала женщина с баржи. – Я тоже люблю стирку, как и вы. Но мне от начала до конца, хочешь не хочешь, всё приходится делать самой. А мой муж – это же такой человек! Ему только бы увильнуть от работы и спихнуть баржу на меня, так что мне своими делами заняться просто минуточки не остаётся. По правде-то, он должен был сейчас здесь находиться, а вовсе не я, он должен был управлять баржой и присматривать за лошадью. Ну хорошо ещё, что у лошади хватает ума, она сама за собой присмотрит. И вот вместо всего этого посвистел собаке и – решил попытаться подстрелить на обед кролика. Сказал, догонит меня у следующего шлюза. Может быть, и догонит, да что-то не очень верится, уж коли он вырвался, да ещё с этой собакой, которая, правду сказать, ещё хуже его самого. Так как же мне, скажите на милость, успеть со стиркой?
– Да бросьте вы про стирку, – сказал Тоуд, которому тема разговора перестала нравиться. – Вы лучше подумайте о кролике. Молоденьком, жирненьком кролике. Лук-то у вас есть?
– Я не могу думать ни о чём другом, кроме стирки, – сказала женщина, – и я удивляюсь, как вам в голову лезут кролики, когда у вас такие радужные перспективы. Там, в кабине, вы найдёте кучу белья. Выберите парочку вещичек из самых необходимых, я не решусь произнести каких, но вы сразу увидите. Если, пока мы едем, вы разок-другой проведёте их в корыте, то это будет для вас удовольствие, как вы говорите, и большая подмога мне. Там, в кабине, и корыто есть наготове, и мыло, и чайник греется на плите, а рядом с плитой стоит ведёрко, чтобы черпать воду из канала. Мне будет приятно знать, что вы получаете удовольствие, вместо того чтобы скучать тут со мной и раздирать рот зевотой.
– Давайте лучше я буду править, пустите-ка меня к рулю, – сказал Тоуд, здорово струсив. – И тогда вы можете всё выстирать по-своему. А то ещё я испорчу ваше бельё, выстираю, да не смогу угодить. Я‐то больше стираю мужское бельё. Это моя узкая специальность.
– Доверить вам руль? – ответила женщина, смеясь. – Надо сперва научиться управлять баржой как следует. Кроме того, это работа скучная, а я хочу, чтобы вам было хорошо. Нет, вы уж лучше займитесь любимым делом, а я останусь за рулём, я к этому привычная. Пожалуйста, не лишайте меня возможности доставить вам удовольствие.
Тоуд почувствовал, что его загнали в угол. Он поглядел направо и налево, думая, как бы ему удрать, но до берега ему было не допрыгнуть, поэтому он покорился судьбе.
«В конце концов, – подумал он с тоской, – всякий дурак может стирать».
Он притащил корыто, мыло и прочее необходимое из кабины, выбрал наудачу несколько вещей, попытался вспомнить, что он время от времени видел в окошко, когда ему приходилось проходить мимо дома, где жила прачка, и принялся за работу.
Прошло длинных полчаса, и каждая наступающая минута приносила мистеру Тоуду всё большее и большее раздражение. Что бы он ни делал с этими вещами, их это не удовлетворяло. Он пробовал их убедить сделаться почище, он пробовал их щипать, он пробовал их колотить, но они нахально улыбались, выглядывая из корыта, и, казалось, были в восторге оттого, что сохраняли свою первоначальную грязь. Раз или два он нервно оглянулся через плечо на женщину, но она глядела прямо перед собой, занятая рулём. Его спина начала болеть, и он с отчаянием заметил, что лапы у него стали совсем морщинистыми. А надо сказать, что мистер Тоуд очень гордился своими лапами. Он пробормотал слова, которые не должны бы произносить ни прачки, ни жабы, и в пятнадцатый раз упустил мыло.
Взрыв хохота заставил его вскочить и оглянуться. Женщина сидела откинувшись и безудержно хохотала, пока слёзы не потекли у неё по щекам.
– Я всё время наблюдала за тобой, – сказала она, переводя дух. – Я так и думала, что ты барахло, когда ты тут начала хвастаться. Ничего себе прачка! Спорим, ты и крохотного лоскутка в жизни не выстирала!
Мистер Тоуд, который и так закипал, тут уж вскипел окончательно и потерял над собой всякий контроль.
– Ты мерзкая, низкая, жирная баба! – закричал он. – Не смей так со мной разговаривать, потому что я лучше тебя! Прачка! Как бы не так! Так знай же, что я мистер Тоуд, прославленный, уважаемый, выдающийся Тоуд! Пусть надо мной сейчас слегка сгустились тучи, но я не потерплю, чтобы надо мной смеялись какие-то тётки с баржи!
Женщина подвинулась к нему и пристально пригляделась.
– Конечно! – закричала она. – Отвратительная, скользкая жаба! На моей прекрасной, чистой барже! А это уже то, чего не потерплю я!
На минутку она рассталась с рулём. Огромная мускулистая рука протянулась к нему и схватила его за переднюю лапу, а другая за заднюю. После этого мир вдруг перевернулся вверх ногами, показалось, что баржа легко заскользила по нему, в ушах засвистел ветер, и мистер Тоуд понял, что он летит, к тому же ещё и быстро вращаясь в воздухе. Вода оказалась холоднее, чем ему хотелось бы, хотя её температуры не хватило, чтобы остудить его гордыню или погасить огонь его негодования.
Отплёвываясь, он вынырнул на поверхность, а когда отёр ряску со своих глаз, первое, что он увидал, была женщина на барже, которая смотрела на него с кормы и смеялась, и он, кашляя и глотая воду, поклялся с ней поквитаться.
Он с трудом поплыл к берегу, хотя ситцевое платье всячески старалось воспрепятствовать его усилиям, и, когда он наконец коснулся земли, он понял, как нелегко ему будет взобраться по крутому склону без посторонней помощи. Он должен был постоять и передохнуть минуточку или две, чтобы успокоить дыхание, а затем, перекинув края мокрой юбки через локоть, бешеный от возмущения и жаждущий мести, он помчался догонять баржу с такой скоростью, с какой только
