присутствия Хамовского я отказываюсь, – опять выпалила она.
– Это приказ, вы не имеете права отказаться, – ответил Алик и вышел из кабинета.
Новости в маленьком нефтяном городе распространялись быстро. Вскоре Зябильник хмуро занесла бумагу, подписанную Хамовским:
«Предлагаю провести собрание в клубном кафе «Балалайка», о времени проведения прошу договориться предварительно».
«Хочет продемонстрировать контроль над ситуацией и проверить: стану ли я сам организовывать собрание для своего оплевывания», – оценил ход Хамовского Алик.
Выбор смерти – дело вкуса. Некоторые величественно восходят на эшафот, некоторых заносят или заводят. Алик предпочитал наслаждаться жизнью как можно дольше.
Он скомкал письмо Хамовского и отправил в урну. Это была ошибка.
Такую же бумагу получил и Задрин. Он согласился на собрание в клубном кафе «Балалайка» и прислал через Зябильник приглашение Алику, которое подписал: «коллектив телевидения».
«Анонимы, даже с поддержкой Хамовского», – огорчился Алик, дочитав приглашение, и отправил его вслед за бумагой главы города.
***
В съемочном павильоне телевидения маленького нефтяного города отстраненно сидело собрание. Вокруг торчало множество ушей и блестело такое же число глаз, но что происходило за этими датчиками внешнего мира – Алик не знал.
– Я рассчитывал своим примером привлечь вас к журналистике, – он искренне заговорил с коллегами, жаждавшими его смещения. – У меня это не получилось. Вам по- прежнему легче славить руководство организаций, чем работать на жителей нашего города…
Слова тревожили воздух, барабанные перепонки, мембраны микрофонов, отражались от стекол, гасились в звуконепроницаемых стенах и бесследно исчезали, словно забредшие в болото коровы.
«А может, послать их?..» – подумал Алик и продолжил:
– И вы за моей спиной, без какой-либо попытки организовать со мной переговоры, пишете кляузы про меня. Для индивидуальной борьбы – это нормальный способ, но почему вы не оставили мне шанса на диалог?
Молчание телекамер и телесуфлера было понятным, но молчание творческого коллектива, умеющего излагать, говорило о том, что умы волновали не публичные проблемы, а смена власти и получение доступа к распределению денег. Народ, зрители и информация были тут ни причем.
Тогда Алик решил обратиться к очевидному.
– Вы сами знаете, что произошло с нашим главным бухгалтером Пупик. Она то уходила на больничный, то ее выписывали на работу, и через полгода она умерла. Неужели никто не хочет разобраться в деятельности врачей? Я работаю в этом направлении, возможно немного резковато, но этого требует ситуация. Почему вы затеяли этот бунт в тот момент, когда мне наиболее сложно?
Опять ответом стало молчание. Коллектив телерадиокомпании жаждал вернуться к административной титьке.
***
Чтобы из камня сделать изделие надо отсечь все лишнее, чтобы из человека или из коллектива сделать нечто достойное, надо поступить аналогично, как бы ни было жаль осколков и стонущей заготовки. Алик отступил от истин мастеров, рассчитывая, что все само собой наладится, исходя из естественных стремлений журналистов к знаниям, информации.
О, как он ошибался! Хороший конь требует укрощения. Драгоценный камень не порадует глаз без огранки. Редкий человек обладает собственной волей к совершенству. Любое стадо без присмотра становится жертвой хищников или воров.
ТЕЛЕВИЗИОННОЕ СТАДО УХОДИТ К ИНОМУ ПАСТЫРЮ
«Пренебрегающий правом – от права и получит».
В помещении клубного кафе «Балалайка», где обычно заседали поэты, наговаривая стишки, среди которых иногда попадались душевные, собрались разгоряченные предчувствием снятия своего начальника сотрудники телерадиокомпании. За столом президиума важно восседали Квашняков, Бредятин и Солодов – юрист администрации маленького нефтяного города.
Пришла и съемочная группа в составе Павшина, вынужденного вернуться в маленький нефтяной город, и Ступорова. Оба работали в новом телевидении маленького нефтяного города, которое нефтяная компания создала для поддержки своих кандидатов на выборах в городскую Думу. Но Алик предусмотрительно отсутствовал.
Квашняков сидел в глубоком раздумье, вспоминая последний разговор с Хамовским.
***
– Ты его предложил в качестве главного редактора. Твоя ошибка. Если не снимешь сволочь любыми путями – заметь – любыми, то я уволю тебя. Понял? – сказал Хамовский.
– Понял, как не понять, – ответил Квашняков, пустив волну исполнительности по своему лицу-маске. – Уберем по высшему разряду.
***
И вот сейчас, глядя на сидевших перед ним телевизионщиков, Квашняков думал:
«Как это получилось у Алика, что при всей его заботе об этом коллективе, чего даже я себе не позволял, у нас-то премии всегда делились только в узком кругу, – все жаждут его снятия?»
Пока Квашняков размышлял, завершились выборы председателя собрания, которым стал Задрин, и секретаря, которой стала журналистка Аказянова, занявшая место Павшина.
– Первой предоставляется слово Юлии Публяшниковой, – объявил Задрин.
Публяшникова важно поднялась с места.
***
Доклад по результатам сбора мнений
«Вкладывая деньги и мысли в своих врагов, нельзя надеяться на доход».
За годы работы Алик зарекомендовал себя, как человек, не умеющий работать с нашим коллективом. Он не считается с нашим мнением, разлагает наш привычный моральный облик, требует приходить вовремя на работу и работать, а если что – так репрессии! Здесь Крайний Север и надо повнимательнее. Здесь сопли текут. А то, что он неоднократно принуждал творческий коллектив к использованию способов добычи информации, противоречащим желаниям и убеждениям журналистов, – это выходит за все мыслимые границы. Если мы любим власть и Хамовского, то почему мы должны искать иное мнение?
В последнее время Алик совершает провокации в отношении городских служб. Он оскорбляет честь и достоинство уважаемых нами людей, а также пытается грубо манипулировать аудиторией, для передачи, так называемой правды или истины. Наша истина только одна – мы хотим работать! Мы хотим жить и кормить наши семьи! Любая истина должна соответствовать этому критерию.
Он прикрывается нами, как живым щитом! Его мнение воспринимается уважаемыми нами должностными лицами, как мнение коллектива телерадиокомпании, то есть как наше. Вышедшие в эфир скандальные программы Алика подорвали информационный авторитет нашей телерадиокомпании среди руководителей города. Руководители отказываются идти на контакт и давать комментарии и запрещают своим сотрудникам общаться с нами. Это приводит к большим трудностям при сборе информации, которую мы привыкли получать из уст властьимущих. Он ломает нашу системы работы, когда нам не надо было искать темы, руководители сами звонили, присылали планы…
Он чаще нас пользуется служебным автотранспортом в личных целях, что неоднократно приводило к тому, что некоторые из нас не успевали сделать маникюр. Не обеспечивает служебный транспорт в выходные дни, когда мы выходим на работу на час, чтобы получить отгул на весь день, а ведь именно в выходные дни проходят все массовые мероприятия, организуемые администрацией нашего города!
Алик неоднократно угрожал увольнением за пребывание на больничном более двух недель в году. Мы имеем право
