как резиновые, плохо слушались, все суставы ныли. Хуже всего то, что он промерз до костей и чувствовал, что никогда больше не согреется. Вокруг него падали листья, издалека донесся запах костра. Кто это жжет костер в такое время года?
Ему необходимо было выпить. Виски согреет его, взбодрит, даст ему силы преодолеть остаток пути, напомнит о том, что он не такой, как все, что он совершает доблестное путешествие по округе вплавь. Пловцам через Ла-Манш дают коньяк. И ему необходим был какой-нибудь стимулятор. Он прошел лужайку перед особняком Хэллоранов и по тропинке спустился к дому, который они выстроили для своей единственной дочери Элен и её мужа Эрика Сакса. Элен и её муж были у своего маленького бассейна.
— О, Недди, вы были на ленче у мамы? — спросила его Элен.
— Право, нет, — ответил Нед, — я лишь заглянул к вашим родителям.
Это показалось достаточным объяснением.
— Простите, ради Бога, за вторжение, но я замерз и не отказался бы чего-нибудь выпить.
— Я с удовольствием, — сказала Элен, — но у нас в доме нет ничего спиртного с тех пор, как Эрику сделали операцию три года назад.
Неужели он утрачивает память, а его дар скрывать от себя неприятные вещи заставил его забыть, что ему пришлось продать свой дом, что дети его в беде и что приятель его серьезно болен? Он скользнул взглядом с лица Эрика на его живот, где заметил три бледных шва, два из них сантиметров по тридцать длиной. Пупок исчез. Что должен испытывать человек, подумал Недди, в постели в три часа утра, бессознательно проводя рукой по всему, что даровано ему природой, и не находя пупка, не ощущая всеобщей связи рождений.
— Я уверена, вы сможете выпить у Бисвенгеров, — сказала Элен, — у них сейчас грандиозная пьянка, даже отсюда слышно!
Она подняла голову, и через дорогу, через лужайки, сады, леса и поля он услышал опять звон голосов над водой.
— Ну что ж, пойду мокнуть дальше, — сказал он, чувствуя, что утратил свободу выбора и ему надо плыть. Он нырнул в холодную воду Саксов и, задыхаясь, еле держась на воде, поплыл из одного конца бассейна в другой.
— Люсинда и я ужасно хотели бы видеть вас, — бросил он через плечо, направляясь к Бисвенгерам. — Жаль, мы давно не встречались, но мы пригласим вас на днях.
Он брел по полям на звуки пирушки у Бисвенгеров. Они будут удостоены чести угостить его, они обрадуются возможности угостить его, да они будут просто счастливы угостить его. Бисвенгеры приглашали их с Люсиндой на обед по четыре раза в год, всегда загодя, недель за шесть до намеченного дня. Меррилы даже не отвечали им, но те упорно присылали свои приглашения, не желая замечать косные аристократические условности общества. Это были такие люди, что за коктейлем обсуждают цены, за ужином обмениваются деловыми советами, а после ужина рассказывают грязные анекдоты в смешанной компании. Они не принадлежали к кругу Недди, Люсинда им даже открытку на рождество не посылала. Он подходил к их бассейну со смешанным чувством безразличия, одолжения и какой-то неловкости. Тем временем смеркалось, а ведь это самые длинные дни в году. У Бисвенгеров было шумно и многолюдно. Грейс Бисвенгер могла пригласить кого угодно: оптика и ветеринара, агента по продаже недвижимости и зубного врача. В бассейне не было ни души, а вода в сумерках поблескивала совсем по-зимнему.
Он направился к стойке бара. Когда хозяйка увидела его, она пошла навстречу, однако не с доброжелательным видом, на какой он вправе был рассчитывать, а враждебно.
— Ну что ж, все гости в сборе, — провозгласила она, — даже незваные.
Это его не задело, настолько разными были их места на общественной лестнице.
— Дает ли право на выпивку положение незваного гостя? — вежливо спросил он.
— Делайте все что угодно, — сказала она, — ведь вы, кажется, не обращаете внимания на приглашения.
Она повернулась к нему спиной, заговорив с кем-то из гостей, а он подошел к бару и заказал виски. Бармен налил ему, но сделал это нарочито грубо. Недди знал свой мир, в нем место определялось отношением прислуги, и если нанятый на время бармен так обращается с ним, значит, он и в самом деле утратил свой престиж. Или, может быть, этот парень — новичок и не знает, кто перед ним. За его спиной Грейс говорила кому-то: «В один день они разорились и ни… чего кроме заработка… И вот как-то в воскресенье он заявляется пьяный и просит взаймы пять тысяч долларов…» Вечно она о деньгах. Это похуже, чем есть горошек с ножа. Он нырнул в бассейн, проплыл его и удалился.
Оставалось всего три бассейна в его списке, следующий принадлежал его давнишней любовнице Ширли Адамс. Она вознаградит его за все, что претерпел он у Бисвенгеров. Любовь, точнее, сексуальные забавы — вот панацея от всех его невзгод, и эта яркая пилюля болеутоляющего средства вернет энергию весны его походке, а радость жизни — сердцу. У них была интрижка — на прошлой неделе, в прошлом месяце, в прошлом году. Ему уже не вспомнить. Ведь это он первый бросил её, он одержал верх, и он шагнул в проход к бассейну, полный самоуверенности. Казалось, этот бассейн принадлежит ему — по праву любовника, ведь любовник, особенно тайный, наслаждается властью, недоступной законному супругу. Она была там, у края лазурной воды; но её фигура, её медного цвета волосы не пробуждали в нем никаких воспоминаний. Это была легкая интрижка, подумал он, хотя она и проливала слезы, когда он её бросил. Казалось, её смутило появление Неда, и он подумал, что она все ещё страдает. Не дай Бог, опять будет рыдать!
— Чего тебе нужно? — спросила она.
— Я переплываю всю округу.
— Боже мой, когда ты наконец остепенишься?
— А в чём дело?
— Если ты за деньгами, — сказала она, — то я не дам тебе больше ни цента.
— Ну, а выпить-то дашь?
— Я не одна…
— Что ж, я пошел.
Он нырнул и проплыл весь бассейн, но, когда попытался подтянуться, ухватившись за бортик, почувствовал, что силы покинули его, — пришлось шлепать по воде до лестницы и выбираться по ней. Оглянувшись, он заметил в освещенной купальне молодого человека. Выбравшись в темноте на лужайку, он ощутил запах хризантем или ноготков — совсем осенний аромат, такой резкий в ночном воздухе, как запах бензина. Запрокинув голову, увидел он высыпавшие звезды, но почему там оказались Андромеда, Цефей и Кассиопея?[88]
Куда же девались созвездия июня? И он заплакал.
Наверное, в первый раз в своей взрослой жизни он плакал.
