8
Страшась, чтоб не открыл случайноБарон его проделок тайных,Злой карлик спрятался в людской…И здесь вино лилось рекой.Простолюдины пировалиНе хуже лордов в пышном зале.Уот Тинлинн пенистый бокалЗа Файр-де-Брэза поднимал.А Файр-де-Брэз кричал спьяна:«Я пью за Хоуарда до дна,Но пусть не трогает соседейИ нашей не вредит беседе!»И Роланд Форстер возглашал:«Таких пиров наш клан не знал!Я не могу подняться с места,Но пью за прелести невесты!»Напиток темный и хмельнойСтруился пенистой волной,И славил Брэнксомов любой.
9
Но злой колдун завел беседу О том, как Тинлинн храбр и смел,Как Тинлинн каждого соседаДержать в покорности умел.А Тинлинну с улыбкой злоюОн нашептал совсем другое:«Ты жизнь проводишь на войне,Но с Армстронгом наединеНе скучно без тебя жене!»Он от удара увернулсяИ вновь к пирующим вернулся,Схватил у пьющего стакан,Как будто сам был очень пьян,И острый нож вонзил мгновенноШотландцу в правое колено(Такие раны всех больней:Они гноятся много дней).Вскочил шотландец, дико воя,И стол перевернул ногою.Поднялись шум и кутерьма,Как будто все сошли с ума.Но колдуна не отыскали —Забившись в угол в темном зале,Он усмехался и дрожал,Твердя: «Пропал! Пропал! Пропал!
10
Тут леди Брэнксом объявила,Что менестрелей пригласила,Чтоб на пиру не скучно было,И первым вышел Элберт Грэм,В те времена известный всем:Едва ли кто искусством песниВладел свободней и чудесней.Везде друзьями окружен,Всегда был горд и весел он,По обе стороны границыВстречал приветливые лицаИ сам любил повеселиться.Он всем понравиться сумелИ песню скромную пропел.
11
Э л б е р т Г р э мАнглийская дева в Карлайле жила —Сияет солнце, и небо ясно,—Шотландцу сердце она отдала:Ведь все на свете любви подвластно.С восторгом рассвет встречали они —Сияет солнце, и небо ясно, —Но грустно они проводили дни,Хоть все на свете любви подвластно.Все отдал отец ей, чем был богат,—Сияет солнце, и небо ясно,—Но только вино ей подал брат,Ярясь, что любви все на свете подвластно.Поклялся он смертью сестры своей —Сияет солнце, и небо ясно, —Что земли отцов — для сыновей,Не будут они шотландцу подвластны.
12
Вина не успев допить до дна —Сияет солнце, и небо ясно,—На груди жениха умерла она:Ведь все на свете любви подвластно.Он сердце брата ее пронзил —Сияет солнце, и небо ясно. —Да погибнут все, кто любившим вредил!Да будет любви все на свете подвластно!За гроб господень в дальних краях,Где солнце сияло светло и ясно,Он пал с ее именем на устах:Ведь все на свете любви подвластно.Вы все, кто сердцем чист и душой —Сияет солнце, и небо ясно,—Молитесь о жертвах любви земной:Ведь силе любви все на свете подвластно.
13
Закончил песню Элберт Грэм,И вышел бард с челом высоким,Творец сонетов и поэм,Гонимый Генрихом жестоким.Его сребристой арфы звонДошел до нынешних времен.Фицтрейвер! Дар его прекрасныйЛюбил прославленный Саррей,Герой с душой, как пламя, страстной,Бессмертный бард страны своей,Певец любви непобедимой,Всем рыцарством высоко чтимый.
14
Не раз в минуты вдохновенья,Под сенью лавров и олив,Друзья мечтали, песнопеньяЛюбви Саррея посвятив.А итальянцы поселянеВздыхали, забывая труд:«То духи света и сияньяУ кельи схимника поют».Так пел Саррей своей святыне,Своей прекрасной Джеральдине!
15
Фицтрейвер! Как он ранен был,Как проклинал он рок коварный,Когда Саррея погубилТюдора гнев неблагодарный!Тирана он не признавалИ к мести яростно взывал.Оставил он аллеи чудныхУиндзорских парков изумрудных,Решив Саррею верным бытьИ лорду Хоуарду служить.С его роскошной шумной свитойНа пир он прибыл знаменитый.
16
Ф и ц т р е й в е рСаррей влюбленный целый вечерждал,Но вот ударил колокол ночной.Заветный час таинственный настал,Когда пообещал мудрец святой,Что он увидит образ неземнойВозлюбленной, хотя бы море злоеИх разделяло черной пеленою,И он поймет, узрев ее живою,Верна ль она ему и сердцем и душою!
17
В высоком зале сводчатом темно.Молчит поэт, молчит мудрец седой.Лишь зеркало огромное одноОзарено мерцающей свечой.И тут же книга, крест и аналой,И странные какие-то предметы,Присущие лишь магии одной —Цепочки, талисманы, амулеты —В причудливой игре густых теней и света.
18
Но вдруг в огромном зеркале блеснулМерцавший изнутри чудесный свет.Туманных форм причудливый разгулУвидел в нем взволнованный поэт.Потом обрисовался силуэтКолонн какой-то комнаты прекрасной:Большая лампа, белых роз букет,Диван покрыт индийской тканью красной.А дальше — лунный мрак, туманныйи неясный.
19
