Ответов было мало, и Гелата, намереваясь получить их, пошла следом.
Этцель... тот ли это мужчина, что был напрямую знаком с Энэйн?
***
Кое-что прояснилось позже, когда они прибыли в небольшое лесное поселение. Девушка окинула взглядом деревянные хижины, приплюснутые крыши которых позволяли ассоциировать их с грибами. Все до единого были выкрашены яркими цветами, доминировали из которых зелёный и жёлтый. Возле каждого дома был маленький огороженный участок, где хозяева сажали овощи или фрукты по своему усмотрению. Нередко встречались маленькие беседки, по которым вился хмель или виноград. В один из таких домов Этцеля и его спутниц привёл местный, что оказался статным, молодым и довольно любезным мужчиной, правда, любезность его распространялась лишь на мага. Гелату с девочкой он предпочитал не замечать, может потому, что ему было так велено, а может, он не хотел ненароком влезть в чужие дела. Уходя, мужчина всё-таки скользнул по девушке взглядом, как ей подумалось, надменным, впрочем, Гелата осталась равнодушна. Какая разница, как на неё смотрят? Да, она не в лучшем виде, и не в добром здравии, но разве нужно ей кому-то нравиться? Едва Гелата подумала, как мало стоит мнение людей, Этцель пояснил, что этот народ — умары, маги стихийники, а ветвь, что любезно приютила их — племя ведри — маги земли.
— Это их деревня, ведите себя подобающе, — сказал он беззлобно, но Гелате показалось, что был брошен камень в её огород. Ответив смеренным молчанием, она осмотрела скромный, но уютный интерьер: печь, столик, на котором высилось блюдо с яблоками и грушами, мягкий ковёр, несколько тумбочек и пара дверей, ведущих в другие комнаты. Одна из них вдруг отворилась и на пороге возник хмурый юноша. У Гелаты дрогнуло сердце. Не может быть!
— Микаэль! — Вскрикнула она и опешила, заметив, как бровь знакомого мальчишки удивлённо поползла вверх.
— Я Элоф, — огрызнулся он, увидев вопросительный взгляд мага, и, шагнув вперёд, прикрыл за собой дверь.
— Что? Ты... за кого меня держишь? Где мой медокоз?
Гелата вдруг бросилась вперёд и рванула юношу за ворот рубашки. Сейчас она увидит след от клейма, и наглый предатель уже не сможет увильнуть! Как только ему удалось?! Но тело юноши было абсолютно чистым. Никакого шрама, даже светлого. Затянулся? Невозможно! Мысли девушки сбились в кучу и в следующее мгновение её резко оттолкнули.
— Ты что, ненормальная?!
Гелата почувствовала, что дрожит. Обозналась? Не Микаэль? Но ведь его лицо, тело... она знала это тело! Всё было таким знакомым, до ужаса одинаковым. Неужели мерещится? Может, она тронулась головой? Несколько раз моргнув, Гелата вновь всмотрелась в знакомые черты. Микаэль! Это был он, но в то же время девушка сомневалась.
— Как тебя звать?
Девушка не сразу поняла, что Этцель обращается к ней, настолько велик был её шок. Она знала его имя из сна, воспоминания Энэйн, но ведь мужчина её никогда не встречал.
— Гетала.
— Мой сын кажется тебе знакомым, Гелата?
«Сын?» Девушка вспомнила о том, как Микаэль рассуждал о своём происхождении. «Может, я сын какого-нибудь лорда?» Равносильно ли той несбыточной грёзе оказаться сыном мага, прожившего огромное количество лет?
— Д-да, мне просто показалось, что мы уже встречались. Но, судя по всему, я обозналась.
Элоф презрительно фыркнул.
— Больше не прыгай на меня.
— Алфрост ждёт тебя на улице, — сказал Этцель, но юноша уже и сам направился к выходу.
— Знаю я.
Дверь захлопнулась. Гелата сделала глубокий вдох. Делэль прижалась к ноге мужчины, но тот отстранил её, и девочка растерянно попятилась к столу.
— Где и когда в последний раз ты видела человека похожего на Элофа?
«Почему это так обеспокоило его? — Гелата насторожилось. — Неужто я не тронулась умом, и его сын вправду похож на Микаэля как две капли воды?»
— Несколько недель назад в столице.
— Он там живёт?
— Он беглый раб. Полагаю, скрывается.
— Значит, она там... — загадочно протянул мужчина.
— Она?
Этцель не ответил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы выдвинемся в Архорд через два месяца. До тех пор будем жить здесь. Вот ваша комната. — Мужчина указал на закрытую дверь, находящуюся неподалёку от той, из которой несколькими минутами ранее появился Элоф.
— Зачем нам в столицу? Какую цель вы преследуете и для чего нужна я?
— Ты носитель духа Энэйн, разве сама ещё этого не поняла?
— Разумеется, поняла. Но я не Энэйн. Даже обладая её даром и мыслями, заменой я не стану.
— Тебя и не просят. Мы отправимся в Архорд по двум причинам. Во-первых, там находятся недостающие для ритуала материалы. Твоё тело не подходит в качестве сосуда, оно слишком слабо, и если вовремя не переместить Энэйн в новую оболочку, вы обе погибните. Во-вторых, там будет проходить турнир веларов, где Элоф примет участие, одержит победу и убьёт короля. Таким образом мы достигнем сразу двух целей: перехватим власть и подарим Энэйн новую жизнь.
По спине девушки пробежала дрожь.
— Вы хотите стать королём Ревердаса?
— Не я. Она в теле моего сына.
— Вы готовы пожертвовать сыном?
— Я для этого его создавал.
— А Делэль?
— Делэль?
— Девочка.
Этцель покосился на малышку, которая стояла в нескольких шагах от него, задрав белое личико и внимательно глядя на обоих, будто пытаясь вникнуть в разговор, суть которого не понимала.
— Ты дала ей имя? Что ж... у неё в этом своя роль. Придёт время, узнаешь. Но должен предупредить. Не привязывайся к ней, не пытайся научить чему-либо. Относись к ней, как к орудию, которое поможет достичь нам цели.
— Орудию? Но ведь она человек.
— Уверена? Где тогда её родители?
Вспомнив, что альбиноска появилась из гигантского цветка, Гелата не нашла ответа. Может, Делэль и правда не была человеком? Но тогда кем? И как она могла помочь?
«Энэйн переселят из моего тела в тело Элофа. Для этого нужен ритуал. Что ж, нужно его дождаться. А после я буду свободна. Я снова буду собой».
Глава 77 Жертва
Яр отчитался Наоми сразу же, как только была выполнена её просьба, и девушка заплатила ему, как и обещала.
— Будь поблизости, — сказала она, — думаю, ты можешь понадобиться мне ещё раз.
Назад пути уже не было. Хорошенько обдумав всё, что ей предстоит сделать, Наоми спустилась к Перицию и сообщила, что она готова. Мужчина её уже ждал.
— Давай начнём с простого, — предложил он, — ты должна растолочь орех вместе с травами. Я уже приготовил тебе сосуд.
Наоми прошла за небольшой тёмный стол и сделала всё, как велел ей Периций. Она старалась работать быстро, чтобы скрыть дрожь в руках, и всячески пыталась подавить растущий страх. «В этом государстве все убийцы. Мой муж тоже убийца, хладнокровный и несправедливый. Почему и я раз не могу пролить чью-то кровь ради нашего общего блага?»
Закончив возню с травами и орехами, Периций взял со стола всё необходимое: деревянную досточку и аккуратный остро заточенный нож средних размеров. Он дал Наоми книгу, велев держать её аккуратно. Страницы были уже достаточно ветхими, а мелкий шрифт едва различим.
— Запомни этот приговор... он понадобится тебе во время ритуала.
Наоми прищурилась, молча пытаясь разобрать буквы. Мужчина взял чашу со смесью, и они покинули крохотную коморку. На Ревердас уже опустилась ночь, и Наоми не особо переживала за то, что их кто-то заметит. Окольными путями они добрались до лестницы, ведущей к подземелью, где, как правило, никто не дежурил. Предосторожность была не нужна потому, что в камерах никого не содержали. Лонгрен предпочитал казнить, а не бросать гнить за решетку, и Наоми рассматривала это как жест его милосердия. «Он просто не хочет, чтобы люди мучились», — убеждала она себя, хотя сама не могла представить, чтобы выбрала она, окажись у пропасти, в которую можно провалиться и над которой можно бесконечно висеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Они спустились к холодным мрачным коридорам, и Периций сообразительно прихватил с собой факел снаружи. Наоми быстро высчитала дверь, которую ей назвал Яр, и со скрипом отворила её, сразу же услышав жалобный девичий стон. Периций вошёл первым, осветив пространство, и Наоми разглядела на полу связанную темноволосую девчонку в грязной ночной рубашке. Её лицо исказилось в страдании, она беспомощно что-то мычала, не имея возможности позвать на помощь из-за кляпа во рту. От этой картины Наоми сразу же стало дурно, и на мгновение она в нерешительности замерла на пороге. «Может, прекратить это?»
