И вот перед ней кувшин с песком. Если вдруг окажется, что это песок из Тора, то как следует ей поступить?
— Трусла! — Голос Симонда вернул девушку в настоящее.
Занавеска шевельнулась, но Трусла знала, что Симонд не отодвинет её без разрешения. Она проворно убрала кувшин, спрятав его среди своих вещей. Она сама не знала, зачем нужно скрытничать, но в душе что-то подсказывало ей, что до поры об этом никто, кроме неё, не должен знать.
Трусла отодвинула занавеску и увидела перед собой улыбающегося Симонда. Он поцеловал её в щёчку и, растянувшись на койке, усадил рядом с собой.
— Все! Ни молотков больше, ни пил, ни грязь месить в тяжёлых сапогах! — продекламировал он почти как стихи. — «Разрезатель волн» кончил грузиться и, по словам капитана, готов отчалить. На рассвете выберемся из этой бездонной грязи и поплывём к месту назначения.
Трусла понимала его воодушевление, и она старалась разделить настроение Симонда. Но в душе опасалась, что никогда не сумеет стать настоящей морячкой. Корабельные каюты так тесны, что даже тот закуток, в котором они сейчас жили, казался по сравнению с ними просторным, как хоромы. Она мысленно порадовалась, что удосужилась вчера перестирать и прополоскать в душистых травах всю одежду, кроме той, что на них надета, а Симонд, не жалея сил, потратил много часов, чтобы начистить кольчуги и наточить мечи, так что теперь клинки были острыми, как бритва.
Сияющая улыбка на его лице немного померкла, когда ему пришлось сообщить огорчительную новость:
— Все хорошо, сердце моё, если бы не одна загвоздка. Из-за того, что мы берём с собой латтов, всем пришлось потесниться. Для меня и Оданки нашлись только подвесные койки в каюте помощника, а у тебя в каюте будет жить шаманка.
Нечто подобное она ожидала. Для Фрост в соответствии с её высоким положением устроили отдельную комнатку, отделив перегородкой часть капитанской каюты, остальным же приходилось довольствоваться тем, что было.
— По-моему, эта северянка — покладистая женщина, — сказал Симонд.
Он уже не лежал, а сидел рядом с Труслой, тревожно заглядывая ей в лицо.
— Другое дело, если бы тебе досталась ведунья, с которой советуется Мангус.
Трусла рассмеялась:
— В этом случае я, наверное, предпочла бы путешествовать пешком. Пошла бы себе по бережку, а потом по льду, там он толстый, авось бы выдержал. Ничего! Мне тоже кажется, что мы с шаманкой поладим. Вот только, — воскликнула она, изо всех сил обняв мужа, — жаль, что мне придётся мёрзнуть в постели, потому что рядом не будет Симонда!
— Так же, как и мне, дорогая! А теперь давай приниматься за сборы!
Некоторым утешением для Труслы послужила только сила его ответного объятия да глухой тон точно вдруг севшего голоса.
Отплытие из Коринта произошло отнюдь не тихо и незаметно. На проводы явилась процессия женщин во главе с предводительницей в зелёном одеянии, которые били в бубен, свистели и завывали, так похоже изображая звуки разбушевавшейся бури, что если закрыть глаза, то можно вообразить, что находишься в открытом море.
Но и латты не ударили лицом в грязь перед усердием салкарок, старавшихся снискать кораблю покровительство высших сил; в отличие от последних, у латтов главными действующими лицами выступали мужчины, которые пели и плясали, потрясая копьями и боевыми топорами, словно собираясь на битву. Их богатырь, ставший избранником высшей силы, пришёл, нагруженный двумя тюками, — к одному был привязан его меч, из другого высовывались, трепеща на ветру, разноцветные перья, Трусла решила, что в нём должны находится пожитки шаманки. У той на левой руке уютно примостилось какое-то пушистое существо, которое то и дело вертело кругленькой головёнкой, как бы стараясь высмотреть сразу что только возможно.
Латты опустились на колени и дружно заголосили, их печальные клики не могли оставить равнодушными даже тех, кто не принадлежал к их племени. Затем они все сразу встали и теми же стройными рядами повернулись спиной к кораблю, как будто им не подобало смотреть на отъезд шаманки и воина.
Она тоже не обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на остающихся, а спокойным шагом поднялась на борт корабля, неся на руках странное маленькое существо. Ни на шаг не отставая, за нею следовал Оданки. У Труслы закралось сомнение. Одно дело — делить каюту с другой женщиной, но если женщина берет с собой домашнее животное…
Но сейчас они остановились через несколько человек от неё, наблюдая, как отдают швартовы, но вот под крики провожающей толпы, которая так громко желала им удачного путешествия, что заглушила даже возгласы ведуньи со свитой, корабль вышел в открытое море.
Немного поколебавшись, Трусла обратилась к своей спутнице:
— Здравствуй, премудрая! Наша каюта находится вон там.
Устремив на неё внимательный взгляд угольно-чёрных глаз, женщина кивнула. Очутившись вблизи, Трусла могла наконец хорошенько рассмотреть, что за создание сидит на руках у шаманки. Сначала она приняла его за младенца, плотно завёрнутого в меха, из которых виднеется только нос и чёрные глазёнки.
Но тут шаманка бережно спустила его с рук на палубу. Существо встало на задние лапки, однако стало сразу видно, что это не ребёнок. Все тельце его, кроме совсем человеческих ладошек и личика, было покрыто густой тёмной шёрсткой с серебристым отливом, похожим на иней. Одной ручонкой оно крепко держалось за обвитый блестящими лентами сапог шаманки, а другой ладошкой зажимало себе рот, уставясь пристальным взглядом на Труслу.
— Кто эта малютка? — решилась спросить Трусла.
Это был не ребёнок и не зверёк. В Лормте и Эсткарпе она слыхала о том, что некоторые люди, наделённые даром вызывать Силу, увеличивают эту способность, подпитывая энергию от существ нечеловеческой природы. Может быть, это как раз такое существо?
Шаманка улыбнулась и ласково погладила круглую головку.
— Это Канкиль, она сама выбрала мой шатёр своим жилищем Её собратья чаще всего недоверчиво относятся к людям, но если уж доверятся, это большое счастье для тех, кого они выбрали. И она тоже служит Силе.
Трусла не заметила никаких признаков того, что собеседница могла читать мысли, и подумала, что, наверное, та случайно угадала её вопрос.
— А теперь вот что, — продолжала женщина, протягивая Трусле свободную руку. Другой рукой она держала ладошку Канкили. — Только среди друзей принято называть друг друга по имени. Скажи, у вас тоже есть этот обычай?
— Некоторые его соблюдают, — ответила Трусла немного рассеянно, так как её внимание было одновременно занято шаманкой и её крошечной подружкой. — Меня зовут Трусла, как ты могла слышать у Мангуса. Это моё настоящее имя. А мужа моего так и зовут Симонд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
