обиженно выпятила нижнюю губу. На этот вопрос ответа не было. Ей казалось, пока телефон заряжен, Стас не может умереть. А ещё это была единственная ниточка связи с ним. Очнувшись, он должен позвонить по своему телефону. А тут она.
Васюков заставил Настю повернуться к нему и пристально взглянул ей в глаза.
– Ну?
– Я вспомнила, что давно не звонила в больницу, – нашлась Настя. Это было неправдой. Она звонила на прошлой неделе, когда Васюков особенно достал её своей ревностью, и ей захотелось хотя бы помечтать, что Стасик поправится и заберёт её.
– Ты всё ещё любишь его, а мне голову морочишь? И если он выйдет из комы, ты сразу к нему убежишь.
Опять одно и то же, вздохнула Настя. Как же её угораздило так вляпаться?! Всё одно к одному. Для того, чтобы Васюков дело закрыл, пришлось ему отдаться. Потом с работой начались проблемы, жить нужно было где-то. Васюков сразу сказал: гражданских браков не признаёт. Настя тогда ещё зла была на Стаса за то, что он её бросил. Подумала, надо идти замуж, раз Васюков её любит. Да только вот у неё домой ноги не шли. Не прокатило это: стерпится – слюбится, как мама говорила. Не любит она его. Хотя и заявление уже в ЗАГС подали.
А тут ещё это?! Настя с ненавистью посмотрела на свой ещё плоский живот. Если рожать, то её и с работы попрут: кому она с пузом нужна? Да и не хочет она ребёнка от Васюкова и фамилию будущую заранее ненавидит.
– Я думала, вдруг кто из знакомых будет Стасу звонить… Ну или он сам очнётся.
– Так ты в больницу хотела позвонить? Так звони! – он сунул ей телефон. – Давай! При мне звони. И на громкую связь поставь, чтобы я знал, что происходит. Терпеть не могу, когда меня за нос водят.
Равнодушный голос дежурной подтвердил, что пациент имеет состояние стабильное, никаких изменений нет.
– А ты это, зачем в больницу то пойдёшь? Адрес дай и пусть сама идёт. Что зря время тратить?
– Его родственницу могут не пустить одну. Я хоть с врачом её познакомлю. Рядом побуду. Представляешь, каково это, узнать, что твой брат в коме? – Настя хлопнула ресницами. Она тоже научилась притворяться, когда надо было. Да и хотелось ей взглянуть на эту сестру троюродную. Может, эта та его девушка?
– Ой, не гони. Опять хитришь, по-своему выкручиваешь. Но я всё равно правду узнаю, – Васюков щёлкнул пультом от телевизора. – Давай, приготовь что-нибудь на ужин.
Настя встала. Да, лучше что-нибудь приготовить. Воткнуть наушники и послушать музыку.
Васюков хлопнул Настю по обтянутой лосинами попке. Девушка поморщилась. Лосины теперь дозволялось носить только дома. Васюков пересмотрел её гардероб и сказал, что она не должна надевать ничего вызывающего. Пришлось подчиниться. Теперь она с грустью вспоминала, какой весёлой была. Как шла по улице, а на неё смотрели мужики, а ей было приятно. Но кто смотрит на женщину, у которой потухший взгляд? Такое впечатление, что Стас всю её душу вытряхнул. Любила она его и даже сама не подозревала как.
К больнице Настя пришла раньше и с удовольствием прогуливалась по дорожкам, вдыхая свежий морозный воздух. Последнее время от беременности этой – а Настя ещё не решила, оставлять ребёнка или нет – ей тяжело дышалось в помещении. Да и подташнивало иногда. Всё было теперь другое, и она сама. Если раньше щеголяла в обтягивающей одежде, то теперь на ней была длинная шерстяная юбка годе, а волосы она теперь распускала только, когда Васюкова рядом не было.
Настя дошла до конца дорожки и повернулась назад, засмотревшись на девушку с рыжими волосами. Красиво переставляя ножки на каблуках, она изящно шла по дорожке. На ней была короткая белая шубка из норки и обтягивающие модные кожаные брючки, которые Настя обязательно бы купила в прошлой жизни. В этой Васюков сказал: и думать не смей!
Девушка сразу подошла к ней.
– Ты Настя?
– Да.
– А я Алла.
Девушки оценивающе рассматривали друг друга. Потом Алла улыбнулась. Настроение у неё сегодня было хорошее. С утра позвонил Мефисто, сказал, что любит и не может без неё. Алла пообещала что-нибудь придумать. И так ей стало хорошо, что она опять бы начала строить планы использования чужого тела, но быстро одёрнула себя.
Время!
Настя впилась взглядом в Алису. Она бы выделила эту девушку из толпы, даже если бы никого не ждала. И дело было даже не в её одежде, а в уверенной манере держаться. В каком-то особенном повороте головы. В том, как она красиво шла, а уж Настя знала в этом толк.
Из Сибири? Троюродная сестра? Да она дурачит её. Чтобы так выглядеть, надо быть москвичкой не в первом поколении. Такая уверенность генетически нарабатывается годами. Настя и сама любила так одеваться, только на ней это смотрелось шлюшно вызывающе, на этой же гармонично и сексуально. Возможно дело было в причёске, в том, как Алла гладко зачесала волосы назад, выпустив сбоку локоны, как носили в девятнадцатом веке.
Настя мгновенно почувствовала себя бабой из деревни в своей длинной, запачканной московской грязью юбке, хотя её сегодня только надела. Эта так называемая сестрица мигом напомнила Настю в прошлом. Той, которой она была, пока не попала по обвинению в причинении телесных повреждений. Ночи допросов, которые мастерски проводил Васюков, сломали волю, превратили мечты в воспоминания.
Надо знать своё место, дочка, говорили попеременно Васюков и мама. К тому же маме нужны были деньги, и Васюков обещал, что она сможет оставлять зарплату себе, а он будет её кормить. Настя не знала, что вся её жизнь попадёт под контроль, включая одежду и макияж. Только ресницы и никакой помады.
Алла, между тем, разглядывала Настю со всем ревнивым пристрастием. Бывшая девушка, как она отрекомендовалась, показалась Алисе слишком красивой. Даже в этой странноватой одежде. Пуховике, словно с чужого плеча, волочащейся юбке, ботинкам на толстой подошве. Очень красивые глаза. Ах, если бы ей стрелки нарисовать. И убрать эту тоску, из-за которой опущены уголки губ, словно она сейчас расплачется. И она бы, Алла, эту красотку в подруги бы не взяла. Понятно теперь, какие девушки Стасу нравились. А может и есть смысл: так одеваться, чтобы всю красоту спрятать? Хотя какое ей теперь дело? В новом теле разберёмся.
– Мы можем пойти или кого-то ждём? – спросила Алла.
– Можем пойти,
