власти и престижа — ее стратегических ядерных сил, и начали организовываться в ответ. 7 февраля 1991 года советские военные начали совместное патрулирование с гражданской полицией в городах и поселках по всей России. Этот маневр был воспринят многими как неприкрытый захват власти советским министром обороны Дмитрием Язовым и министром внутренних дел Борисом Пуго. Одобрение Горбачевым этих патрулей застало многих наблюдателей врасплох.
Когда в марте 1991 года Российская коммунистическая партия попыталась сместить Бориса Ельцина с поста главы Верховного Совета России, продемократические партии организовали в ответ массовую демонстрацию, запланированную на 28 марта. Горбачев в беседах с Язовым и Пуго приказал ввести войска в Москву, чтобы защитить Кремль и российский парламент от захвата толпой антисоветских демонстрантов. Более 100 000 человек провели мирную демонстрацию. Демонстрация силы не только не понадобилась, но и привела к обратным результатам. Когда Российский съезд народных депутатов обнаружил, что российский парламент окружен советскими войсками — часть сил численностью около 50 000 солдат армии и Министерства внутренних дел, развернутых на улицах Москвы, — вместо того, чтобы проголосовать против предложения о создании должности президента России (которая досталась бы Борису Ельцину), оно было принято подавляющим большинством голосов, скорее как голосование против советской власти, чем в поддержку Ельцина.
Состояние политического кризиса в Советском Союзе продолжалось. Руководствуясь экономическими и политическими реалиями, Горбачев провел серию встреч с главами новых суверенных республик, вошедших в состав Советского Союза, отменив многие из своих чрезвычайных указов, касающихся налогообложения, и подготовив почву для подписания документа, который создал бы новую конституционную основу для их союза. Для членов КПСС это было уже слишком. 24 апреля 1991 года Горбачев столкнулся с восстанием в рядах на пленарном заседании Центрального комитета Коммунистической партии. Пленум продолжался и на следующий день, в результате чего Горбачев, разочарованный и разгневанный злобной критикой в его адрес, объявил о своем намерении уйти в отставку. Признавая, что отставка Горбачева вполне может привести к роспуску КПСС, пленум объявил перерыв, а затем созвал экстренное заседание Политбюро, на котором было принято решение поддержать Горбачева и положить конец мятежу.
Пока Горбачев боролся с оппозицией в КПСС, ЦРУ представило президенту Бушу мрачную оценку, подробно описывающую возможность государственного переворота, направленного на свержение как Горбачева, так и Ельцина. В девятистраничной оценке, озаглавленной «Советский котел», написанной Джорджем Колтом, директором отдела советского анализа ЦРУ, предупреждалось, что советская «централизованно планируемая экономика безвозвратно рухнула» и что существует «ситуация растущего хаоса», которая может привести к «взрывоопасным событиям». Колт предупредил, что «реакционные лидеры, с Горбачевым или без него, могут рассудить, что настал последний шанс действовать и двигаться под знаменем закона и порядка», отметив, что военные, Министерство внутренних дел и КГБ возглавляют «преднамеренную, организованную попытку восстановить полноценную диктатуру» и «готовились к широкому применению силы в политическом процессе».
«С Горбачевым или без него, — заключил Колт, — с путчем или без него, наиболее вероятной перспективой конца этого десятилетия, если не раньше, является преобразование Советского Союза в несколько независимых государств и конфедерацию оставшихся республик, включая Россию».
Кольт подкрепил это предупреждение показаниями перед Объединенным экономическим комитетом 17 мая 1991 года. «Нет никаких сомнений в том, что 1991 год будет худшим годом для советской экономики, чем 1990 год, и, вероятно, он будет радикально хуже», — заявил Колт, добавив, что «Советам уготованы трудные экономические времена». Колт подчеркнул важность экономической реформы, отметив, что без таковой «экономическое будущее будет совершенно мрачным», что приведет к нисходящей спирали, где «спад может в итоге сравняться или превысить 30-процентное падение ВНП и 25-процентный уровень безработицы, наблюдавшийся в этой стране во время Великой депрессии с 1930 по 1933 год».
Показания Кольта ясно свидетельствовали о том, что перестройка пошла своим чередом. В то время как этот термин рекламировался в дипломатических кругах и зарубежных столицах как определяющее движение, оправдывающее постоянную поддержку как Горбачева, так и Советского Союза, на практике политика реформ наткнулась на кирпичную стену. Каждый аспект советской экономики чувствовал себя ущемленным, даже священные коровы, такие как Министерство оборонной промышленности и мобильные ракетные программы, такие как малая межконтинентальная баллистическая ракета «Курьер».
Вмешательство Министерства иностранных дел летом 1990 года с целью прекращения программы летных испытаний «Курьера» должно было привести к ее завершению. Однако вместо того, чтобы забить гвоздь в крышку гроба программы «Курьер», сговор между Министерством иностранных дел и КБ «Южным» заставил Министерство оборонной промышленности удвоить расходы на «Курьер», приказав ускорить программу с прицелом на проведение первоначальных эксплуатационных летных испытаний в августе 1991 года, полностью на год больше запланированного.
Тот факт, что Министерство оборонной промышленности смогло принять это решение перед лицом согласованного противодействия со стороны как Министерства обороны, так и министра иностранных дел, является свидетельством уровня независимости и отсутствия надзора, которым пользовалось министерство, а также общего состояния дисфункции, существовавшего в рамках советской системы в то время. Это превратило программу «Курьер» в символ советской власти, актуальности и экономических возможностей. Язов был завоеван и уполномочил военных продолжать поддерживать программу развития «Курьера».
Летные испытания ракеты представляли собой заключительную стадию разработки, прежде чем ракета могла быть объявлена работоспособной. Однако, прежде чем ракета могла пройти летные испытания, необходимо было провести обширные предварительные испытания, для проведения которых требовался уникальный испытательный объект (то есть ракета), изготовленный Воткинским заводом. Руководил этой работой генерал-полковник Александр П. Волков, первый заместитель главнокомандующего советскими стратегическими ракетными силами, который был назначен председателем Государственной комиссии по принятию на вооружение ракетного малого мобильного наземного комплекса «Курьер».
В период с марта 1989 года по май 1990 года на 53-м научно-исследовательском испытательном полигоне (НИИП) в Плесецке было проведено более 90 испытаний системы холодного пуска «Курьера» (так называемые «метательные испытания») с использованием инертных ракет с облегченными первыми ступенями и муляжами разгонных блоков, запускаемых как из шахтных, так и из мобильных пусковых установок. Кроме того, были проведены четыре фактических запуска с мобильной пусковой установки с использованием легкого двигателя первой ступени с уменьшенным расходом топлива. Первый из них состоялся 16 марта 1989 года. Еще два запуска произошли в 1990 году, а последний — 30 мая 1991 года.
В то время как «Курьер» набирал обороты, в Москве продолжали бушевать политические кризисы. После своего избрания президентом России 12 июня Ельцин отправился в Вашингтон, округ Колумбия, где у него была запланирована встреча с президентом Бушем (несмотря на то что Ельцин был избран, ему еще предстояла инаугурация). 17 июня 1991 года, когда Ельцин покинул страну, премьер-министр Валентин Павлов официально обратился к Верховному Совету Советского Союза с просьбой предоставить ему президентские полномочия. Павлов
