Адвокат снова кивнула.
— А сколько секунд вам потребовалось, чтобы разглядеть пятна у него на рукаве?
— Еще несколько секунд.
— Пока вы были заняты разглядыванием его руки, а потом рукава, вы не поднимали глаз на его лицо? Я правильно понимаю?
Келлер замешкалась.
— Думаю, нет. Нет, не поднимала.
— Итак, из тех десяти секунд — а возможно, и меньше, — что этот человек оставался перед дверью мистера Ариаса, как долго вы видели перед глазами его лицо?
Келлер прищурилась и втянула щеки, что придало ей совершенно изможденный вид.
— Затрудняюсь ответить.
— Меньше пяти секунд?
— Возможно.
— Менее трех?
— Я не знаю, — скрипучий голос Келлер выдавал легкое раздражение. — Все, что я могу вам сказать, это то, что я ясно видела его лицо.
— Ясно? — удивилась Кэролайн. — Оно ведь было в тени, правильно?
— Что вы имеете в виду?
— Ну как же, миссис Келлер. Его лицо должно было находиться в тени. Ведь свет падал сверху.
Теперь внимание присяжных было приковано к Кэролайн. Но в этом скорее было больше вежливого любопытства, чем пристальной заинтересованности в происходящем. Паже прекрасно отдавал себе отчет, что в глазах жюри — после истории с фотографией и опознанием — он конченый человек; а опознание его здесь, в зале суда, стало последним ударом.
— Я не помню никаких теней, — упрямо твердила Келлер. — Я видела его, вот и все.
К удивлению Паже Кэролайн вдруг согласно кивнула ей.
— И вы никогда раньше его не видели, правильно?
— Правильно, — подтвердила свидетельница.
Крис интуитивно догадывался, что где-то в двух последних вопросах адвоката таилась ловушка, но пока не мог с уверенностью определить, где именно.
— А сколько прошло времени, пока к вам не зашел инспектор Монк с фотографией, на которой вы узнали этого человека? — спросила Мастерс.
— Около месяца.
— А сколько еще прошло, прежде чем вам предъявили его на опознании?
— Еще около месяца.
— То есть около двух месяцев после того, как вы видели этого человека выходящим из квартиры мистера Ариаса.
Келлер, несколько обескураженная, коснулась щеки ладонью.
— Вероятно, так. Но я могла сказать наверняка, что уже видела его.
Кэролайн изобразила живейший интерес.
— Позвольте, не получается ли так, что на опознании вы идентифицировали личность мистера Паже потому, что уже видели его фотографию?
Бестолковость Кэролайн явно начинала досаждать свидетельнице; она раздраженно затрясла головой.
— Я опознала его, потому что видела человека с фотографии раньше. Именно так я и сказала инспектору Монку.
Кэролайн впервые позволила себе улыбнуться.
— В таком случае, миссис Келлер, не откажите мне в любезности — взгляните еще на несколько снимков.
Свидетельница не успела и глазом моргнуть, как перед ней оказался картонный лист с наклеенными на него семью цветными фотографиями — отобранные Паже в окружной тюрьме волонтеры, одетые все как один в оранжевые комбинезоны и с порядковыми номерами в руках; сам Паже в таком же облачении и, наконец, групповое фото. Большая надежда Паже, заключенный-южанин по имени Рей, проходил под третьим номером. Лицо у него было куда более худощавое и бледное, чем у Криса.
— Как и было оговорено мистером Салинасом, — обратилась Кэролайн к Джорджине, — я представляю вам сделанные полицией фотографии людей, принимавших участие в процессе опознания. Вы можете показать мне мистера Паже?
— Да. — Вот он. Второй с конца.
— Как по вашему, справедливо ли будет сказать, что мистер Паже по своему росту, конституции, цвету волос и цвету кожи явно отличается от остальных?
Келлер искоса взглянула на снимки.
— Не считая мужчины под номером три.
— Вы, кажется, просили тогда, чтобы этот мужчина второй раз вышел вперед?
Келлер смешалась.
— Кажется, да.
— Зачем?
— Потому что сначала мне показалось, что в чем-то он напоминал того человека в коридоре, в общих чертах.
— В каких именно?
— Конечно, у него был другой цвет волос, более рыжеватый, и очертания лица — более мягкие, чем у того — в коридоре. Дело ведь не только в том, что они одинакового роста и сложения.
Кэролайн вела себя просто и ненавязчиво; она более походила на профессора, занятого поисками истины, нежели на сухого и дотошного адвоката, допрашивающего свидетеля. Паже все более и более убеждался, что Келлер угодила в западню, хотя по-прежнему не знал, с какой стороны Кэролайн нанесет удар.
— Итак, — резюмировала адвокат, — человек, которого вы видели в коридоре, был стройный, имел около шести футов роста, светлые волосы и принадлежал к кавказской расе. Верно?
— Да.
— Кстати, насчет возраста? — невинно спохватилась Мастерс. — Вы упомянули, что ему было лет тридцать пять на вид?
— Около того?
Кэролайн виновато улыбнулась.
— Но мистеру Паже сорок шесть.
Келлер нехотя повернулась в его сторону.
— Он выглядит моложе.
Адвокат окинула Паже критическим взглядом.
— Но не на десять же лет. Впрочем, уверена — мистеру Паже приятно это слышать.
По залу прокатился легкий смешок; даже Салинас сдержанно улыбнулся, видимо, приняв замечание Кэролайн за невинную шутку.
— Вам известно судебное дело, которое называлось «Народ против Карелли»? — внезапно переменила предмет разговора Мастерс.
Келлер утвердительно кивнула.
— Это дело вел мистер Паже.
— А я? — проронила Кэролайн. — Если помните, я была судьей.
— Да, да, — спохватилась женщина. — Мне даже показалось, что я вас узнала.
— В самом деле? Откуда?
Келлер в очередной раз смерила Кэролайн скептическим взглядом, подразумевавшим, что у той явно не в порядке с головой.
— По телевидению, — нетерпеливо пояснила Джорджина. — Вас каждый день показывали по телевидению.
У Паже вдруг мелькнула самоуничижительная мысль: «Это же у меня не в порядке с головой», — в одно мгновение до него дошел смысл интриги, которую плела Кэролайн.
— Следовательно, — добродушным тоном продолжала та, — если бы меня поставили среди пяти других женщин, вы бы все равно указали на меня как на судью, которая вела то самое дело?
Паже машинально посмотрел на Салинаса. Обвинитель уже был на ногах, как само воплощение бдительности.
— Протестую, — заявил он. — Это умозрительные рассуждения. Пока мисс Мастерс не предъявлено никакого обвинения, не имеет значения, помнит ее данный свидетель или нет.
Однако настроение Лернера, судя по азартному блеску у него в глазах и по тому, как он усилием воли пытается сдержать улыбку, определенно играло на руку Кэролайн.
— Отклоняется, — мгновенно отреагировал он. — Миссис Келлер, вы можете ответить на этот вопрос.
— Наверное, — нерешительно произнесла женщина. — Ведь я же узнала вас сейчас.
— Потому что видели меня раньше. По телевидению.
— Ну да.
Кэролайн перешла в атаку.
— Так же, как и мистера Паже.
Келлер снова отчаянно заморгала, растерянно глядя по сторонам.
— Когда я опознала мистера Паже, мне еще и в голову не приходило, что это тот самый. Даже на опознании.
— Но до опознания вы уже видели мистера Паже, верно? По телевидению.
Едва заметный кивок.
— Да, это так.
Адвокат с любопытством взирала на нее.
— Скажите, миссис Келлер, вы верите, что Мэри Карелли сделала это? Что это она убила Марка Рансома?
Келлер покачала головой.
— Трудно сказать. У меня так и не сложилось определенного мнения, хотя я регулярно смотрела передачи об этом процессе.
Кэролайн изумленно вскинула брови.
— Вы смотрели каждый день?
— Почти.
— Процесс Карелли продолжался около двух недель, так?
— Протестую, — выпалил Салинас. — Вопрос неуместен.
Лернер воздел руку.
— Посерьезнее, прошу вас, мистер Салинас. — Затем повернулся к Кэролайн: — Продолжайте, пожалуйста.
— Миссис Келлер? — тотчас напомнила о себе Кэролайн.
— Около двух недель, вы говорите? — задумчиво пробормотала свидетельница. — Да, пожалуй где-то так.
— Таким образом, еще до того, как инспектор Монк предъявил вам фото, вы однажды имели возможность воочию наблюдать за мистером Паже — в течение двух недель, ежедневно. По телевидению.
— Верно. Но в реальной жизни я его не видела, — упрямо отрезала Келлер.
— Согласна, — сухо промолвила Кэролайн. — Но в тот момент, когда инспектор Монк показал вам снимок, вы были уверены, что вам знакомо лицо мистера Паже.
— Все правильно. Просто его лицо еще не ассоциировалось у меня с его именем.
