— Мы не закончили разговор. Грета жалеет тебя. Я не знаю, что произошло перед тем, как ты чуть не сдох, но она чувствует себя виноватой — она сама говорила. Даже не думай этим воспользоваться, ясно?
— Иди. К черту, — повторил Снейп.
— Если ты хотя бы подумаешь… Если хоть одна грязная мысль придет к тебе в голову…
— Ты совсем охренел, Блэк? — прошипел Снейп. — Воспитывай лучше свою соплячку!
— Я тебя предупредил, Нюниус.
Судя по звуку, он вновь приложил Снейпа о стену и вылетел вон.
Я помялась перед дверью, вздохнула и вошла.
— Профессор. Собрались на прогулку? — спросила я, потому что застала его, тихо ругающимся под нос в тщетных попытках справиться со шнурками на тех ботинках, в которых он тогда вывалился в чайной комнате. Ума не приложу, почему он не позвал эльфа — он всегда пользовался их услугами ужасно неохотно и только в крайнем случае.
— Блэк, — он выпрямился и метнул в меня убийственный взгляд. Его всегда злило, когда я появлялась в такие моменты. — Убирайтесь.
Я прислонилась плечом к косяку, совершенно не зная, что сказать. Не извиняться же за Сириуса, в самом деле.
— Хотя, постойте, — передумал Снейп. — Одолжите мне вашу запасную палочку, — потребовал он.
— И зачем она вам?
— Не ваше дело!
Я посмотрела на сложенную мантию на его кровати, на криво завязанные шнурки.
— Сбегаете?
Он прожег меня взглядом.
— Знаете, Блэк, идите к дьяволу. И с вашей палочкой, и с вашим… папашей.
Мне стало очень обидно. Разозлил его Сириус, а досталось мне.
— Не захлебнитесь ядом, — посоветовала я, сдерживая тяжелый вздох. — Куда вы пойдете? Ваш дом в Паучьем Тупике разрушен.
— Не вашего ума дело! — он поднялся на ноги, тяжело опираясь на трость.
— В Хогвартс, — догадалась я. Правильно, куда же еще. — Вас там убьют, — убежденно сказала я.
— Если и так, вас это совершенно не касается!
Я со злостью громко захлопнула дверь за спиной и сделала шаг к нему.
— Знаете, что?! Вы меня — достали! Я прыгаю вокруг вас, как дура! А вы только шипите и огрызаетесь! За все время — ни единого хорошего слова! Нет, я, конечно, и не ждала, что вы будете благодарны — вы ведь не способны на какие-то чувства, кроме ненависти, да?!
Лицо Снейпа перекосило, но я не дала ему сказать ни слова.
— Что, Сириус наговорил гадостей — и все, вы готовы сбежать и сдохнуть?! Ах, задето ваше болезненное самолюбие?! А обо мне вы не подумали?! Конечно, нет! Вы ведь думаете только о себе! Я вас люблю, а вы меня только мучаете, мучаете и мучаете!
Я осеклась и развернулась, чтобы не видеть его лица.
И вылетела вон из комнаты, чтобы не слышать, какую гадость он на это ответит.
Глава 137. Грета Блэк и Принц-Полукровка
Следующие полтора месяца проходили в нервной напряженной атмосфере и местами напоминали кошмар.
Сириус со мной не разговаривал. Сперва он дулся после нашей беседы, которая больше походила на мой монолог с угрозами, оскорблениями и оплавившейся люстрой. Потом — из-за того, что я не включила его в список. В список вошли Рита, Нарцисса, Кричер и Грэм, и они были единственными, кто мог входить в детскую, под которую я отдала самую защищенную комнату в доме — свою спальню. После того, как Грэм уложила на лопатки Наземникуса, под Империусом пытавшегося пробраться в старую детскую, я приняла повышенные меры безопасности. Сперва я вообще хотела отправить детей в домик Мерлина или замок Гриндевальда, но подумала, что здесь будет надежней. В случае чего Грэм живо их всех эвакуирует.
Гермиона бросила Драко, и тот страдал. Страдал он очень живописно — со стонами, вздохами и нытьем. Его очень жалели Кристина и Джинни. В какой-то момент они начали жалеть его наперегонки и чуть не подрались.
Том выносил мозги Гермионе. За полтора месяца они успели три раза разорвать их тайные отношения и три раза их возобновить. Гермиона с каждым разом влюблялась в него все больше, а я проводила параллели и думала, что в каждой девушке есть этот некоторый мазохизм.
У Тома вообще здорово испортился характер. Он успел сразиться с МакГонагалл, Грюмом и даже Кингсли, каждого из которых довел до белого каления своим мрачным юмором и знанием отдельных болезненных фактов их биографии.
Когда я залечивала его исцарапанное после «беседы» с МакГонагалл лицо, он морщился и на все призывы к благоразумию лишь фыркал.
— С тобой стало очень тяжело. И чем дальше — тем тяжелее.
— А что ты хотела? — огрызнулся Том. — Попробуй получить все эти воспоминания и остаться милым.
— Ты должен...
— Ничего я не должен! — вспылил он. — Думаешь, мне просто?! Просто жить с тем, кто я есть?!
— Том...
— Думаешь, я не замечаю, как на меня смотрят? Грюм, МакГонагалл, Дамблдор, Гермиона... ты. С недоверием. Со страхом.
Я промолчала.
— Раньше мне это нравилось. Внушать страх. Но не теперь.
— Послушай, — я взяла его за руку. — Порой ты ведешь себя и вправду пугающе. Никто не знает, что творится в твоей голове. И я, как и они, тоже боюсь тебя. Но это не самое важное, пойми.
— А что тогда важно? — угрюмо спросил он.
Я обняла его за шею.
— То, что я с тобой. Я тебя люблю. И пойду до конца к нашей цели. Да, мне сложно тебе доверять, всегда было сложно. Ты должен это понимать. Но я буду до последнего слепо верить в то, что ты сделаешь правильный выбор.
Он сглотнул и прошептал:
— А если не сделаю?
— Ты всегда должен выбирать тех, кого любишь. И слушать свою совесть.
Он криво улыбнулся.
— У меня ее нет.
— Есть. Она делает тебе невыносимо больно здесь, — я положила ладонь ему на грудь, там, где стучало сердце, — когда ты ошибаешься.
Прочувствованный диалог результатов не дал, и через три дня мы с Ритой и Гермионой втроем откачивали его после второй драки с Грюмом.
Тем временем близнецы довели до заикания Грейбека, на котором тестировали свои изобретения. Молли назвала это варварством, и за беднягу оборотня вступился даже Люпин. В итоге Грейбека перевели на чердак, в соседнюю комнатушку с той, где теперь жила я, и по ночам я слушала его стенания и рассказы о былых деньках. Когда он надоедал слишком сильно, я начинала вслух перечислять темномагические зелья, где используются органы оборотней, и он замолкал. Большинство этих зелий было выдумкой, но оборотень об этом не знал. Неуч.
Криви тайно мотались в Хогвартс, и в один прекрасный день на пороге родового дома Блэков появились хогвартские эльфы с паникой на ушастых лицах. Как потом выяснилось, при тестировании двигателя звездолета что-то пошло не так, и теперь Тайная комната лежала в руинах.
Дамблдор только качал мудрой седой башкой. Он выполнил мою просьбу, и Снейпа в Хогвартс не пустил. После их прочувствованного разговора Снейп остался в родовом доме Блэков.
Он заперся у себя в комнате и вниз спускался крайне редко. А если спускался, то ни с кем особенно не разговаривал, а в мою сторону вовсе не смотрел.
Я к нему тоже не ходила. И без того было, чем заняться. Мы с Томом тренировались — много, до изнеможения. Когда не тренировались — то тайком ото всех таскались с Грюмом или вампирами на ночные прогулки по волшебным кварталам. Иногда встречали кого-нибудь интересного, но чаще было глухо — пожиратели затаились. Они что-то готовили, и все в напряжении ждали — что же именно.
Тем временем приближался день моего шестнадцатилетия. Он выпадал на полнолуние. На душе было тоскливо и мутно, и я хотела ненадолго сгонять к Гелле, но неясная угроза со стороны Волдемортовой шайки не позволяла отлучиться даже на пару дней.
Праздновать я не хотела, а потому с вечеринки сбежала. Нашел меня Драко, который пребывал в таком же унылом, как и я, настроении. Был он не один, а в компании бутылки огневиски.
Он прикрыл за собой дверь бывшей камеры Грейбека, где повсюду валялась шерсть, а толстая деревянная дверь была исцарапана. Сел рядом на скамью.
— Предлагаю грустить по-взрослому, — он запустил пробку в угол камеры, первый отхлебнул прямо из бутылки и протянул ее мне.
Я пожала плечами.
А почему бы и нет.
— Блэк, — уронил Снейп, когда я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Он куда-то собирался, потому что стоял со своей тростью посреди комнаты.
— Профессор.
Я, пошатываясь, подошла к нему.
— Вы пьяны, — с отвращением заметил он.
— Немного.
— Немного? Вы едва держитесь на ногах.
Я фыркнула и кивнула на его трость.
— Вы тоже.
— Очень смешно, Блэк. Зачем вы пришли?
Я пожала плечами.
— Сегодня мой День Рождения.
Он скривился.
— Я знаю, и что?
Грубиян.
— Я пришла за своим подарком.
Я подошла совсем близко к нему и положила ладонь на его щеку, как тогда, в чулане.
— Остановитесь, Блэк, — Снейп оттолкнул меня своей дрожащей рукой и нахмурился.
— Почему? — выдохнула я, но он лишь покачал головой. — Дайте мне внятное объяснение, почему я должна остановиться, и я уйду.
Он дернул щекой и принялся сверлить меня мрачным взглядом. Я скрестила руки на груди и подняла брови.
