Гарет. Рыцарь, откровенно пересчитывающий его людей, сплюнул:
– В недобрый час вы встали на нашем пути. – Оскалился Мэйхью, обнажая меч. – С нами Бог! – Рявкнул во весь голос, и зазвенела сталь. Гэбриэл, не умевший биться конным, мгновенно спешился, выхватывая Виндсвааль, Гарет сшибся с Мэйхью. Лязгала сталь, хрипло и страшно кричали люди, визжали кони. На Гэбриэла бросились сразу трое, привлеченные видом его правой руки. Он с лёгкостью ускользнул от атаки, поражая противников своей быстротой и гибкостью – при его-то росте! – и своей силой. Недостаток мастерства, как всегда, побуждал его к отчаянной свирепости, Гэбриэл рубил со всей силы, чтобы наверняка, и у его противников отлетали головы и конечности, раскалывались черепа, а кого-то он почти разваливал пополам, рубанув сверху, вместе с доспехами: Виндсвааль рубил и плоть, и сталь с почти одинаковой лёгкостью. Почти чёрный от крови, в которой уделался весь, словно мясник, с оскаленными зубами, с горящими красным огнём глазами, огромного роста, он выглядел так жутко, что ополченцы просто бежали от него с воплями ужаса, да и воины отступали в нерешительности. Гарет рубился с коня, который бился наравне со всадником, кусаясь, лягаясь и подминая под себя и топча копытами; лихо, мастерски и не без позерства рубился Фридрих. Но всех затмил эльф. Как ни банально сравнение с маслом и горячим ножом, но именно так бился Кину с людьми. Если люди, за свою короткую жизнь, становятся виртуозами клинка, то кем мог стать эльф за тысячу лет?.. Казалось, что он вообще не нуждался в спутниках и соратниках. Противников он косил с непостижимой и оскорбительной лёгкостью, сам совершенно неуязвимый в своей лёгкой эльфийской броне, с двумя изящными эльфийскими саблями в руках, которые сверкали вокруг него, превращаясь в один смазанный вихрь. Только длинные тёмные косы взлетали за плечами. Когда битва закончилась, оказалось, что на нём даже крови почти нет… В отличие от братьев.
Мэйхью был убит, часть его отряда сбежала – ополченцев никто не преследовал, – остальные, кто успел и смог, сдались и теперь сидели на земле, закинув руки за головы и хмуро глядя себе под ноги.
Гарет, оглядывая пленных, заметил молодого парня, по виду оруженосца, с гербами Мэйхью, и подошел к нему. Тот втянул голову в плечи: он был ранен и напуган до полусмерти.
– Кто ты?
– Томас Мэйхью, племянник сэра Мэйхью и его оруженосец. И наследник.
– Значит, ты старший над уцелевшими?
– Да, милорд.
– Ну, и как? На хрена вы на принцев крови полезли, придурки о»»евшие? Кто вас подначил на такую хрень, говори!!
– Фон Берг… – Юноша сильнее сжался. – Он сказал… сказал… что если мы вас перебьем, то подумают на Птиц… Или на корнелитов, они тут, недалеко лагерем встали…
– А если не перебьете, что будет – этого он вам не сказал?!
– Нет, господин. – Томас был ранен, но держался из последних сил. Когда он шёл за дядей, всё казалось простым, понятным и правильным, а главное, успешным… А теперь у него не укладывалось в голове: КАК?! Как они могли пойти на это самоубийственное дело?! Под каким он был дурманом?! На Гэбриэла Хлоринга смотреть было страшно: тот был весь в крови, и Томас помнил, как страшен граф в бою и как безжалостен с противниками, рубя их, словно тыквы, своим ужасным мечом. Почему Мэйхью и фон Берг говорили о нём с таким презрением? Томас слышал их разговор краем уха, не всё расслышал, а что расслышал, не понял. Что-то такое говорил о нём фон Берг, что вызвало у Мэйхью смех и презрение; почему-то осталась уверенность, что уж графа-то Валенского любой новобранец прирежет, как курёнка. И вот те на: как курят, их перерезал граф Валенский! И выглядел он так, что шутить с ним нет никакого желания… «Вот дядя-то удивился перед смертью…» – успел подумать юноша, теряя сознание.
– Вояка! – Фыркнул Гарет и пошёл прочь. Эльф зашивал Гэбриэлу косой порез на многострадальной правой руке, и Гарет сам распорядился тела дворян собрать и отправить с пленными домой, а остальных похоронить на месте, где потом поставят крест. И пошёл искать брата, с которым, судя по всему, эльф уже закончил.
Гэбриэл нашёлся в реке: скинув одежду, он с остервенением смывал кровь с волос. Кровь и её запах, казалось, пропитали его насквозь. Гарет постоял, посмотрел на него, ушёл и вернулся с чистой одеждой, присел на берегу. Подошел и Фридрих, одобрительно заметил:
– А ты боец, граф! Сражаться с тобой – честь и привилегия!
– Как-то мне… – Гэбриэл торопливо натянул сорочку, выбравшись на берег и лязгая зубами, – не по себе… Не могу я свою силу сдерживать, но и так вот кромсать людей не по мне.
– Они сами напали. – Посуровел Гарет. – Зная, что творят. Напали по-подлому, по трое на одного, и нечего из-за них париться! Ты ещё посетуй, что не они нас убили!
– Да я не сетую… – Гэбриэл понимал, что брат прав. Как получилось, так получилось. И здорово, что и в этом бою он не опозорился. Хотя и гордости он не чувствовал. Даже не смотря на то, что все их люди, до самого последнего слуги, смотрели на него с уважением. Это был век воинов, когда превыше всего ценились физическая сила и боевая удаль, и Гэбриэл, наделённый всем этим просто с невероятной щедростью, естественно, мгновенно снискал глубочайшее уважение. Это ему было приятно, но и почему-то тяжело было на сердце. И Гарет его понял. Помог одеться. Гэбриэл шипел и морщился, пока Гарет осторожно вдевал пострадавшую руку брата в рукав кожаной куртки, и замер, забыв о боли: со стороны Зеркального к ним двигались новые бойцы. Солнце склонилось к западу, и его лучи сверкали на оружии и доспехах нестерпимым блеском. Это была уже целая маленькая армия. Гарет сощурился на знамена и штандарты, произнёс медленно:
– Что за хрень? Шишка какая-то…
– Корнелиты. – Сказал, встав рядом, Кину.
– Что будем делать? – Спросил Гэбриэл, затягивая завязки на куртке.
– Попытаемся отбрехаться. – Пожал плечами Гарет. – Не получится, будем драться.
– Я не боюсь.
– Я тоже.
– Мне почему-то кажется, – заметил Кину, – что господа рыцари Лайнел и Ардо тоже не боялись. И зря.
– Ах, какая прелесть! – Воскликнула Алиса, перевернув страницу привезённого из Италии только на этой неделе сборника модных нарядов. Искусно выполненные итальянским художником рисунки изображали модных женщин и их туалеты во всех подробностях, включая самые мелкие детали, причёску и туфли. Мало того! В сборнике были рисунки для вышивок и узоры для кружев. Стоил он безумно дорого; принц заказал
