Неусыпные хронотроны понесли в недра Галактики всякую всячину: и эпизоды любви, и сцены ненависти, и благородные дела, и позорные поступки. Ох, сколько этих постыдных поползновений! И все из-за вещей, из-за небольших клочков бумаги, которые можно обменять на что угодно.
Наблюдая поток хронотронов, какой-нибудь космический Шерлок Холмс мог бы проследить преступление от самых истоков и до осуществления. Но для этого ему пришлось бы летать на своей ракете тысячи лет. Хотя, если научиться сразу попадать в нужное место потока…
— Ваша хронотронная река — подарок для историков, — сказал Альга, любуясь опечаленным лицом Ари.
Девушка подняла голову.
— Моя? Мы ее открыли вместе.
— Вы первая. Это река Ари.
— Осторожно, мой милый Альга, вы ведь видели: хронотроны все несут в вечность.
— В вечность? — Альга не удержался от иронической улыбки. — А существует ли она?
— Материя вечна. А без хронотронов ничто не может произойти.
— Я вот что подумал сейчас. Сколько их во Вселенной? По всей вероятности, постоянное, определенное число.
— Закон сохранения времени? — Брови Ари взлетели вверх.
— Вы. Это вы сказали.
— Это закон Альги. Слышите? Закон Альги!
Она была счастлива. Глаза ее сияли. Мост между ними наведен, золотой мост единения, и стоит только сделать шаг, протянуть руку… Но Альга не сделал этого решающего шага. Заговорил о высоких философских материях, и Ари незаметно вздохнула. За философскими конструкциями Альга хотел спрятаться сам от себя.
Связь с «Сатурном» давно была потеряна, данных о пространстве, непосредственно прилегающем к центру Метагалактики, накоплено немало, а они продолжали двигаться все дальше и дальше, тонкой иглой углубляясь в таинственные клетки Вселенной.
Ари увядала с каждым днем: седина уж заметно пробивалась в ее волосах, морщины появились на шее, под глазами, на лбу. Кожа потеряла эластичность. Тело становилось все слабее: река времени, охватившая ракету, безжалостно смывала, сносила клетки, разрушала их тысячами.
То же самое происходило и с Альгой: процесс диссимиляции подтачивал и его, молодой человек превращался в старика. Но он этого не замечал, с ужасом наблюдая за Ари. «Она так долго не выдержит…» — Эта мысль угнетала его, и он дал себе слово решительно поговорить с ней.
Разговор состоялся во время очередной смены.
— Скорость хронотронов резко возросла, — сказала Ари, с трудом встав с кресла. — Особенно следите за масс-спектрометром.
— Хорошо, я буду следить. Но… У вас болезненный вид, Ари.
— Да, мой милый Альга, я чувствую себя плохо. А вы?
— Да я вроде бы ничего… хотя, конечно…
— Нам нужно еще хоть немного продержаться.
— А не пора ли в обратный путь?
Лицо ее передернулось — то ли от страха, то ли от неожиданности. Суховатые старческие губы вздрогнули, но она не успела ничего сказать — болезненный кашель помешал. Она кашляла, прижав руку к запавшей груди, потом несколько минут хватала судорожно воздух, как после быстрого бега.
— Знаете, я тоже думала об этом. Но мы ведь еще… Нужно же еще выяснить направление потока…
— Все равно уже и так ясно, что «Сатурн» должен изменить курс, — заговорил Альга, чтобы дать ей немного передохнуть. — И там, вероятно, уже получили наше предостережение. Таким образом программу свою мы выполнили.
— А цели еще не достигли, мой милый Альга.
«Может быть, ей стало немножко легче, раз она снова применила эту свою формулу, — подумал философ. — Но на что она надеется?» Однако, когда Ари рассказала о своих намерениях, он понял, что у нее на уме параметры хронотронной реки, искривления пространства, его дискретность… Неся вахту, Альга думал только о том, как ее убедить, что такое задание им уже не по силам.
Первое, о чем Ари спросила, вернувшись на дежурство, было:
— Какова скорость хронотронов?
— Возрастает в арифметической прогрессии.
— Хорошо, что не в геометрической, — облегченно вздохнула она. — Иначе мы погибли бы мгновенно.
Когда она села в кресло перед экраном, Альга сказал:
— Я продумал ситуацию всесторонне, Ари.
— И что же?
— Дальнейшие исследования не имеют никакого смысла.
— Почему? — Ари повернула к нему седую голову.
— Что бы мы ни открыли, какую бы информацию ни получили, все останется при нас. Передать на «Сатурн» мы ничего не сможем. Так какой же смысл?
— Мой милый Альга…
— Нет-нет, погодите. Я включил преобразователь, на экране появилась женщина. Она беззвучно кричала: что-то сообщала или просила о помощи. Много экспрессии в глазах, в движущихся губах. К кому она обращалась? Кто ее теперь услышит?
— Кто-то слышал, наверно, кому-то нужно было. Что же касается нас… Неужели вас самого не интересует новая информация? Мы автономная часть человечества. Но разве мы потеряли интерес к жизни?!
Она говорила с такой внутренней убежденностью, что было ясно: от цели своей она не отступится. Ну что ж, думал Альга, это логично, в конце концов, так и должно быть. Но ведь болело сердце за нее!
— А что, если мы включим двигатель, чтобы уменьшить скорость хронотронной реки?
Ари задумалась:
— Давайте попробуем. Это продлит нам жизнь, а значит, даст возможность…
— Да-да, мы получим много новой информации!
Приготовились к перегрузке, включили. Корпус корабля задрожал, как живое существо. Двигатель постепенно набирал мощность, но — парадоксально! — на скорости ракеты это не отразилось ничуть. Следили за приборами, прислушивались, ожидая нарастания скорости, когда тело начинает с большей и большей силой прижиматься к сиденьям. Но ничего подобного не происходило. Скорость ракеты не изменялась ни на йоту.
Ари выключила главный двигатель, вместо него запустила тормозной, находившийся на носу ракеты. Минуты напряженного ожидания — и снова никаких изменений!
— Есть над чем подумать, — сказал Альга.
— Это уже не поток, а водопад.
— Космическая Ниагара.
— Куда же она нас влечет?
— Возможно, нас захватило силовое поле Центра Метагалактики…
Голос Ари ослаб, дыхание резко участилось. Она включила обзорный экран — ни одной светлой точки, ни единой черточки. Темнота, мрак. Вскоре эта чернота начала заливать и ракету. Ари ощущала ее лицом, кожей. Потемнели, а затем и совсем погасли плафоны, потонули в густой темени экраны осциллографов.
— Альга, Альга, вы что-нибудь видите?
Молчание и черная немота.
— Вы что-нибудь видите или нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
