Эмили одернула себя.
Она и сейчас почему-то не надеялась на взаимность. Паркер мог с легкостью изменить своим принципам, да и обратить внимание в сторону какой-нибудь серой мышки, оказавшейся поблизости в нужное время, в нужном месте.
Когда-то Эмили опрометчиво удалила его номер из своей телефонной книги. Не потому, что не хотела с ним разговаривать, а потому, что боялась совершить глупость. Взять, да и признаться в ненужных ему чувствах. По телефону это еще более глупо, чем в жизни.
Стоя напротив, можно увидеть реакцию на свои слова, можно считать все эмоции, а телефон обезличивает признания, превращая их в дежурные фразы ни о чем.
Сейчас и об этом поступке девушка жалела. Все нужно делать с чувством, с толком, с расстановкой, а не пороть горячку, поддаваясь влиянию эмоций.
Хотелось позвонить Эшли, предупредив о своем предстоящем визите, не сваливаясь, как снег на голову. В итоге длительных споров с собой, девушка пришла к выводу, пусть это будет сюрприз. Приятный, как ей хотелось думать.
Плойка нагрелась, Эмили вытащила её из розетки и, отделив прядь волос, начала колдовать над прической. Волосы она, по-прежнему, красила в черный цвет. Ей казалось, что блондинкой выглядит менее выразительно, будто сливается с фоном. Нет никакой индивидуальности. Черный цвет придавал ей уверенности, да и Паркеру, кажется, нравился. Во всяком случае, одежда у него, по большей части, именно черной и была. Иногда белый проглядывал, но это случалось крайне редко. Впрочем, Эмили нравилось всё. Она была убеждена: Паркер прекрасен в любом наряде.
Разумеется, в девушке говорила влюбленность, ведь именно в этот период объект восхищения кажется идеалом по всем параметрам, что только можно выделить. И возражения не принимаются, ведь они – просто проявления зависти со стороны недоброжелателей. Мало кто умеет радоваться чужому счастью, чаще завидуют.
Несмотря на то, что формальностей в её общении с Эшли не намечалось, чувствовала себя не в своей тарелке, все время опасалась чего-то, боялась сболтнуть лишнее, сказать то, чего от нее не ждут, сделать лишнее движение. Осознание собственных чувств стало одновременно самым прекрасным и самым отвратительным открытием одновременно.
Эмили старалась настроиться на победу. Тем не менее, все равно чувствовала себя глупо. Она знала, что Эшли сложный человек, предсказать его реакцию сложнее, чем спрогнозировать землетрясение или же наводнение. Вероятность ошибиться – выше.
Была ли она идеалом Паркера? Скорее всего, нет. Особых иллюзий на этот счет девушка тоже не питала, старалась трезво оценивать свои шансы. Честно признаться, их было мало, ничтожно мало. Вокруг Паркера было много девушек, похожих на нее, не меньше тех, кому она проигрывала, как в плане внешности, так и в плане раскованности. Радовало, что Эшли как раз это особым достоинством не считал, хотя... Кто знает? Ничто не вечно в жизни. Люди меняются. Как следствие, меняются их предпочтения, расставляются иные приоритеты и то, что раньше казалось едва ли не смыслом жизни, внезапно оборачивается чем-то смешным и нелепым. Идет кардинальная перестройка своей жизни, появляются новые цели. И это правильно. Когда нет саморазвития, жизнь теряет свою привлекательность. Всегда нужно к чему-то стремиться, не останавливаясь на достигнутом. Ставить перед собой новые цели и пытаться покорить новые вершины. Без этого – никак.
Сейчас главной целью Эмили был Паркер. Все остальное отошло на второй план. Девушка ни о чем думать не могла, все время возвращаясь мыслями к нему. Вроде ничего особенного. Обыкновенный парень, каких миллионы ходят по планете, но...
Эмили отложила плойку в сторону и посмотрела на результат трудов своих. Волосы теперь были красиво завиты, оставалось лишь немного побрызгать их лаком, а потом приниматься уже за выбор одежды. Делать макияж и отправиться в гости к своему давнему знакомому.
Девушка планировала броситься ему на шею и сообщить, что снова будет жить в Лондоне.
Паркер, согласно её планам, должен был этой мыслью вдохновиться.
О существовании в его жизни Керри Эмили не знала и даже не догадывалась. Если бы узнала, сначала долго-долго смеялась бы, потому что Керри уж точно на стандарт мировой красавицы не тянула. Серенькая, посредственная, хоть и пробивная. Во всяком случае, теперь. Дарк решила – раз защищать её некому, нужно брать инициативу в свои руки. Её поведение изменилось почти кардинально. Она больше не боялась собственной тени, высказывала свое мнение, не опасаясь реакции со стороны, открыто критиковала тех, кто был ей неприятен. Отпускала ехидные комментарии в сторону откровенно невежественных поступков и заявлений. А на днях вновь подралась, только на этот раз с парнем, и что удивительно, со своим бывшим, защищая его беременную подружку. Курт позволил себе нелестно высказаться в адрес девушки, назвав её шлюхой. Керри наблюдала за этим со стороны, и понимала, насколько мерзкий человек все это время был рядом с ней. Окажись она на месте той девушки... О, нет. Об этом даже думать не хотелось. Кто угодно мог бы стать отцом ребенка Керри, но только не Курт. От подобной перспективы у нее мурашки по коже бегали. Он, как всегда, старался свалить всю ответственность на девушку, выйдя сухим из воды. Будто это она сама к нему в кровать запрыгнула, а он отчаянно от нее отбивался. Дарк догадывалась, что, на деле, все обстояло иначе, потому и сцепилась с Куртом, заявив, что самая известная шлюха в их школе – это он, и с ним даже тягаться не стоит, все равно победу из его рук не вырвать. Его это задело до глубины души. Парень никак не мог смириться с отправлением в отставку, а тут еще и это нелестное высказывание в его адрес. Он снова закатил истерику, перекинулся с оскорблениями на личность Керри, а потом начал и в адрес Паркера обвинениями бросаться. Дарк не осталась в стороне. Их снова разнимали одноклассники, попутно отмечая, что Керри медленно, но верно занимает нишу своего кузена, слывшего скандалистом отъявленным, но при этом никогда первым на скандал не нарывавшимся. Он только отвечал на оскорбления, но первым драку не начинал. Дарк не знала, плакать или смеяться от этого сравнения.
Паркер о переменах в характере девушки был наслышан, тем не менее, они его не отталкивали. Они приходились ему по вкусу, да и не видел он ничего общего с Ланцем в девушке. У нее с кузеном были разные мотивации для совершения поступков. Дитрих сам подталкивал оппонентов к скандалу, а они его слушались и делали все так, как он того хотел, не замечая, что пляшут под чужую дудку. А у Керри просто характер был взрывоопасный и неограниченная жажда справедливости. Ей хотелось, чтобы люди умели отвечать за свои поступки, а не сбрасывали вину на тех, кто не способен постоять за себя, оттого и принимает обвинения, как должное.
