– Я понимаю, – сдержано ответила Тай-Ани и Минлу показалось, что она уловила некоторую сухость в её голосе. Но она тут же отмахнулась от этого, ибо посчитала что конечно не в состоянии различать такие нюансы интонаций голоса у представителя совершенно иной расы, да еще и на чужом языке.
– Итак, давайте монеты, я посчитаю, – почти весело сказала кирмианка и почти неосознанно повернулась так чтобы стоять боком к Талгаро, дабы он видел все что происходит. – Какую сумму вам надо набрать?
– Сорок пять сильвид, насколько мы поняли это серебряные монеты страны именем Агрон, – ответила авра. – Но мы не достали столько, однако у нас есть другие.
Девушка развязывала кожаные мешочки, высыпала монеты в специально растянутый аврой кусок ткани и считала их, складывая обратно. Всего было семнадцать сильвид, одна тона – официальная золотая монета Агрона, восемь серебряных монет Кирма и три золотых из Вэлуонна. Одна тона была равна десяти сильвидам. Кирмианские монеты были меньше и легче и обычно шли по две за одну сильвиду. Но зато вэлуоннское золото ценилось очень высоко. За один золотой этой страны давали и двенадцать, а иногда и четырнадцать сильвид. Таким образом, сумма, которой располагали авры с лихвой перекрывала ту что им требовалось. Даже если человек из Ясбира окажется скупердяем или просто негодяем и откажется считать золотой из Вэлуонна по двенадцать сильвид, меньше десяти он опустить курс не сможет, это будет откровенным грабежом. Но и в этом крайнем случае у авров было шестьдесят сильвид. Всё это девушка подробно рассказала авру.
От Минлу конечно не укрылось с каким все возрастающим подозрением сидящий на Сейвастене лоя следит за тем как она считает деньги. И она не удержалась от того чтобы махнуть рукой в сторону Талгаро и сказать своей собеседнице на языке авров:
– Я надеюсь мой друг не беспокоит тебя? – Говоря это, она посмотрела на лоя.
– Нисколько, – сдержанно ответила Тай-Ани.
Кирмианка, улыбаясь про себя, представляла как все это выглядит со стороны. Лоя видит как она внимательно и аккуратно считает деньги, что-то долго обсуждает с авром, машет рукой в его сторону и, что-то говоря авру, смотрит на него. Всё это очень уж напоминает торговую сделку, предметом которой выступает никто иной как он – Талгаро.
Минлу повернулась к своему маленькому спутнику и весело произнесла:
– Хорошие деньги за тебя предлагают, – она подбросила на ладони увесистый мешочек. – Ты им понравился.
– Твоя шутка зашла слишком далеко, – холодно проговорил Талгаро.
Но девушка отвернулась от него, не обратив внимание на его настрой.
– Ну вот, – сказала она авру, передавая ей последний кошелек, – можете смело отправляться в Ясбир. И не отдавайте ему лишнего.
– Мы безмерно благодарны тебе за твою помощь, досточтимая сэви, – церемонно произнесла Тай-Ани. – Клан Эген никогда не забудет этого.
Минлу чуть улыбнулась, слегка изогнув губы, она знала что аврам не нравится видеть зубы людей.
– О, ты слишком преувеличиваешь то что я сделала, сестра, это не стоит такой благодарности, – в тон авру ответила кирмианка. – Может быть ты позволишь мне знать почему вы несете эти деньги человеку из Ясбира?
Минлу понимала, что ей наверно не следует проявлять любопытство, что её могут счесть невежливой, но девушке было жутко интересно узнать, что заставляет целое семейство авров, или как они сами это называли, «линга», нести такую приличную сумму какому-то агронцу. Ведь судя по всему они весьма далеки от народа Омо и живут своей жизнью.
Тай-Ани чуть помедлила с ответом и Минлу с раскаянием подумала что тем самым аврская женщина дает ей понять что это и вправду невежливо.
– Мы должны отдать ему эти деньги, чтобы он вернул нам яйцо.
– Какое яйцо? – Вырвалось у девушки и в следующий миг её щеки буквально запылали от стыда. Всю её веселость как рукой сняло. Она поняла.
– Яйцо, в котором живет ребенок нашего клана, дитя Эгена, – объяснила Тай-Ани.
– А как же оно оказалось у него?
– Лоя похитили его у нас и продали торговцу из Ясбира, – без всяких эмоций ответила авра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Минлу подняла голову чуть выше и отступила назад. В один миг она осознала всю гнусность своего соплеменника и великодушие авров. Этот человек завладел яйцом и спокойно торгует им, зная что авры не отнимут его силой и не причинят ему самому никакого вреда. Они считают виновными только лоя, а человек из народа Омо здесь конечно же не причем. Минлу почувствовала омерзение к этому типу. Без всякого зазрения совести он использовал в своих интересах странные и доходящие порой до крайности представления авров о честности и справедливости. И им было бесполезно объяснять, что не будь таких торговцев, которые выкупают яйца у лоя, то и сами лоя не похищали бы детей кланов.
Минлу вдруг остро почувствовала, что вот, она и Талгаро, на пустынной дороге, перед лицом шести умелых и хорошо вооруженных воинов, которые легко могут разрубить их на части, как соплеменников тех грязных негодяев, кто наживался тем что воровал и торговал детьми авров, все-таки совершенно спокойны. Да, им нечего было бояться. Они не должны отвечать за своих соплеменников и прекрасно знали что авры не позволят себе совершить несправедливость. Знали и верили в это. Потому что авры такие какие есть. Но во имя синей бороды Элриха, подумала девушка, как же мне хочется чтобы они вспороли брюхо этому мерзавцу вместо того чтобы отдавать ему деньги. Она представила как он будет тщательно пересчитывать все монеты и еще долго спорить о том сколько давать за вэлуоннский золотой и её затрясло. Эта мразь, полагаясь на благородство авров и принимая его как должное, будет всеми способами вымогать у них деньги за их же ребенка.
– Прости, пожалуйста, – сказала Минлу и не смогла сдержать слёз.
Тай-Ани посмотрела на неё сначала одним глазом, потом, повернув голову, другим, словно почувствовала бушевавшее в девушке негодование. Она протянула свою четырехпалую ладонь и, осторожно коснувшись пальцами руки девушки, сказала:
– Солнце восходит над землей потому что у него нет другого пути, а мы идем дорогой света потому что выбираем её сами.
– Прости, – повторила Минлу и подошла к Сейвастену.
Талгаро холодно смотрел на нее и девушке вдруг захотелось ударить его. Противные гадкие лоя, ворующие детей у благородных ящеров. Она вздохнула, это было несправедливо и забралась в седло. При этом она задела ногой конусовидную шляпу Талгаро, сбив её на бок. Случайно конечно.
58.
Экипаж подпрыгивал на неровностях тракта и Мастон Лург, пытавшийся углубиться в жизнеописание великого полководца, с тоской и раздражением думал о том в какую же все-таки глухомань отправила его Судебная Палата. Он всегда считал что достоин гораздо большего чем Туил, этот грязный, убогий, пропахший сыром, грибами и свежевыделанными шкурами городишко, мнивший себя столицей провинции, последние годы навевал на него сплошное уныние. С другой стороны, справедливости ради, стоило сказать что они уже давным-давно покинули туилские земли и сейчас, неровная ухабистая дорога вела их по глухомани совсем иной провинции, но, впрочем, от этого мало что менялось. Судья оторвался от прыгающих строчек и поднял глаза на свою юную спутницу. Девочка сосредоточенно глядела на пейзаж за окном кареты.
И снова судья ощутил некий прилив приятного воодушевления. Он уже несколько раз ловил себя на подобном. И, как он сам признавался себе, дело было не только в том что этот ребенок для него путь к новой, чрезвычайно обеспеченной и достойной жизни, но и в том, что при взгляде на Элен, он испытывал какое-то глубинное светлое чувство, которое, как ему порой казалось, напоминало отцовскую любовь. Это была конечно несусветная нелепица. Его жесткий, циничный разум, чуждый любым привязанностям и сентиментальностям, яростно отвергал подобные инсинуации. Но, так или иначе, иногда он готов был признать, что не хочет отдавать девочку герцогу, это иррациональное желание продлить их общение забавляло его, это было что-то из тех времен, когда у него была любимая женщина, то есть почти мифических для него времен.
