подозрительные взгляды всех проходивших мимо соседей.
– Как ты сюда попала? – спросила Сеффи, закончив задергивать занавески на окнах.
– Дождалась внизу, когда кто-то выйдет, и вошла в подъезд, – ответила я.
Я не призналась, что не была уверена, впустит ли меня Сеффи, если я позвоню в домофон с улицы. А объявиться в коридоре под дверью ее квартиры – это совсем другое дело: как бы она ни хотела не открывать мне, все равно впустит, чтобы я там не торчала. Я почему-то была уверена, что застану ее дома – в такую-то темень и мороз. Но я ошибалась. Пришлось мне сесть, подоткнув пальто, на ковер на полу, неровно положенный и весь в бурых пятнах, и дождаться сестру.
Коридор второго этажа был темный и мрачный. Никто не позаботился осветить его чем-нибудь поярче сорокаваттных лампочек, не все из которых к тому же горели. В тусклом свете стены коридора казались болотно-зелеными, что, вероятно, многое объясняет. Кому охота любоваться стенами такого цвета в блистательном сиянии ста ватт? Но даже полная темнота не скрыла бы запаха затхлости и сырости, пронизывавшего все в этом месте. Когда Сеффи наконец поднялась по лестнице, тяжело топая, и увидела, как я сижу у порога, она только поглядела на меня, но ни слова не сказала. Отперла дверь и сгрузила пакеты на диван, а потом принялась занавешивать окна, и хотя не бросилась ко мне с распростертыми объятиями, но и с лестницы не спустила. По крайней мере пока.
– Я больше часа прождала под дверью. Где ты была? – Как я ни старалась, получилось жалобно.
Сеффи посмотрела на меня жестким холодным взглядом:
– Ходила в магазин. А где еще, по-твоему, я могла быть?
Я украдкой вздохнула. Зря я накинулась на Сеффи, не успев шагнуть за порог. Я предприняла вторую попытку.
– В твоем положении вредно носить тяжелые сумки.
– Минни, я не могу питаться воздухом, – отозвалась Сеффи и направилась в крошечный кухонный уголок.
Кухонный уголок был меньше моей ванной. И вся квартирка была маленькая, тесная: тут мышь за хвост не раскрутишь, не вышибив ей мозги по крайней мере дважды. Как Сеффи может жить в таком доме? Мало того что он битком набит нулями – ему и до звания жуткой дыры еще работать и работать!
– Минни, что тебе нужно? – спросила Сеффи.
Презрительный тон показал мне: она понимает, что я думаю про ее квартиру. Наверняка меня выдало выражение лица. Она начала разбирать покупки и ставить их на крошечную, с поднос размером, столешницу перед собой.
– Мы хотели узнать, как ты.
– Мы? – переспросила Сеффи.
– Мы с мамой, – сказала я. – Мы хотим, чтобы ты вернулась домой.
– Ты тут побывала, галочку поставила, футболочку купила, – сказала Сеффи. – А теперь спасибо, нет.
– Мы готовы забыть о прошлом, – отважилась я.
И едва эти слова сорвались у меня с языка, я поняла, что совершила ужасную ошибку. Сеффи повернулась ко мне с такой язвительной гримасой, что я поморщилась.
– Значит, вы готовы забыть о прошлом, – медленно повторила Сеффи. – О каком именно прошлом? О том, что у меня был лучший друг-нуль? О том, что у меня был любовник-нуль? О том, что он меня похитил? О том, что я от него забеременела? Что из этого вы готовы простить и забыть?
– Сеффи, я неудачно выразилась.
– Да уж. – Сеффи фыркнула.
– Слушай, Сеффи, я стараюсь как могу. Не цепляйся к словам.
– А почему, собственно?
Я вздохнула. Мы с Сеффи никогда не были особенно дружны. И я, честное слово, старалась это изменить, но Сеффи не была готова даже сделать шаг навстречу, не говоря уже о том, чтобы встретить меня на полпути.
– Дай помогу, – предложила я, показав на покупки. Взяла пакет у нее из рук – она не сопротивлялась – и начала наполнять малюсенький холодильничек.
Честное слово, у меня чулки кончаются выше, чем ее холодильник. Покупки Сеффи состояли из картонного пакета дешевого апельсинового сока, двух литров обезжиренного молока, кусочка твердого сыра, банки запеченных бобов с низким содержанием соли, полудюжины яиц, упаковки готового зеленого салата (по акции) и буханки черного хлеба. Это было в одной из двух сумок. Во второй оказались всякие хозяйственные мелочи – и хорошо, потому что в холодильник больше ничего не влезло бы.
– Сеффи, почему ты не хочешь вернуться домой? – снова отважилась я. – Тебя там очень ждут.
– Когда вы узнали, что я жду ребенка от Каллума, была совсем другая песня, – заметила Сеффи.
– Так то было тогда, а то сейчас, – возразила я, разбирая вторую сумку.
Сеффи меня не слушала. Она подошла к окну гостиной и чуть-чуть отодвинула выцветшую темно-синюю занавеску – ровно настолько, чтобы одним глазом посмотреть наружу. Отпустила занавеску, и та вернулась на место. Сеффи повернулась ко мне.
– Тебе пора уходить, – негромко сказала она.
– Нет. Мы хотим, чтобы ты жила дома, с нами. Мама велела мне на этот раз не принимать отказа.
– А отец что говорит?
– Так или иначе, он теперь ничего не решает, – ответила я. – Дом принадлежит маме, а не ему.
– Ты видела его после развода?
– Один раз.
Сеффи посмотрела на меня в упор:
– Он что-нибудь обо мне говорил?
– Нет, – соврала я.
И Сеффи улыбнулась.
