– А как она погибла? – полюбопытствовала я. Заметила, как лицо Вериаша омертвело после моего вопроса, и тут же продолжила: – Ой, прости. Не надо, не рассказывай! Я ляпнула, не подумав. Ты наверняка не хочешь вспоминать…
– Если честно, за прошедшие годы я слишком часто вспоминал тот день, – медленно, очень медленно произнес Вериаш. Встал с пола, наконец-то выпустив мои ладони, и отошел к одному из книжных шкафов. Спустя миг в его руках оказалась пузатая бутылка из темно-зеленого стекла. Не утруждая себя поисками бокала, он сделал несколько глотков прямо из горла, после чего привалился спиной к шкафу и глухо продолжил: – И все равно я не могу понять, что же тогда произошло. Мать с отцом оставили нас, детей, на попечение бабушки и дедушки в нашем загородном доме и отправились в столицу. Тогда в Нерии произошла загадочная череда то ли несчастных случаев, то ли убийств, и отец хотел, чтобы матушка взглянула на места преступлений. Она ведь была вещевиком, причем отличнейшим специалистом в своем деле. Знаешь, кто это такие?
– Кажется, что-то слышала, – сказала я. – Вроде бы они обладают даром по крупицам частного восстановить целое.
– Замысловато высказано, но суть ты уловила верно. – Вериаш кивнул. – Вещевики редко рождаются сильными магами. Чаще всего они второго уровня подчинения, редкие везунчики поднимаются до первого. Моя мать балансировала между первым и вторым. Но она прекрасно умела находить несоответствия и закономерности. Могла по остаточным чарам воссоздать целое заклинание, а следовательно, определить, что именно произошло. Отец очень ценил ее дар. Он частенько со смехом рассказывал, что с самого начала знакомства множество раз предлагал ей место под своим началом. Но матушка неизменно отказывалась, хотя в ту пору она с трудом сводила концы с концами, а государственная служба во все времена неплохо оплачивалась. Мол, боялась пожертвовать дружбой. Ведь между начальником и подчиненным могут быть только деловые отношения. Да и пересудов опасалась. – Вериаш запнулся и вновь сделал несколько глотков из бутылки. Тихо проговорил: – Впрочем, я немного отвлекся. Так или иначе, матушка с огромной неохотой выполнила просьбу отца. Как я уже говорил, моя сестра только недавно родилась, и мать не хотела оставлять ее надолго. Но отец настоял. Сказал, что поездка не займет много времени.
– О да, он умеет убеждать, – с сарказмом проговорила я и вспомнила финальное заклинание Вашария, признанное навеки заткнуть мне рот и не позволить болтать об игроках.
Губы Вериаша исказила тень улыбки. Он наверняка понял, на что я намекаю, но ничего не сказал по этому поводу, лишь негромко продолжил:
– Помню, как мы с Дариэлем провожали родителей. Мы стояли на крыльце и смотрели, как удаляется их самодвижущаяся повозка. Смеялись и шутили при этом, отвешивая друг другу подзатыльники и пинки. Но вдруг затихли… Отец всегда водит аккуратно, поэтому мы так удивились, когда демон вдруг отчаянно взвыл. А затем… затем…
Он затих, опустив голову. Поднял опять бутылку к губам, но пить не стал. Лишь на мгновение приложил ее к губам, однако тут же опустил, по всей видимости, передумав.
Я терпеливо ожидала продолжения. Интуиция подсказывала мне, что оно непременно последует. Наверное, Вериаш впервые в жизни рассказывал кому-то про трагедию, произошедшую в его детстве. И он непременно договорит до конца, стремясь облегчить душу.
– Именно тогда я увидел демона, вырвавшегося на свободу, – глухо сказал он, невидящим взглядом уставившись куда-то поверх моей головы. – И с тех пор я так боюсь повозок. Это было… чудовищно… Огненный смерч взметнулся выше деревьев. Он все рос и рос, силясь поглотить весь мир. Я уже ощущал жар на своих щеках, чувствовал, как воняют паленым мои волосы. Мы с Дариэлем словно окаменели. Надо было бежать в дом, закрыть все двери и окна и надеяться, что демон, ослепленный яростью, минует наше жилище, отправившись праздновать освобождение. Но ноги не слушались меня. И я понимал, что еще пару мгновений – и мы погибнем. Отправимся вслед за родителями в лучший из миров. Тогда я не сомневался, что они не выжили в этом огненном безумии. Никто бы не выжил.
И он надолго замолчал, задумчиво покачивая бутылку.
– Когда река пламени уже подобралась вплотную к крыльцу, я внезапно увидел мать, – шепотом, так, что мне пришлось напрячь весь свой слух, произнес Вериаш. – Она стояла в огне, но он почему-то не трогал ее. Обтекал со всех сторон, словно матушка воспользовалась могущественной магией. Но это было невозможно! Совершенно невозможно! А затем произошло совсем невероятное. Словно почувствовав мой взгляд, матушка посмотрела мне прямо в глаза. Улыбнулась и послала воздушный поцелуй, хотя я видел слезы на ее лице. Затем ее губы зашевелились. Я готов был поклясться, что она разговаривает с кем-то. С кем-то, кто трусливо скрывался за сплошной стеной губительного пожара. Что-то нестерпимо сверкнуло в ее руках. Ярче огня, ярче солнца. И… Она исчезла. Просто растворилась, словно сама превратившись в огонь и растаяв струйками дыма. Тотчас же пламя улеглось. Схлынуло, будто и не было никогда. Только покрытая сажей земля и черный, выгоревший дотла остов повозки напоминали о произошедшем.
Вериаш закрыл глаза и помотал головой, отгоняя это видение. Устало сполз по книжным полкам на пол, где уселся, скрестив ноги и любовно прижав к себе бутылку.
– Какое-то мгновение было тихо, – пробормотал он словно в забытьи. – Этот миг длился для меня вечность. Я смотрел и смотрел на уничтоженную повозку, не в силах поверить собственным глазам и молясь всем богам разом, чтобы это оказалось обычным кошмаром. Рядом молчал Даниэль. Он старше меня, наверное, сразу же все понял. А потом началось что-то жуткое. Откуда-то появилась целая толпа народа. Кто-то кричал, кто-то плакал. Нас постоянно толкали, пока наконец какая-то сметливая служанка не увела в дом. Ни я, ни брат не сопротивлялись. Я продолжал думать, что нахожусь во сне. Слишком затянувшемся, до жути правдоподобном. Но вот-вот я почувствую, как матушка целует меня в лоб, и услышу ее пожелание доброго утра. – Вериаш закрыл глаза и откинул голову, затылком прислонившись к книгам. Теперь его голос был сухим и монотонным, будто он рассказывал не про величайшую трагедию в своей жизни, а перечислял недавние покупки. – Остаток дня мы с братом провели в своей комнате. Не играли, не плакали, не дрались, хотя в те времена родителям частенько приходилось оттаскивать нас друг от друга – так шумно у нас происходил дележ игрушек. Мы просто сидели каждый на своей кровати. Вечером к нам зашла бабушка. Она сказала лишь одну фразу: «Ваш папа жив». А потом долго плакала и гладила то меня, то Дариэля по голове. Отец действительно выжил. Более того – он почти не пострадал, хотя долго пробыл без сознания. Видимо, взрывом его выбросило из повозки, и он сильно ударился обо что-то головой. Потом я узнал, что его целую неделю держали на сильнейших успокоительных и снотворном. Боялись, что он сделает что-нибудь с собой, когда узнает про гибель любимой жены. Нас с братом сразу после похорон мамы отправили на Варрий, под опеку тети. Поэтому отца впервые после происшествия мы увидели где-то через месяц, а то и два. И тогда я заметил, как сильно он изменился. Передо мной словно стоял другой человек: у которого несчастье выжгло все внутренности. Конечно, со временем он немного оправился, но прежним уже не стал.
– А ты рассказал ему про то видение? – спросила я. Вериаш удивленно посмотрел на меня, и я пояснила: – Ну, будто твоя мать с кем-то разговаривала после взрыва.
– Конечно. – Вериаш печально хмыкнул. – Правда, я долго медлил, набираясь решимости. Боялся, что он поднимет меня на смех или же отругает за ненужные фантазии. Однако отец выслушал меня спокойно. Затем потрепал по голове и обронил что-то вроде – так я и думал. Но он никогда не объяснял, что именно означали его слова. Более того, запретил мне вообще вспоминать про тот страшный день.
– А что насчет игроков и игры? – продолжила я осторожные расспросы, решив воспользоваться неожиданным приступом откровенности у Вериаша.
– Пару раз в своих расследованиях я встречался с подобными терминами. – Тот криво усмехнулся. – И всегда после этого дело у меня забирал отец. Однажды мы даже крупно поссорились. Он приказал мне, чтобы я не смел рыть в этом направлении. Мол, если узнает, что я веду собственное расследование и пытаюсь узнать что-нибудь об игроках, то тогда он не посмотрит, что я его сын, а на долгие годы сошлет в какой-нибудь только что открытый мир. А затем воспользовался тем же заклинанием, что применил сегодня на тебе. Это было… Больно, неожиданно и очень обидно.
– А твой брат? – полюбопытствовала я. – Он не интересовался этой темой?
– Дариэль-то? – Вериаш недоуменно хмыкнул. – Он не маг. Точнее, у него низший уровень подчинения. Он с бытовым-то колдовством порой совладать не в силах. Куда уж ему в такие высокие сферы лезть. – Помолчал немного и смущенно признался: – Если честно, я его не видел уже очень и очень давно. Он так и остался на Варрии. Понятия не имею, чем он там занимается. Вроде бы организовал какой-то фонд защиты аборигенов от экспансии иномирян. В деньгах он не нуждается, так что пусть развлекается.
