– Ты, кавторанг, не принимаешь во внимание одного обстоятельства.
– Какого? – спросил Меркулов, застегивая пояс.
– Тебя с корабля снимут.
– Это они могут… Они мо-огут, – распевно повторил он.
– А корабль без тебя к Паркиде пойдет, в бой.
– Пойдет. Ой пойде-от…
– Ну так ты трус, значит.
– Ой тру-ус… Повтори?!
«Сейчас он мне врежет».
– Трус ты, говорю.
– Повтори. – Пальцы Меркулова, поправлявшие кобуру, замерли в аккурат над пистолетом.
– Трус. Шкура.
Меркулов грузно осел обратно, на диван. Его правая ладонь обмякла на рукояти «Шандыбина».
– Разъясни.
– Ты – комкрыла. У «Нахимова» какой приказ? Выдвинуться к Паркиде, сам сказал. А у тебя какие обязанности? Руководить в бою вверенным тебе соединением. А ты, значит, сейчас идешь в контору, заявляешь открытое неповиновение. Тебя арестовывают и штабным «Кирасиром» свозят в карцер на ближайший транспорт. На твое место ставят зама, «Нахимов» уходит к Паркиде, в пекло. Там может быть что угодно. Мы не знаем что. Положим, умные люди правы и клоны наносят ядерный удар. И, представь себе, «Нахимов» получает атомную торпеду. Полторы тысячи ребят сгорают вместе с кораблем. А ты сидишь, как мудак, в карцере. Живой. С тобой военная прокуратура нянчится. А ребята сгорели. А тебе… тебе вместо вышки прописывают дурку. И сидишь ты в дурке, на манной кашке. А ребята сгорели. А ты должен был с ними… А ты не с ними. Нравится?
– Б…
– Вот и я о том же.
– А если… А если не сгорим? Если до «Конусов» дойдет? – В глазах Меркулова стояло отчаяние.
– Вот если дойдет – иди сдавайся кому хочешь. Твое право. Хотя нормальный русский офицер приказы не обсуждает, а выполняет.
– Я по гражданским гвоздить термоядом не буду.
– По гражданским и я не буду.
– Слово?
– Слово.
Потом мы пили натуральный лимонад, ели шпроты и копченую колбасу из командирского пайка Меркулова. От коньяка я отказался. Меркулов, к моему удивлению, не настаивал.
Тем временем к «Нахимову» присоединились «Александр Невский» и латаный-перелатаный «Князь Потемкин» со свитой из фрегатов и тральщиков.
Из района Х-выхода подвалили мониторы «Пинск», «Измаил» и «Сунгари». В одном конвое с ними эскадренные буксиры приволокли конструкцию, в которой за навесными противорадиационными экранами угадывались четыре состыкованные вместе орбитальные крепости типа «Кронштадт».
На экранах стометровыми черными буквами с белой обводкой было написано: УБС-3.
Немного поразмыслив над значением аббревиатуры УБС, мы с Меркуловым пришли к выводу, что это скорее всего «универсальная база снабжения».
– Ты такие раньше видел? – спросил у меня Меркулов.
– Нет.
– И я нет. И экраны эти… противорадиационные…
– Что экраны?
– Да больше на маскировку похоже. Не слышал я, чтобы в районе Паркиды были особые проблемы с космическим излучением.
– Может, идея в том, что с крепостей, которые базу составляют, сняты генераторы защитного поля? А без поля конструкционная защита считается недостаточной?
– Ага. У «Горыныча» она считается достаточной, у «Хагена» тоже, а у орбитальной крепости – нет?
– Вообще-то да… Странно…
Затем разом материализовалось целое стадо разномастных носорогов: пять линкоров, два авианосца и три немецких транспорта, «больших ганса». Вскоре эскадра подошла так близко, что я с уверенностью мог определить тип авианосцев. Это были индус «Арджнуна» и американец «Бентисико ди Майо».
Повсюду сновали флуггеры – парами, четверками и целыми эскадрильями.
Чаще, чем я думал, попадались «Орланы». Значит, их получили на вооружение не только Х-крейсера, но и некоторые палубные части ударных авианосцев.
Ползали «Андромеды» и «Кирасиры». Один из них, судя по подозрительно сильному истребительному эскорту, являлся адмиральским «персональным лимузином».
Шло сосредоточение подкреплений, готовящихся к Х-переходу непосредственно в район Паркиды. Все это мы наблюдали частично прямо через иллюминатор, частично – на меркуловском планшете, который имел доступ к общекорабельной информационной сети.
Здесь, в чистейшем межзвездном вакууме, в пяти-шести световых месяцах от системы Вахрам, была развернута мобильная передовая база флота. «Нахимов» находился в тридцати километрах от базы, поэтому невооруженным глазом она воспринималась как неброское созвездие вытянутых в линию разноцветных огоньков.
Как передовая база выглядит вблизи, я себе примерно представлял.
Это десятки транспортов, танкеров, орбитальных доков и мастерских, состыкованных вместе в громадный космический город. Базу сюда наверняка выдвигали по частям еще с конца мая и, не спеша, собирали в единое целое. Благодаря такой базе силы вторжения могут чувствовать себя очень уверенно, поскольку их плечо подвоза сокращается с восьмисот парсеков до считанных световых месяцев.
А обнаружить такую базу… обнаружить ее, товарищи, практически невероятно. Хотя она ни от кого и не прячется. Потому как радиоволны от базы достигнут системы Вахрам (если вообще достигнут) спустя месяцы. Когда все уже так или иначе будет кончено.
Точно так же поступили и клоны, развернув в феврале на подступах к Восемьсот Первому парсеку две передовые базы: Вара-11 и Вара-12.
Ну и что? Да ничего. Командование наше, располагая агентурной информацией о том, что базы где-то поблизости развернуты, предприняло наудачу дюжину разведпоисков. С совершенно нулевым эффектом. Потому как вероятность попасть за десять – двадцать попыток в нужный «кубик» большого куба со стороной в шесть триллионов километров – она, согласимся, очень похожа на ноль.
Потом, с треском проиграв сражение за Восемьсот Первый парсек, клоны без проблем разобрали обе базы и все ценное увели своим ходом или утащили буксирами обратно в метрополию.
Поэтому точные астрографические координаты передовой базы – самая страшная военная тайна, какую только можно придумать. Лучше, чем любая броня, ее оберегает покров секретности.
– Это что еще за птица? – Меркулов ткнул пальцем в ближайший «большой ганс», помеченный на планшете тактическим маркером с надписью «Нейстрия».
– Европейский транспорт. «Нейстрия» называется, как видишь.
– Это у него внутри на флуггере летать можно?
– На флуггере не знаю, а на легком вертолете можно.
– Что везут, как думаешь?
– Хороший вопрос. Если бы на Паркиде было море, сказал бы, что везут субмарины ПКО. Есть на Паркиде море?
– Хера там море.
– Тогда сдаюсь. Может, сборный космодром? Есть вроде такие.
– Хм. Ну разве что космодром…
Вопрос в самом деле был занятный. Когда немцы строили пузатые транспорты с колоссальным объемом сквозного грузового трюма, они, по-моему, руководствовались единственным побуждением: хоть в чем-нибудь превзойти этих несносных русских.
– Ты посмотри, посмотри цирк какой. – Меркулов азартно дернул меня за рукав.
Действительно цирк.
К «Нейстрии» подошла дюжина барражирующих истребителей «Гриф». Каждый истребитель после серии довольно рискованных маневров притирался к транспорту вплотную и наконец садился ему на спину!
– Как они цепляются?
– На то и «Грифы». Когтями цепляются.
– Нет, серьезно.
– Наверное, какие-то гаки приварены. А то ведь нормальных узлов стыковки там точно нет.
– Знаешь, если они при таком корабельном эскорте еще и по эскадрилье «Грифов» на каждый транспорт дают, то… То я не знаю. Такое впечатление, что «гансы» гружены чистым хризолином.
– На кой ляд нам на Паркиде столько хризолина?
– Ну, я образно. Просто трудно вообразить, какие такие особенные ценности они тащат.
– Может, «Грифы» не их прикрывают.
– А кого?
– Все в целом. Надо как-то к Паркиде этот авиаполк перебросить, а другого метода не придумали. К нам на «Нахимов», например, ни одного «Грифа» не подпихнешь – просто некуда.
– На стыковочные узлы принять можно.
На поясе у Меркулова запиликала трубка. Он поднес ее к уху.
– Первый слушает.
С полминуты он кивал головой, затем бросил в трубку «Понял», дал отбой и обратился ко мне:
– Скоро Х-переход. Для тебя имеется предписание, по достижении «Нахимовым» рейда Паркиды, совершить перелет на космодром Хордад. Он уже захвачен, твоя эскадрилья сейчас там.
– А авиакрыло в целом?
– Не знаю. Слышал, что его частично приписали к «Дзуйхо».
– Частично?
– Ой, ну не знаю. Идем, Саша, я тебя до ангарной провожу.
Когда мы вышли в коридор, я обнаружил, что Меркулов держит в руках некий пакет.
– Что там?
– Да так… Может, пригодится.
– Богдан… Не хотел тебе говорить, но…
– Говори.
– Я когда был там, на Глаголе, сон видел. Необычный… Будто стоим мы с тобой посреди Красной площади. С автоматами в руках. Ну, как во сне обычно, знаешь?.. Такие штуки, будто бы автоматы… Не конкретные модели. Стоим. И – никого. Запустение ужасное. Кажется, на всей Земле людей не осталось.
