– Это что еще за чертовщина? – спросил Цапко. (Да-да, Цапко снова летал, причем на истребителе, в нашей эскадрилье!)
– Зоны очень сильной турбулентности. Невооруженным глазом они наблюдаются как полупрозрачное бледно-оранжевое блюдце или юла с идеально выдержанной центральной симметрией. Достигают в поперечнике двадцати километров. «Летающие тарелки» экранируют от радаров еще лучше, чем облака. Для флуггеров они, кстати, довольно опасны…
– А для «Митридатов»?
– И для них тоже. Но клоны в отличие от нас прекрасно изучили метеорологический режим своей операционной зоны. Таким образом, бешеная атмосфера Бирба для них – союзник, а для нас – злейший враг.
Бабакулов вздохнул.
– Спасибо, Андрей, обнадежил…
– Хочу еще кое о чем предупредить. Под аммиачными облаками, на пятнадцать – двадцать километров ниже, расположены облака гидросульфид… а, не важно. В общем, облака другого химсостава, имеющие цвет гнилого яблока. У них другая структура, при взгляде сверху получается что-то вроде темной, очень морщинистой кожи. В глубине «морщин» облачный покров отсутствует, и видны нижние слои атмосферы Бирба. Из-за мощного теплового излучения планеты эти слои светятся темно-красным светом и производят… тяжелое впечатление. Бездонная, багровая бездна… Так что предупреждаю сразу: не пугаться. Это нормально.
– Испугал козла рогами, – проворчал Цапко.
Румянцев, не удостоив его даже взглядом, продолжал:
– В зоне второго слоя облачности давление измеряется примерно пятью атмосферами. «Митридаты» обычно прячутся именно там. Примерно половину всех обнаруженных платформ пришлось расстреливать на пределе атмосферной дальности «Мурен», осуществляя пуски почти отвесно вниз. Я рекомендую в случае установления контакта с платформой выпускать все ракеты залпом и сразу же уходить на набор высоты. Все равно второго шанса для пуска скорее всего не представится…
– Что значит «не представится»? – даже не пытаясь скрыть свой испуг, спросил тот младлей, которого я сразу определил как необстрелянного.
«Мы такими не были… – осудил я его. – Откуда он, интересно? Небось из подольской „школы стюардесс“? Сидел бы лучше дома…»
На лице у Румянцева отразились мысли того же плана.
– То и значит, – терпеливо разъяснил он, – что у вас не будет ни возможности, ни времени для последовательного пуска ракет с ручной выдачей целеуказания на поражение наиболее уязвимых элементов «Митридата». Так понятно?
– Понятно… А почему не будет времени? – не унимался младлей.
Мы с Бабакуловым переглянулись. «Молодежь! Не задушишь, не убьешь», – читалось в карих глазах Ибрагима.
– Потому что расход топлива в атмосфере Бирба огромный. Мы сможем полчаса покрутиться на уровне синих облаков, дожидаясь целеуказания от «Асмодеев». Если будет целеуказание или увидим что-то самостоятельно, мы совершим один «нырок» под облака, выпустим «Мурены» и пойдем обратно на орбиту. Если целеуказания не будет – то же самое, только без ракетных пусков. Пойдем на орбиту не солоно хлебавши, потому что топлива все равно останется в обрез…
Затем Румянцев начал говорить о порядке формирования на орбите Паркиды тактических групп (числом три) и схеме перелета в район операции… А я вдруг осознал, что напуган перспективой охоты за «Митридатами» едва ли меньше, чем этот младлей-неумеха.
Тему «Полеты в атмосфере планет-гигантов» мы отрабатывали один раз, на Сатурне. При этом нас щадили и в зону аммиачных облаков не загоняли. Но даже над ними, в сравнительно разреженных слоях, ураганы ревели такие, что пролет через них на скорости восемь Махов напоминал езду по булыжной мостовой. Антон Быстров из моей группы себе тогда язык основательно прокусил, потом долго шепелявил.
Про Новосатурн мне один офицер в лагере рассказывал вообще дикие ужасы. Там, дескать, такие магнитные бури, что плазменный шнур в маршевом реакторе флуггера теряет стабильность – и до свидания. Смахивает на травлю, но какая разница? Ясно, что сильная магнитная буря по-любому не сахар.
Правда, наши над Бирбом как-то умудрялись воевать, вот тот же Румянцев… А чем я хуже? Смогу и я.
Но все равно… Что же мне так хреново, а?
Мы шли на высоте семь с полтиной, чтобы обеспечить своим радарам обзор получше. Мы видели далеко, но и нас было видно издалека.
Наша смешанная группа, в которую ввели еще два «Хагена», выполняла функции коллективного флуггера радарного дозора и заодно воздушного прикрытия для целого вертолетного полка. Полк пылил сейчас на предельно малых высотах между барханами, подкрадываясь к люксогеновому заводу на юго-западе от космодрома Ардвахишт, который пока еще удерживался клонами.
Собственно, кроме этих заводов на Паркиде, не было ровным счетом ничего интересного. Если не считать самих люксогеновых песков, переработкой которых эти заводы занимались.
Зато заводов было целых восемь штук. Из них захватить пока что удалось два, возле космодрома Хордад.
Общего плана операции «Москва» мы, само собой, не знали и поэтому происходящее на земле, в воздухе и космосе казалось малоосмысленной, осторожной и оттого не очень эффективной ротацией боевых единиц.
Не будь я уверен в строгости оперативного мышления нашего руководства, происходящее можно было бы назвать головотяпством и нетвердым управлением войсками. Подобные обвинения только для гражданского смотрятся бледно. В армии за такое можно и без погон остаться, и под суд пойти.
Например, несмотря на тщательнейший инструктаж, на охоту за «Митридатами» нас так и не послали. В последнюю секунду пришел «отбой». Румянцева, который должен был привести нас на рандеву с третьей эскадрильей, отозвали обратно на авианосец «Дзуйхо».
Зачем? Почему? Никаких объяснений.
Зато прилетел «Хаген», из него выбрался печальный капитан-лейтенант и сообщил, что мы вместе поставлены в эскорт вертолетов.
Ну ладно. Эскорт так эскорт.
Ведущий «Горыныч» Бабакулова стал на крыло и резко повернул влево. Я машинально повторил маневр.
Мы ползли с неприличной дозвуковой скоростью, но все равно безнадежно обгоняли своих подопечных. Поэтому, достигнув очередной контрольной точки, мы становились на эллипс, поджидая вертолеты и попутно осуществляя разведку по азимуту.
– Тор, здесь Ветер-1. Вижу наземные цели. Предположительно кочующая батарея. Примите координаты… – Вслед за этим пилот «Хагена» дал нам целеуказание.
– Я Тор, координаты подтверждаю.
– Лепаж, це-у подтверждаю.
– Барбус, принял.
Дальше отозвались Ястреб-2 и Ястреб-3. Ох уж мне эти стандартные позывные…
– Здесь Тор. Лепаж, сходи проверь. Если зушки – не отвлекайся, если зур – атакуешь. Доклад в любом случае. Понял?
– Есть доклад в любом случае. Разреши выполнять?
– Давай.
«На кой черт эти китайские церемонии? Долбануть туда „Муренами“ – и вся любовь».
Но, по мнению Бабакулова, «Мурен» эти цели не заслуживали. Он комэск, ему виднее. Наверное, не хотел в очередной раз обстрелять подставные макеты, в создании которых клоны были большими мастерами.
Я вывалился из строя и ушел с резким снижением влево.
Цели, три штуки, засеченные зоркими радарами «Хагенов» и пересланные в мой парсер по каналу целеуказания, находились в сорока километрах от маршрута пролета вертолетного полка.
Соответственно чего от меня хотел Бабакулов? Самого резонного и разумного: проверки целей. Если это лазерно-пушечные самоходки («зушки» на нашем жаргоне), тогда можно на них плюнуть, все равно они до вертолетов никак не добьют и, значит, угрозы для выполнения нашей боевой задачи не представляют. Если же это пусковые установки зенитных управляемых ракет («зуров») – их надо грохнуть.
Я снизился до трех километров и лег на курс тридцать градусов к западу от пеленга на цель.
Я решил так.
Во-первых, не переть строго на них – зайду чуть сбоку.
Во-вторых, не спешить с уходом на предельно малые. «Дюрандаль», конечно, утюг еще тот, но и на нем противоракетный «павший лист» крутнуть можно. И вот для этого нужен запас высоты.
В-третьих, «Дюрандаль» на предельно малых «цепляет» включенной защитой за поверхность земли, отчего возникает неимоверная турбулентность. Так что на брюхе особо на нем не поползаешь, защиту отключать надо. Кое-кто так и делает, но я считаю, что это уже мазохизм.
– Лепаж, здесь Ветер-1. Цели потеряны.
Это было своевременно, потому что в моем парсере они сохранялись и на тактическом экране я продолжал их видеть. Только вот, если верить пилоту «Хагена», я видел теперь вчерашний день.
– Здесь Тор. Все равно дойди до места и проверь.
– Есть проверь.
А я уже совсем близко. Сколько там лететь? Всего ничего.
Пора включать собственный радар, довольно уже маскировки…
Включаю.
Да вот же они, вот! Почему «Хаген» их не видит?
Вспышки! Мой «Дюрандаль» тут же предупреждает:
